— Херр Кляйн, — она посмотрела в глаза отвечавшему за бордель надзирателю, — у меня к вам приватный разговор.

В тесной душной комнатёнке, больше похожей на складское помещение, пропахшее пылью и плесенью, Ласт смотрела в стену, предвкушая, как изменится выражение его оплывшего лица, когда она выставит ему условия, и отмечая про себя, что фамилия этого малого весьма и весьма говорящая. Ей было неимоверно скучно: даже дыхание его было однообразным и безыдейным.

Герберт Кляйн с первого же дня знакомства навязчиво предлагал своё общество, однако, несмотря на ореол слухов вокруг персоны фрау Кимблер, та вовсе не торопилась падать в его распростёртые объятия. Разумеется, это вызывало у смотрителя лагерного борделя своего рода фрустрацию. Он неоднократно оказывал Леонор несмелые знаки внимания, чтобы, не приведи фюрер, ничего не заметили ни её муж, ни его жена; однако, судя по отсутствию какой-либо реакции, этих знаков не замечала, в первую очередь, сама Леонор. Поэтому сейчас он был невероятно счастлив. Счастлив настолько, что от волнения он сначала не смог совладать с неожиданно обмякшим членом, после ухитрился выпачкать её форменную юбку спермой ещё до начала чего-либо, а сейчас, покрываясь уже седьмым потом, не мог довести дело до конца. Впрочем, пока это было совершенно неважно.

— Итак, херр Кляйн, — после она испытующе посмотрела на него ничуть не изменившимся взглядом, — вам нужна экзотика.

Он облизал пересохшие губы. Она словно не спрашивала, а утверждала. И выглядела так, словно только что не произошло ровным счётом ничего.

— Поэтому, — Ласт скрестила руки на груди, — у меня к вам предложение. Вы от него, разумеется, не сможете отказаться. И, опять же, прибыль.

Кляйн похолодел. Ничего не бывает просто так. Вот и сейчас пришло его время расплачиваться.

— Что вы хотите? — голос предательски дрогнул.

— Я приведу сюда женщину. Её не должны видеть. Её попросту нет, если вы понимаете, о чём я, — Ласт хищно облизнулась.

— А… иначе… — он не осмелился посмотреть в её глаза.

Ласт мелодично рассмеялась.

— Иначе, — ледяные пальцы погладили его по щеке, но удовольствия эта ласка не принесла. — Ну вы же понимаете. Я всего лишь беззащитная женщина. Прошу заметить, даже безоружная. В отличие от вас.

Кляйн вздрогнул. Он понимал, что сообщи эта женщина о подобном, простого расстрела ему не ждать. Отчего-то перед глазами отчётливо встал образ Метцгера, которого химик, муж Леонор и форменный псих, использовал в качестве кролика для своих изысканий.

— Но всё было не так, — вяло попытался оправдаться надзиратель.

— Брось, — с нескрываемым презрением отмахнулась Ласт, — можно подумать, ты сам свой товар на качество не проверяешь.

Кончики его ушей горели, сердце билось часто. Он и сам пожалел о том, что провёл эти ужасно неловкие полчаса в душной подсобке с этой женщиной.

— Приводи, — хрипло проговорил Кляйн. — Кто там хоть?

— Цыганка.

*

Преисполненная гордости за прекрасно выполненную работу, Ласт направлялась домой. К счастью, цыганку в кабинете и правда не обнаружили. А на месте, в двадцать четвёртом, её рекомендации по покою и лечению “экзотического экземпляра” надзиратель и пара “мамок” выслушали тщательно и пообещали добросовестно выполнять. Лучащийся счастьем Энви куда-то убежал — разрабатывать новые планы, по всей видимости. Конечно, стоило ему ещё показать небо в алмазах за эту выходку, но пока у Ласт не было настроения.

Был уже поздний час, и она надеялась, что Зольф дома. В последнее время работы у него, как и у всех, поприбавилось. Да и он был зол как чёрт из-за всей этой истории; но Ласт рассчитывала, что новости и результаты её работы обязательно порадуют Зольфа.

— Зольф! Ты дома, — она обрадовалась, увидев его в домашней пижаме на уже приготовленной ко сну кровати. Хотя Кимбли и обложился книгами и что-то самозабвенно записывал. — Ну и библиотеку же ты в постели развёл…

— Ты поздно, — он зевнул, нехотя поднимаясь и убирая книги и исписанные убористым почерком листы на полку. — Работа?

Зольф погасил лампу, но комната так и не погрузилась во мрак — в окна лился ледяной свет прожекторов.

— Да, — Ласт кивнула и принялась переодеваться.

На работе она мало того, что собрала в пробирку часть спермы Кляйна, чтобы, в случае чего, иметь не только словесные доказательства, так ещё и обработала тело антисептиком. Пусть Ласт как гомункул и не могла подхватить человеческую хворь, надзиратель был ей до глубины души противен.

— Я разобралась с нашей проблемой, — радостно сообщила Ласт. — Теперь это цыганское недоразумение не имеет к нам ни малейшего отношения. И она пристроена туда, где её будут кормить, дадут нормальную одежду и комнату.

Зольф непонимающе поднял бровь — он привык, что узники Аушвица не имели подобных условий в принципе нигде, кроме разве что зондеркоманд и “ангелов”(1).

— Зольф, право слово, — она откинула волосы за спину, — ну в двадцать четвёртый же, в бордель.

Кимбли раздражённо дёрнул плечами — это его не касалось, почему он должен вообще об этом знать или думать?

— Гладко прошло? — он участливо посмотрел на уставшую жену.

— Нормально, — выдохнула она, ложась с ним рядом. — Ничего особенного, как обычно. Вот не понимаю я таких людей… Не фетишист, не извращенец, женат…

Зольф поджал губы. Ласт периодически прибегала к таким способам решения проблем, хотя чаще дело ограничивалось разной степени безобидности флиртом. Но у них был уговор: она всегда предупреждала его о подобном. Хотя Зольф и не подавал виду, каждый аналогичный случай вызывал у него целый спектр негативных эмоций.

— Почему ты меня не предупредила? — его голос, казалось, не выражал ничего. Как и его лицо.

Ласт нахмурилась. Обычно Зольф вёл себя таким образом, если был чем-то взбешён; однако она не понимала, что на данный момент было не так. Может, он попросту голоден?

— Я не успела, — она покачала головой. — Было очень мало времени…

Ласт, устраиваясь поудобнее, обняла его и положила голову ему на плечо. Кимбли не шелохнулся.

— Зольф, у тебя всё в порядке? — она обеспокоенно заглянула в его глаза.

— Просто отлично, — подтвердил он. — Сначала Энви притаскивает какую-то женщину, подставляя всех! Потом ты даже не потрудилась меня предупредить, хотя мы договаривались! Вы постоянно что-то от меня скрываете… Изворачиваетесь, врёте…

— Я не обманываю тебя! — в голосе Ласт зазвенело возмущение.

— Да? — Зольф горько усмехнулся. — Знаешь, мне казалось, что здесь мы — союзники, и я вам не цепной пёс!

Он прикусил губу. Что-то внутри него набирало обороты, а хвалёная выдержка, самообладание и умение выказывать лишь те реакции, что выгодны и уместны, изменяли ему. Как и его прекрасная жена.

— Зольф… — Ласт непонимающе покачала головой. — Ты не пёс! Мы не врём тебе и ничего не скрываем…

— Да, я помню, — он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то неубедительной. — Помню, как вы наперебой обсуждали, стоит мне что-то там рассказать или пока повременить.

— Но мы же всё рассказали!

Зольф расхохотался:

— И сколько времени вы об этом молчали? Двадцать лет? Десять?

— Нет! — она упрямо помотала головой. — Значительно, значительно меньше!

— Пять? — он хмыкнул и махнул рукой. — Ладно, не имеет значения, — Кимбли порывисто сел на кровати. — Работы невпроворот. Пойду в лабораторию.

Ласт непонимающе воззрилась на мужа: если он собирался работать, что делал в постели? Зачем пришёл домой? И почему он так странно себя вёл, разве она что-то сделала не так?

— Останься… — тихо попросила она. — Неужели тебе обязательно работать ночью? Зольф…

Ласт перехватила его руку и попыталась удержать, но Зольф оттолкнул её.

— Обязательно, — отрезал он, подошел к шкафу и, распахнув его дверцы, уставился в темноту. — Встречный вопрос: а тебе обязательно было решать это дело? Это проблема Энви.

Ласт грустно вздохнула и, сидя на краю кровати, зябко обняла себя за плечи.