Ей почему-то захотелось рассмеяться в голос от его сурового вида. В голову тут же влезли непрошенные картинки отпечатанных под веками рельефов мышц и застарелых и не очень шрамов.
А потом и навалилось ехидное желание напакостничать. Вернее, проверить кое-какие теории.
Ну и напакостничать тоже.
Брошенный в него еще один стаканчик и утянутый со стола командный коммуникатор не произвели на ту сторону никакого впечатления. Амбал даже не стал дергаться. Даже не мигнул, гаденыш.
Рей сама подошла к пленке преграды. Ей уже надоело строить пустые теории относительно всего этого. Просто взяла и ткнула. Рука не прошла дальше завесы, пружинисто отскочив от нее.
Ей же сразу полегчало.
Видит Всеотец, как же ей полегчало, что все это непотребство не плод ее воображения, а вполне реальное… нечто? Настолько полегчало, что Рей уже не задумывалась о дальнейших действиях. В лицо статуе полетели перчатки, тут же едва слышным шлепком упавшие за преградой, но невидимые из-за громилы в черном. Туда же улетел и личный командный коннектор.
Один мысленный приказ и личные дроиды притащили ей обед буквально через мгновения.
В амбала полетели фрукты, но тот стоически с непробиваемым видом терпел ее выходки. Дроид яростно визжал на все лады и категорично сверкал индикаторами на панелях, когда разогнавшаяся на шкодливом интересе Рей подняла его своей Мощью и отшвырнула в сторону чужака. Бедный дроид приземлился с грохотом и, завывая на двоичном коде о дурости командования, сбежал так быстро, что Рей почти устыдилась. В ту сторону полетел и декоративный стул. Этот стул никогда ей не нравился. Рей никогда не понимала, нахрена в каждом конференц-зале стояли подобные конструкции в количестве как минимум десяти штук. На них и смотреть-то было сложно, не то что сидеть.
Преграда не пропускала только ее.
Незваный гость даже не шелохнулся за все это время.
От его непрошибаемого вида Рей снова рассердилась. Захотелось хоть чем-то стереть эту безжизненную маску.
Сделать хоть что-то.
Расшевелить его хоть чем-то.
Миг, и лезвие меча, доставшегося ей от Всеотца, а тому от отца и так далее, с легким шелестом уже вылезло из длинной рукояти. Амбал медленно повернул лицо к застывшему у плеча кончику оружия, а Рей… внутренне возликовала. Хоть сейчас чужак отреагировал. Мелькнувшую мысль, что в отличие от остальных предметов, меч оставался видимым, даже пронзив завесу — она придержала. Только сама застыла, повторяя немигающий суровый взгляд незнакомца. Если тот все-таки настоящий, живой, и не полный кретин, то должен понять, чего она ждет.
От кивка амбала еще один камень упал с души. Тот оказался не идиотом и вполне настоящим. Ну, относительно настоящим.
И абсолютно невосприимчивым к ее оружию.
Она так-то привыкла, что против ее меча, имевшим родословную в несколько десятков тысяч лет, не выдерживало ничего материального. Привыкла, что живое от простейшей царапины погибало в считанные часы, неживое обугливалось и рассыпалось в прах. Но громила был явно нематериальным в ее реальности, потому и лезвие прошло, не встретив никаких препятствий. В следующий раз она попробует достать его вторым, белым, мечом, если уж черный не помогал ни разу.
Может прокатит, мало ли.
Комментарий к 4
Веселуха начинается?
========== 5,6 ==========
Рен честно собирался сообщить Императору все новые детали. Он бы и сообщил, если бы его на полпути не перехватил срочный приказ прямо сию секунду явиться пред монаршие очи. Следовало поторопиться, если такая срочность. Не на пустом же месте вылез этот приказ, ведь монарх прекрасно знал, что Рен уже и так направлялся к нему.
После все пошло наперекосяк, и он так ничего не расскажет своему сюзерену. Проблемы навалились такие, что Рен лишь скрипнул зубами, стоя перед Императором, очень внимательно слушая новости и уже выстраивая в голове план действий по решению всех незваных неприятностей.
Лишь завидев бледную мордочку в сиянии очередного медблока, Рен понял, что оказывается, все это время и не вспоминал о своей непрошеной гостье. Настолько все пошло по краю бездны, заняв все мысли, что лишь при виде перекошенного лица девчонки он вспомнил о ней.
Когда до него вдруг дошло, что галлюцинация намертво вцепилась в ребра с той же стороны, где у него сейчас зияла красивая дырища вместо костей, его вдруг… так замутило, будто это лично вырвал из ее бока приличный шмат плоти. От застывших в уголках глазенок слез стыла грудь и все, на что хватило смелости и сил, это скривиться от чувства неимоверной вины. Хотя сам Рен потом долго сидел и думал, откуда у него вообще взялась это вина и колючий стыд, перекрывший физическую боль.
Под ногами у нее сновали неясные тени, неустанно копошась и суетясь наплывающими комками. Облегчение на ее лице Рен заметит сразу, ловя себя на том, что неотрывно следит за происходящим за мерцающей преградой.
А потом поймет, что и ему уже совсем не больно. Онемевший в какой-то неуловимый миг бок и не ощущался бездонной смесью тягучего жжения и рвущих душу хаотичных спазмов.
Через несколько нескончаемых мгновений девчонка с той стороны подпрыгнет с кресла и яростно искаженных лицом рванет на преграду и Рен с новой порцией горького нечаянного стыда мог лишь наблюдать за кривившимися губами, что явно выплевывали в его сторону самые грязные ругательства.
Все, на что у Рена хватит мозгов, это… вдруг ощутимо ущипнуть себя за щеку.
В доказательство к толком не сформировавшейся догадке, он сразу заметит, как очумело застынет девчонка с разгорающимся красным пятном на щечке.
Рен бы и расхохотался в голос, если бы и сам не был ошарашен подобным поворотом обстоятельств. Но не сдержится и ухмыльнется, когда девчушка наклонит набок голову… и демонстративно высунув самый кончик алого язычка, сама себя укусит. Да так укусила, что у Рена чуть глаза не выскочили от подобной боли, благо привычно надетая личина удержалась на месте и он не взвизгнул как маленькая девочка.
Голову залило нервным весельем, едва он увидит, как судорожно та задерет рукав строгого мундира и изо всех сил, со мстительным оскалом, вцепится ноготками в собственную тыльную часть ладони. Ему даже косить глазами не надо было, чтобы углядеть четыре лунки багровеющих отметин на своей кисти.
Он знал, что и она тоже это заметит.
Девчушка давно испарилась дымкой, но Рен вдруг понял, что отчаянно желает оказаться по ту сторону гребаной преграды. Правда, зачем ему туда так сильно надо, он и сам не поймет. Но почему-то пообещает себе быть впредь аккуратнее, если уж непонятным хреном девчонка получает всю его боль.
Зато позже вспомнит, что в первую встречу она тоже держалась за плечо. И ему внезапно снова станет очень муторно, едва он поймет, сколько всего валилось на его бренное тело за время с их первой встречи.
Где-то внутри мелькнет мысль, что и он так-то тоже чувствует ее боль, и тогда ему окончательно станет ясно, откуда у него на пустом месте возникают синяки и без ножа режет тело непонятными конвульсиями.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
От врезавшейся в бочину боли Рей не просто споткнется на месте.
Она попросту рухнет на колени перед всем советом.
Ну да, вот она мрачно выглядывает в лицах советников проблески хоть каких-нибудь оправданий, а вот изо всех сил стискивая зубы, чтобы при всем народе банально не завыть, пускает во все стороны слюни и слезы. Боль была настолько ужасной, что уже через несколько секунд она все же краем мозга ловит себя на том, что все-таки да, воет, но уже было абсолютно все равно, что о ней подумают.
Очнется Рей уже в своих покоях, куда ее явно притащили медики. Откуда-то она знает, что в сверлящей бок и разум боли нет ничего настоящего. Ей даже не надо было смотреть на свои ребра, все равно все будет на месте. Потому и притащили сюда, а не в медчасть. Дроиды уже обкололи ее со всех сторон всеми возможными блокираторами, но Рей уже откуда-то знает, кого она увидит раньше, чем боль притупится.
