Первым, что вклинилось в пустой мозг, была надежда.

Яркая, болезненно-желанная. Огромная настолько, что Рей почти задохнулась. Даже дыхание, и то рвалось клочками сиплого воздуха. Надежда, что в за один миг сумела вернуть ее к жизни.

Это была надежда, вырвавшая из самых глубин души болезненный вой. Надежда, ослепляющая и сложившая ее пополам и уронившая в руки подскочивших нянек. Надежда, слишком сладкая, чтобы удержать свет сознания.

Глядя уже нормально в зеркало, Рей стало так стыдно, что покраснели даже уши. Глядя на себя в зеркало, Рей попросту не узнавала себя. В зеркале была лишь жалкая, действительно очень жалкая тень от той Рей, которая была абсолютно самодостаточным человеком. После к стыду добавилась и ярость. На саму себя же. Расклеилась, расслабилась. Как последняя гнилая тряпка сдалась, утонула в жалости к себе же, позволила превратиться вот в… это вот подобие трухлявой куклы. Волосы, припорошенные клоками седины, невесть кем вообще подрезанные чуть ли не под самый корень, выглядели так, словно Рей тут месяцами не мылась. Хотя, кто его знает, может так и было. Потухшие глаза, опущенные уголки губ. Натуральная размазня.

Глядя на себя, она была готова провалиться под землю.

На удивление и даже некоторую скрытую радость на ее оживший вид женщин, что явно находились все время возле нее — постаралась не заморачиваться, хотя и вылезло относительное уважение и благодарность. Нянькались до этого, значит, потерпят еще чуток.

Первым, что делает Рей, игнорируя томительную настороженность, мрачно требует полной информационной выкладки. Приказ, отданный по старой, почти позабытой привычке очень строгим и не терпящим возражений тоном, поначалу не вызывает никакого движения. Люди почему-то окаменело таращились на нее, словно она тут некая статуя, вдруг решившая заговорить. Хлесткий приказ выполнять указание не сразу, но подстегнул прислугу, хотя уже через миг Рей опять чуток застыдилась своей резкости. Все таки эти люди держали ее в относительном порядке хрен пойми сколько времени.

Узнав, сколько она просидела овощем, Рей охренеет. Хотя нет, это слишком мягко сказано. Охренеет тысячекратно. Нечаянно выпучит глаза так, что чуть не выронила их на пол.

Но потом даже подумает, что так даже лучше. По крайней мере, в таком состоянии овоща у нее вышло дождаться. Иначе эти два десятка с лишним лет в сознании для нее были бы непосильной ношей.

Линк с подключением к мировой сети уже ждал ее на столике, когда она соизволила выползти из ванны после нескольких часов ванны и всяческих косметических процедур, любезно выполненных предоставленным дроидом-помощником. По крайней мере, отражение в зеркале ей понравилось намного больше без мелких морщинок и с подтянутой где надо кожей.

А новостей было дофига и больше. С каждой из них глаза на лоб лезут так, словно готовы были расширяться до бесконечности. Внезапно вышло, что старшего брата тоже грохнули. Банально отравили. Оказывается, это до кучи пытались повесить на нее же, но вышел тотальный облом — Рей в виде овоща даже жрать без пинка со стороны не ходила, не то чтобы заговоры там какие-то строить.

Благо, под себя не ходила и то хорошо.

На троне теперь сидела одна из старших сестриц и Рей вдруг поймала себя на том, что не очень хорошо помнит, как вообще выглядит родственница, никогда не отличающаяся умом и сообразительностью. Сделав вывод, что сестрица явно марионетка с серым кардиналом за спиной, тут же подскочила с места.

Она успела буквально поймать за руку одного из охранников, уже связавшегося с куратором со Двора, собиравшегося сообщить кому повыше, что подопечная внезапно очухалась и явно взяла себя в руки. Впрочем, всей прислуге хватило одного мощного ментального внушения. Жутко разболелась голова, но вроде как молчать должны были все, ей не нужен лишний интерес Двора и тем более родни, что после смерти Всеотца явно развлекались дворцовыми интригами.

Видимо, с внушением Рей перестаралась. Настолько перестаралась, что обитатели усадьбы теперь напоминали больше дроидов, чем не живых людей. Было почему-то снова стыдновато, но так даже лучше. Меньше проблем, что весть о ее адекватности доберется до двора раньше времени.

Новости о том, что чужаки соизволили таки выйти на связь — разбередила ее мир так, что теперь вся галактика шумела на всех углах. Шутка ли, мы не одни во вселенной и все такое. Гости оказались вполне себе гуманоидами, поначалу усиленно молчавшие, теперь с готовностью шли на контакт. Страшно было представить, какую бучу подняло их появление. Встрепенуться должны были все. От дипломатов до последнего старьевщика. Новости наперебой выли, что это новый виток прогресса и прочее, что появление новой, уже взрослой сформированной цивилизации на пороге ее дома могло означать как и расцвет, так и падение, если уж те явились с плохими намерениями.

Поначалу Рей все недоумевает, почему такой ажиотаж-то. Ну да, это коснется всех. Ну да, новые технологии и прочая пакость. После дошло.

Их никто и не ждал. Кроме нее.

Ведь по сути дела, о ее встречах с Кайло знал только Всеотец. И он явно никому не говорил.

Когда во всемирной сети появятся первые голо пришельцев — Рей разревелась.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Одним из существенных плюсов того, что он теперь все время косил в разные стороны глазами — стало отлично развитое периферийное зрение. Кайло теперь всегда искоса глядел по сторонам в ожидании.

Неким неожиданным бонусом подобного выглядывания до кучи вышло то, что он и замечать стал мельчайшие, кажущиеся незначительными мелочи. Так и углядел однажды странную нервозность рядового штурмовика, что елозил трясущимися руками по креплениям оружия. Так и углядел кусачие взгляды в свою сторону, пока не додумался влезть своей охране в головы. Рен не раздумывал долго, лично перебил саботажников, намеревавшихся прирезать его самого. Спустя время и еще углядел. Умудрялся высматривать так мелочи и складывать в общую кучу, что после и вовсе узнал, что за спиной его прозвали Гребаным Глазастиком, раз за разом срывавшим планы всяким недоумкам, вдруг решившим, что могут его убить.

Рен даже не сомневается, с чьей подачи это выходит.

Хоть так его выглядывания приносили плоды, ведь больше он свою гадину так и не видел. В тот же злополучный вечер поняв, что мундир-то остался там, на ней — Рен так возликовал, что если бы не страх за ее здоровье, то он бы и прыгал от радости.

Правда, ее он больше так и не видел.

Зато отлично чувствовал, насколько ей там плохо. Сполна ощущал, как гложет их обоих чудовищная усталость и апатия. Оттого бесился так, что улетали остатки адекватности и логики. Лишь упорно твердил себе ежесекундно, что хуже уже и не будет, подобной молитвой вытягивая из себя страх, безволие и усталость. Говорил себе, словно он мог забыть, что где-то там его ждут.

Но на самом деле становилось только хуже, собственные мысли не приносили никакого облегчения,

День за днем, месяц за месяцем несносное чудо решило капризничать и упорно отказывалось дать ему хоть на секундочку взглянуть на нее. Чтобы дать понять, что он ищет, он старается, изо всех своих долбаных сил.

Становилось только хуже, невыносимее. Да так, что Кайло все чаще и чаще выл в своих покоях, выплескивая безысходность.

Рен вконец ожесточился… и пошел вразнос. Он знал, что вся армия под его началом уже воет, знал, Император с каждой его жестокой выходкой и морями крови давно крайне недоволен, но поделать ничего не мог.

Впрочем, и не хотел, хотя бы так выплескивая свое бессилие.

Лишь самые приближенные знали, что Рен затевает, прикрываясь именем своего монарха. Лишь единицы знали, насколько просчитано и методично амарант-генерал подводит своего господина к краху.

Для всего мира он был лишь цепным псом, выполнявшим приказы Императора.

Ума хватало не смотреть в зеркало. Вообще. Ибо он знал, что там увидит. В отражении будет лишь истинный изверг, за сжатыми в тонкую полоску губами прячущий не выпущенные наружу бессильные проклятья. О внешности он беспокоился в последнюю очередь, в порыве очередного психоза самолично срезав патлы, наплевательски отнесясь к тому, что теперь его прическа похожа на разлохмаченный куст с торчащими в разные стороны клочками волос.