— Оля, а ребенок? — с явным трудом спросил он. — Что с ребенком?

— Забудь, — коротко ответила я.

Говорить ему сейчас об этом я никак не могла. Кто знает, где сейчас Буйвол? Может ли он знать о нашем разговоре? Можно ли сказать хоть что-то? Я не знала, но не могла отвести взгляд от Дениса.

Он закрыл глаза, зажмурился, словно пытался пережить приступ острой боли.

— Прости, — снова сказал он. — Я тут со своими идиотскими шансами, а ты…

— Забудь, — дрогнувшим и совершенно чужим голосом сказала я.

Он молчал, а на его лице было все: и сожаление, на которое, мне казалось, он просто не способен, и гнев, и настоящая боль.

— Я уезжаю, Оль, — наконец, сказал он. — Продал гараж, байк, да и квартиру тоже. Там пришлось немного схитрить. Доверенность у меня была, поэтому…

Он видимо понял, что говорит какие-то глупости, отвернулся и, кажется, ударился головой о фонарный столб.

— Просто скажи мне, как ты хочешь: чтобы я сейчас исчез или… вот как ты скажешь, так я и сделаю, клянусь.

У меня по щекам покатились слезы, но я не могла ничего сказать.

— Я люблю тебя, Оля, — шептал он в трубку. — Понимаю, что я виноват, что много чего сделал не так, но… Если ты… Оля, не молчи.

— Уезжай, — наконец, сказала я и отключила вызов.

Ему лучше уехать, может быть тогда он сможет вырваться отсюда. Сможет избавиться от Бизона.

Может быть, ему удастся сбежать от этого кошмара, краюшек которого я увидела и едва не умерла от ужаса.

Ему лучше сейчас уехать, так же как и мне, подальше от страшных людей. Уехать вместе нам едва ли кто-то даст.

Я смотрела, как Ден кричал что-то в телефон, а потом едва не швырнул его на дорогу, но сдержался, убрал его в карман, все той же потрепанной кожаной куртки, достал сигареты и закурил, а я смотрела на него и запоминала, как ложатся блики на его лицо.

Курить под дождем не благодарная затея, но Ден почему-то пытался, а потом сдался, сел в траву у столба и схватился за голову.

Больше всего на свете мне хотелось выбежать из дома, обнять и сказать, как сильно я его люблю, но я могла лишь отойти от окна.

— Пожалуйста, беги из этого кошмара, Денис. Беги и будь счастлив, — прошептала я, искренне желая ему именно такой судьбы.

А я? Я что-нибудь придумаю и быть может… быть может, мне повезет и мы когда-нибудь встретимся вновь.

Так я себя утешала, а сама в это не верила.

Потом меня накрыло. Стало так нестерпимо больно, что я снова бросилась к окну, готовая распахнуть его и закричать, помчаться к нему и пусть тогда Буйвол убивает меня прямо в его объятьях. Пусть так, но не порознь.

Только Дениса во дворе уже не было, и что-то подсказывало, что искать его у Толика бесполезно.

63. Попытки не думать

Ждать осень оказалось очень трудно.

Мы с Катей вместе уехали. Я жила в доме ее родителей и пока сама Катюха занималась неизвестными мне делами, ездила на съемки и встречалась время от времени с Олегом, я втайне от нее обошла всех врачей, встала на учет. У малыша все было хорошо. Все мои слезы и нервы ему не повредили, что не могло меня не радовать.

Все говорили, что я очень бледная, но анализы у меня были хорошими. Только плакать я себе запрещала. Оказалось очень трудно ничего не знать и постоянно думать, все ли с ним хорошо? Смог ли Буйвол его найти?

Я верила, что Денис справится. Должен справиться. Он сильный и упрямый, а еще лучше, если он разозлится и докажет всем, что никто не был прав на его счет.

Сама же я точно разозлилась. Очень хотелось доказать, что я могу все сама. Обзвонила всех, кто когда-то говорил о портретах, нашла себе первые заказы, еще и Катину маму подключила. Мы с ней всего парой слов обмолвились, но ее знания о том, что я теперь готова рисовать за деньги, было более чем достаточно.

— Я непременно буду тебя рекомендовать, — заверила она меня, и я точно знала, что не шутила.

Иногда становилось невыносимо тяжело, тогда я украдкой смотрела на портрет Дениса. Он стоял завернутым в бумагу в шкафу. Я говорила, что видеть его не хочу, а сама иногда отворачивала бумагу, чтобы посмотреть на его лицо, заглянуть в глаза и тяжело вздыхала.

Приближался сентябрь. Денег на жилье мне пока не хватало, и я все чаще волновалась, что Катиным родителям беременная подруга дочери точно не понравится. Это было еще незаметно, но грудь у меня уже стала больше и рано или поздно то же ждало и мой живот. Очень не хотелось бросать учебу раньше.

Поводов для волнения было очень много, еще и Хиб несколько раз терялся в большем доме.

Однажды мы его с Катей искали по всему дому. Я в этих поисках зашла на кухню, а там их повар, такая добрая женщина, часто дующая губки, смотрела новости.

Она всегда включала телевизор, такой крохотный, подвешенный в углу, слушала, но никогда на него не смотрела. Наверно, ей просто нужен был какой-то звук для спокойной работы.

Я зашла и забыла про Хиба. Там корреспондент рассказывала о невероятном задержании разыскиваемого преступника — Ивана Буева. Показывали кадры, как его сажают в машину в наручниках, а я узнавала Буйвола.

— Молодой смельчак, победивший этого человека, решил остаться неизвестным, — говорила девушка, — но мы позаботимся, чтобы страна не осталась равнодушна к своим героям.

У меня закружилась голова. Молодой смельчак? Неужели Денис в этом участвовал?

Я осела.

— Нашла! — воскликнула Катя и вбежала на кухню.

Они с Ниной Федоровной, так звали повара, бросились ко мне, а я закрыла руками лицо, попросила воды и просто заставила себя дышать, глубоко и спокойно.

— Оля, ты чего? — спросила Катя испуганно.

Она даже на телевизор покосилась, но там был уже другой репортаж.

— Все хорошо, — соврала я, выпила воды и поднялась на ноги.

Я должна была позвонить Денису, схватила телефон и только потом поняла, что я не сохраняла его новый номер, чтобы не звонить. Полезла в сеть и узнала, что Черного Дена больше нет. Он удалил все старые аккаунты везде, будто решил стереть свое прежнее существование.

Я заплакала, вышла из кухни и разревелась. Теперь, когда Буйвол никак не мог достать нас обоих, я непременно должна была ему все рассказать, а я не могла.

— Оля, ты чего? — спрашивала Катя, обнимая меня.

Я не смогла смолчать.

— Я беременна, Кать. От Дена беременна, а он ничего не знает. Нельзя было ему говорить, а теперь… Теперь я не могу ему сказать, совсем не могу, понимаешь?

Я всхлипнула, а Катька обняла меня крепче, посадила на диван и долго утешала. Она настоящий друг.

— Найдем мы твоего Дена, слышишь? Обязательно найдем!

Она как всегда была уверена. Ее способность ни в чем не сомневаться всегда давала мне сил, но теперь я могла только плакать. Было слишком стыдно и страшно. Может быть, я ошиблась? Может быть, надо было все делать не так? А я его обманула, сделала ему больно… Можно даже сказать, предала от страха. Теперь было просто стыдно.

64. Надпись «Вилент»

Я сначала обрадовалась: если Катя сказала, что найдет, значит найдет. Вот только она сказала и сразу, словно забыла. Даже когда я заикалась о Денисе, просто переводила тему, говорила, что мне надо думать о другом.

— Во-первых, ты решила картинами зарабатывать? — спросила она у меня, став в позу. — Это полные глупости. Слишком много возни, да и ты возненавидишь краски, если нарисуешь пару вычурных портретов, я же тебя знаю.

Она подмигнула и буквально силой потянула меня в какую-то студию.

— Кать, куда мы? — тихо спрашивала я, поправляя платьице. Оно сбивалось на ходу и ползло по ноге.

— Вилент занят, — сказала нам молоденькая девушка, сидевшая за ноутбуком за стеклянным столом.

Я бы предположила, что это приемная по размеру комнаты, вот только слишком странная. Ярко-желтые диваны с кривыми спинками меня сильно озадачивали.

— Для меня он всегда свободен, — ответила Катя и открыла дверь с блестящей табличкой, где действительно было написано: «Вилент» и больше ничего.