Таким нежным он никогда еще не был. Когда он вошел в меня, я уже была на пике, нескольких движений мне хватило, чтобы вскрикнуть с наслаждением. Ему этого почему-то тоже хватило, только мы не стали на этом останавливаться. Диван лучше матраса в гараже.

За окном темнело, а я его целовала, а мы были едины снова и снова, молчали, смотрели друг на друга, прикасались, целовались и любили, снова и снова, будто нам нужна была целая вечность, чтобы поверить, что мы по-настоящему вместе. Даже никаких объяснений не было нужно, взгляда в глаза хватало.

— Я тебя никогда не отпущу, — повторял Денис, а я знала, что это больше любых признаний. Он не просто не отпустит, он сделает все, чтобы я никогда не уходила. Только я не хочу уходить, мне бы с ним и навсегда.

Я варила мужу кофе. Он опять спал только пару часов, работал, при этом совершил подвиг: забрал нашего ребенка в свой кабинет. Я при этом смогла выспаться. Только за это его можно было безмерно любить. Нашему сынишке было уже целых восемь месяцев. Он рос настоящим крепышом, очень спокойным и сдержанным, весь в папу, но сейчас у него резались передние зубки, и он часто капризничал, плохо спал и не давал мне покоя, еще и в рот тянул все, только следить за ним успевай, чтобы не утянул чего в рот, но мы справлялись.

Дальше будет еще веселее. Совсем недавно я узнала, что снова беременна. Мы еще не знаем, кто будет, но очень хотим девочку, по крайней мере, Денис уверен, что без девочки с моими глазами мы никуда. Хотя у Ванечки, так зовут нашего сынишку, именно мои глаза.

С чашкой кофе я поспешила в кабинет.

Это была наша квартира, хотя за нее еще надо было выплатить кредит. В детской мы так и не сделали ремонт, просто не успели, все равно сын еще слишком мал, чтобы оставаться без присмотра, да и, кажется, он влюблен в кабинет отца, похожий скорее на гостиную.

Здесь стоял диван и два кресла, большой стол, на котором Денис разложил бумаги. Как ни странно, их общее дело с Олегом Дорашем было почти полностью на его плечах, только иногда он выл от бумаг и переговоров, говорил, что все идиоты и сам уходил что-нибудь чинить. Ему явно становилось легче. Наверно, это была его личная замена сигаретам.

Что-то у него не ладилось сейчас, потому он хмурился, слушая голос в телефонной трубке, а ногой при этом покачивал перенесенную сюда кроватку.

Ваня при этом грыз деревянную ложку и смотрел то на папу, то на меня. Он только недавно проснулся, и глазки были еще сонными. Сейчас он так немного посидит и будет проситься из кроватки. Надо будет достать ему кубики и пирамидки − их он больше всего любит − и усадить на ковер. Он немного поиграет, быстро проголодается, тогда уже я окончательно заберу его у папы, покормлю, и мы пойдем гулять на улицу. Я прихвачу фотоаппарат, давно я не отправляла маме фотографии.

Мы с Денисом не очень хорошо с ними поступили: сначала поженились, потом им сообщили. Оказалось, расписаться можно очень быстро, если есть справка о беременности. Катя уговаривала меня не торопиться, потом устроить пышное торжество, а мы решили быстро, чтобы уже наверняка никто нас не разлучил.

Именно поэтому я выходила замуж в кремовом платье, в котором засветилась на помолвке своей подруги. Наша фотография, счастливых и улыбающихся, висела тут в гостиной на стене. Она была самой большой. Рядом были фото, как Денис встречал меня из роддома и первые попытки Ванечки ползать.

— Или ты сам исправляешь свой косяк до завтра, — говорит Денис в трубку, и я спешу к нему.

С ним так бывает. Он, когда злится, начинает совсем иначе выражаться, может даже очень острое слово ввернуть, самому потом стыдно. Вот я и прикасаюсь осторожно к его плечу. Он смотрит на меня, видит нашего сына и улыбается, обнимает меня и явно становится добрее.

— Если не исправишь, ты уволен, и хватит мне звонить каждые пять минут, — говорит Денис, отключает вызов и трется носом об мой живот.

Он очень изменился и в поведении, и в манерах. Катя иногда еще шутит, что он шпана, но только когда мы нашей маленькой компанией собираемся. А так, все чтят его приличный вид, кроме разве что Толика.

Когда мы приезжаем к моим родителям, он всегда превращается в Толяна, а вместо Дениса появляется Черный Ден. Он берет у Толика байк и исчезает на полдня, чтобы вернуться приличным человеком.

Он еще не знает, что я тайком от него фотографом работала весь год, и на день рождения подарю ему байк. Уверена, счастья будет немерено, потому что машина не сравнится с байком, а я уже и сама соскучилась по его скорости и ветру в ушах. Ну а пока я храню тайну, глажу его по волосам и спрашиваю:

— Что-то серьезное случилось?

Денис отмахивается. Он уже не хмурится, значит действительно ничего страшного, но все же поясняет:

— Мы третий салон скоро открываем, это как всегда суетливый процесс, еще и Олег свалил…

Я осторожно прикасаюсь к его губам. Он сам просил следить за его речью. Закатывает глаза и исправляется:

— Улетел в Токио.

— Олег всегда говорил, что его личный проект волнует его больше, — ласково напоминаю я.

Денис пожимает плечами, а потом смеется.

— Ну да, ему надо соответствовать Мальвине.

— Надо, — хихикнув, соглашаюсь я и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в губы.

Хепилог 2

Тут Ваня окончательно просыпается, начинает стучать ложкой по кроватке, прыгать и радостно улюлюкать.

— Когда мы поедем к твоей маме? — спрашивает Денис, неохотно меня отпуская.

— Ты сам не можешь никуда поехать, — напоминаю я, забирая малыша на руки.

С моей мамой у Дениса давно хорошие отношения. Сначала она очень разозлилась. Папа только соглашался, мол, гад, бандит, хулиган и чуть ли не насильник. Ее не мог смягчить ни торт, ни букет, ни штамп в паспорте, ни даже заверения Дениса, что он меня любит, зато просьба позаниматься с ним заставила мою маму тут же растаять.

— Ну, а что? — пожал плечами Денис, видя мое изумление, — Мне все равно надо заниматься, потому что сама знаешь, как я говорю. Катя права: меня в приличное общество пускать опасно.

Вот тут мои родители и приняли его, засыпали поучениями, советами и прочими премудростями, а еще оладушками, котлетками и чаем. Любимый единственный зять как-никак, а Денис кивал, ел и как мудрый кот все равно все делал по-своему. К моим родителям он любил ездить, потому что можно было оставить на пару часов Ванечку и побыть вдвоем. В начале лета мы с ним провели вечер на той же крыше, нас там снова поймали, а мы со смехом убегали, словно дети малые, держась за ручки.

Сейчас Денис тоже хотел быть поближе ко мне. Пока Ванечка ползал по ковру и строил башенки из зеленых и желтых кубиков, откладывал красные и в ряд выстраивал синие, по одним ему ясным причинам, Денис с бумагами пересел на пол. Он пил кофе и поглядывал на меня.

Скоро он уедет на очередную встречу, потому я оставляю с ним Ваню. Целую его в щеку, даже не сомневаясь, что он сможет уследить и за делами, и за сыном, а сама иду на кухню готовить завтрак.

Крутясь у плиты, я включила телевизор. Если утром я что-то и смотрела, то только Катю.

— Доброе утро, дорогие телезрители, — говорила моя подруга, махая рукой.

Она как всегда была обворожительна. Ее волосы теперь были черными, только одна синяя прядь все еще напоминала, какая она на самом деле. Она вплеталась в ее прическу и совсем не спорила со строгим костюмом ведущей. Ее мама вела эту передачу вместе с ней, это сделало «Дочки-матери» по-настоящему популярной программой. Тут обсуждались самые разные женские дела с позиции младшего и старшего поколения: воспитание детей, выбор пары, вкусная еда, мода, разбирались конкретные истории.

Пока я готовила омлет с ветчиной и сыром, слушала споры о здоровом для женщины образе жизни. Но прежде чем позвать своих мужчин к столу, выключила телевизор. Я предпочитала уделять внимание им.