Я, разумеется, забываю, что его надо держать, и он выпрыгивает из окна, цепляется за соседний балкон и запрыгивает на него, а потом невозмутимо стучит в окно.

− Свали, придурок! — орет ему женский голос.

Денис смеется и залезает на перила балкона и подтягивается, уцепившись за металлическую балку перила балкона над ним.

Я не дышу, только вижу, как исчезают его ноги, а потом он, свесившись с балкона, мне подмигивает снова.

− На-пи-ши, − по слогам без звука говорит он мне и исчезает.

Мне кажется, что все это только сон, наверно я все еще сплю, но Катя уже спрашивает про фото, а я… А я прыгаю по комнате и твержу, что я люблю, потому что я и правда его люблю.

23. Сын маминой подруги

− Ты уже не спишь? — удивляется мама, когда я захожу на кухню.

Она готовит сырники, а я просто устраиваюсь на диванчике возле стола, поджав под себя ножки. Я все еще в пижаме, только халатик накидываю.

− Меня Катя разбудила. Ей вот не спалось, − отвечаю я маме и получаю тарелку сырников со сметаной.

Катя в это время не перестает мне писать:

«Крутые фото, но мне чет казалось, что он не из тех, кто будет тратить деньги на подобное.

«А если это не за деньги?» − спрашиваю я.

«Конечно, а я папа римский! Оля, это целая фотосессия»

Я вынуждена с ней согласиться, а потом вспоминаю, что была уверена, что мы с Денисом сегодня не увидимся. Пишу ему:

«Ты говорил, что будешь на работе».

«Планы поменялись», − отвечает он почти мгновенно и добавляет: − «Ночью уеду».

Я закусила губу и тут же настрочила Кате:

«Он говорил, что на работе будет, а теперь говорит, что ночью уедет, мол, планы поменялись, как думаешь, почему?».

«О! Неужели влюбился! Смотри, Оля, доведешь парня до греха» и следом еще злобно смеющийся стикер.

«Ты о чем?».

«Ну как? Наверняка ради тебя с работы отпросился!».

Я краснею и снова открываю чат с Денисом, только не знаю, что написать и выдаю первое, что приходит в голову:

«Ты дома?».

«Ну».

«У тебя там тихо?» Боже, и что я этим вопросом хочу узнать?

«Если ты про моего отца, то он второй месяц в реанимации».

Меня передернуло.

«А помощь нужна?».

«Помогать ему сдохнуть не надо».

Я замираю. Вот и зачем я это написала все?

«Извини», − тут же пишет Денис. — «Нормально все».

«Это ты меня прости. Я просто за тебя волнуюсь».

Денис не ответил, и я снова открыла чат с Катей. Та снова восторгалась фотками, а я… хотела ей все рассказать, но потом подумала, что это подло вот так ей все пересказывать, хотя мне хотелось делиться хотя бы с нею. Снова открываю чат с Денисом и пишу:

«Я смогу выйти через час».

«Тогда через час за соседним домом», − отвечает он, а я хочу еще что-то написать, но не знаю что, а тут еще мама садится рядом.

Спешно убираю телефон в карман халата.

− Кушай, − говорит мама и ставит рядом чашку чая. — У тебя ведь нет на завтра планов, правда? — спрашивает она.

− На завтра? — переспрашиваю я. — А что?

− Помнишь тетю Валю? Дораш?

Я только неловко улыбаюсь. Почему-то мама всегда думает, что я должна помнить ее подруг.

− Ну как? Она же у тебя химию вела в девятом классе!

Я вздыхаю и говорю, что помню, хотя это неправда.

− Но к чему ты о ней? — спрашиваю, а сама делаю вид, что очень увлечена сырниками.

В кармане подрагивает телефон, и я уверена, что это Катя, но… вдруг это все же Денис? Не решаюсь достать телефон при маме.

− Тетя Валя завтра придет к нам в гости. К ней как раз сын приехал, инженер, такой умный парень.

Я чуть не подавилась сырником.

− Ты что, меня ему сосватать решила? — испуганно спросила я.

− Почему сразу сосватать!? — воскликнула мама и стала хлопотать у плиты, почти бессмысленно переставляя кастрюльки. — Просто познакомишься с хорошим образованным парнем, поймешь разницу…

− Какую еще разницу? — спрашиваю, а сама все понимаю и не могу не злиться.

Неужели она правда думает, что образование решает все. Может быть еще и чтение Достоевского делает из человека достойного и ничего другого не надо? Моя маман может такое себе вообразить.

− Ну, Оля, ты уже взрослая, тебе пора задуматься о крепкой семье…

Я просто встаю из-за стола.

− Не продолжай, я сегодня на пленэр.

− А завтра надо быть дома.

− Буду, − отвечаю я, понимая, что спорить бесполезно.

Достаю телефон. Это правда писала Катя. Она рассматривает и комментирует фотки, но ее шутки мне не кажутся смешными. Если моим родителям пришло в голову найти мне пару, то покоя мне уже не будет.

24. Крыша

Я так долго собиралась, что теперь опаздываю. Мне даже стыдно за это, но ничего не могу с собой поделать. Долго выбирала платье, а теперь на бегу застегиваю босоножки. Чуть сумку не забыла, как бы потом объясняла, что ушла рисовать, не взяв с собой ничего? Мама может и не заметила бы, но я ведь сумку в коридор выставила, пришлось возвращаться с площадки домой.

− Что-то забыла?

− Да, телефон, − вру я и собираюсь снова убежать.

− Покажи зеркалу язык, − назидательно требует мама.

Это плохая примета возвращаться. Я в приметы не верю, но язык все равно показываю, а потом спешу вниз, выбегаю во двор, пересекаю его и в арку меж домами влетаю, поворачиваю и… налетаю на Дениса. Он сразу обнимает меня, и тут же отстраняется, чтобы выбросить сигарету, а я ее даже не заметила.

− Сумку давай, − говорит он мне.

Я не сразу понимаю, о чем он и почему-то краснею. Уши у меня начинают гореть, но я протягиваю ему свою сумку с пластиковым складным мольбертом и большими листами. Я вспоминаю, что где-то там лежит и нарисованное мною на озере. В этих рисунках есть и очень откровенные, а Денис тогда спал и даже не знает.

Смотрит на меня задумчиво, словно пытается понять, почему я так реагирую.

− Покрутись, − внезапно просит он.

Я радостно делаю оборот, позволяя широкой юбке раскрыться, словно колокольчику и запоздало понимаю, что его наверно не юбка волнует и не складки спиралькой при повороте, а вырез и мое тяжелое дыхание. Мне даже прикрыться захотелось.

Денис молчит.

− Что? − спрашиваю я. − Что-то не так? Тебе не нравится мое платье?

− Мне нравится без платья, − признался Денис. − А так все хорошо, идем. Я проверял обувь.

− Зачем? − поразилась я.

Он быстро зашагал вперед, а я засеменила следом, едва за ним поспевая.

− Если бы ты решила напялить шпильки, отправил бы переобуваться, − говорит Денис и усмехается.

Я иду за ним следом уже молча. Он, кажется, понимает, что я отстаю и начинает идти медленней, а потом даже дает мне руку, как-то не охотно, но протянул, а я охотно ее сжимаю и шагаю за ним, опустив голову.

У него сильная рука и очень теплая.

Он приводит меня к нашим высоткам, и я не понимаю зачем. Среди наших пятиэтажек в городке встречались девятиэтажки, а еще три дома с высокими башнями на целых двадцать три этажа поднимались над землей.

Денис спокойно подходит к подъезду, набирает в домофон код, и дверь открывается.

− А мы куда? − испуганно спрашиваю я.

− Все узнаешь, − грозно сообщает Денис, заводит меня в подъезд и вызывает лифт. − Надо завязать тебе глаза.

− Зачем? − не понимаю я.

Денис не отвечает, достает широкую черную ленту из кармана и завязывает мне глаза. Я послушно держу голову ровно, беру его руку, а потом захожу с ним в лифт.

− Не боись, − говорит он мне и прижимает к своей груди.

Я радостно утыкаюсь носом ему в грудь и решаю просто ему довериться.

Он выводит меня из лифта, потом берет на руки и куда-то несет, а я краснею еще больше. Мне кажется, он поднимается по лестнице, потом скрипит что-то и снова подъем. Скрип. Порыв ветра в лицо. Денис ставит меня на ноги и осторожно убирает ленту. У меня закрыты глаза, и я боюсь их открывать, но все же…