Я сделал пару шагов к нему, держа руки за спиной, решая, как лучше поступить. Вопрос меня уже немало достал, да и беспокойство в его голосе только масла в огонь подливало. И с самого начала я на мирный разговор настроен не был.

— Что вы, всё в порядке. — Каких усилий стоило не улыбаться в тот момент. — Разве что сушит, немного. — Это была никакая не ложь. Ну, почти что. Я ведь не пил ничего с самого утра, да и напряжённая обстановка немало била по нервам.

— Это ни капли не смешно.

Какое-то садистское удовольствие не приносило наблюдением за тем, как взвинчен он был. Беспокоился, бедняжка. Даже побледнел. А севший голос чего стоил…

Боуэн вскочил с кресла, прошёл — как-то слишком быстро, — мимо меня и запер дверь, после чего прислонился к ней лбом. Совесть даже не заикалась о своём существовании.

— Сам виноват, что оказался там… — Это была фраза, которую я никак не ожидал услышать.

Что-что, а обвинения — это уже что-то из ряда вон выходящее. И было даже немного любопытно, где именно? Я много раз оказывался в нужных местах в нужное время.

— Простите? — От возмущения немного сорвался голос и, чтобы не выглядеть ещё более нелепо, сохранив хоть каплю достоинства, я решил заткнуться.

— Всё твоё чёртово любопытство. Нет, чтобы как все дети… — Он говорил это резко, твёрдо, ни капли не сомневаясь в словах. — Неужели так сложно было пройти мимо? Что тебя вечно несёт навстречу к совершению глупостей? — Он нахмурился, закрыв глаза. — И смысл было тебя предупреждать, если поздно? А ты ещё и молчал. Тоже мне, умник. — Открыв дверь, он сделал шаг от неё.

— Молчал о чём? — Не особо было понятно, на что именно он был зол. Причин было немало.

— О всём. Всём, что видел. И что ты, интересно мне знать, думал, а? Тянуть и дальше? Пока от тебя бы кучка праха не осталась, и эта тварь не перешла бы на кого-то «покрупнее»? — Его глаза блестели нездоровым сиянием. Было даже немного… Жутко. — Вместо того, чтобы делать хоть что-то, одно ко мне лез с расспросами. Будто бы они дали бы тебе что-то.

Переведя взгляд с лица, я остановился на его руках, сжатых в кулаки. На бинте, совсем новом, снова красовались кровавые пятна. Он нахмурился ещё сильнее и разжал руку.

— Для того чтобы действовать, нужно знать, с чем имеешь дело. — Сложив руки на груди, я отвёл взгляд в сторону. Какая-то слабость, не дававшая мне и шагу ступить, ударила с новой силой. Напряжение, казалось, можно было резать ножом.

— А вот не нужно было- — Он резко запнулся, с испугом таращась на меня, а потом снова вернул самообладание. — совершать до ужаса глупые ошибки, и вестись на провокации. Впрочем, это уже не имеет смысла.

Пусть я и старался не смотреть, но что-то меня притягивало и отталкивало одновременно. Пятно становилось всё больше, пока с бинта не стала капать кровь. Боуэн завёл руку за спину и отошёл к окну, положив руки на подоконник.

— Ничего уже не имеет смысла. — Такой усталый и равнодушный голос… Пробирало до костей. — И все твои попытки разузнать что-либо, и всё попытки предотвратить грядущее. — Издав смешок, он прикрыл глаза. — Ты абсолютно бессилен на данный момент. Но у меня есть предложение, чтобы скоротать время. А его довольно много у нас. Ты ведь у нас смышлёный малый, так что, давай сыграем, — Повернувшись, он сказал что-то ещё, но наши взгляды встретились и я уже понятия не имел, что происходит. Будто бы что-то резкое, стремительное, молниеносное, врезалось в меня, сбив с ног и раскидав по комнате все мои мысли, не оставив в моей голове абсолютно ничего. Спас меня только прозвучавший звонок, который заставил меня пулей вылететь из кабинета.

Что бы он не сказал, это вызвало у меня дикий всплеск всевозможных эмоций. Взять себя в руки удалось только когда подошёл к кабинету, в который ещё заходили некоторые ученики. И меня ждала Мэй.

— Что ты уже успел натворить? — Сразу приступила к делу, весьма в её стиле.

Я не ответил, и мы молча зашли в класс. Не говорили мы и во время урока. Возможно, потому, что сидели довольно далеко друг от друга, возможно, ей не хотелось, потому что дулась на меня. Вариантов было много.

Урок пролетел на удивление быстро, потому его конец стал для меня неожиданностью. Для меня, но не для сестрёнки. Она тут же сбросила всё со стола в рюкзак, и в мгновение ока оказалась перед моей партой.

— Ну и? Я жду объяснений. — Сложив руки перед грудью и нахмурившись, она пристально смотрела на меня. А мне и самому требовались объяснений произошедшего.

— Температура поднялась. Я… заболел, скорее всего. В медпункте был, а когда возвращался на Боуэна наткнулся. Ничего необычного. — Ничего кроме лжи, разумеется.

Накинув рюкзак на плечи, я попытался избежать дальнейших расспросов, но далеко уйти не удалось.

— Я не об этом. — Она смотрела уже не так строго, но всё ещё чего-то ждала.

— А о чём? Ты ведь знаешь, я чертовски везучий. — Мне показалось, она мне не поверила, но дело было в другом. Совсем другом.

— Кстати…а ты в курсе, кто ему перевязку делает? — Она смотрела на меня так, будто бы мне действительно должно было быть до того дело.

— Алисия? — Думать о Боуэне хотелось меньше всего, но произошедшее никак не выветривалось из головы.

— Нет. — Мэй просто сияла от счастья, улыбаясь, как Чеширский Кот. — Кассандра.

— А мне какая должна быть разница? — Я не свожу взгляда с пола, сжимаю кулаки и ускоряюсь. Мне не должно быть никакой разницы, так какого чёрта колотит от ярости?

На последнем уроке довольно шумно. Большая его часть уходит на перепалки с учениками, в попытках их успокоить, что даже немного расслабляет. В такой атмосфере всегда как-то более уютно, чем в полной тишине. Это всегда помогает наиболее безопасно погрузиться в свои мысли, обдумать, что мучит, понять, как с этим разобраться.

Мэйбл присоединилась к девчонкам на задних партах, и пол урока с ними болтала, несмотря на то, что шёл один из её любимых уроков. Преподаватель тоже не был особо сосредоточен на подаче материала, и нередко отвлекался, то на какие-то не имеющие значения детали, то на художников той эпохи. И о последнем распинался так увлечённо, будто бы напрочь забыл, что у нас литература, а не историй искусства.

«Беспечно» — эхом отдаётся у меня в голове, и сердце пропускает удар. Меня будто бы бросает в холод, такой ужасный, что пальцы коченеют. На пару мгновений я даже забываю как дышать, но это не длится особо долго. Я не был до конца уверен, мои ли то были мысли, или не мои.

— Пайнс, повтори-ка, что я сейчас сказал? — Это звучит настолько внезапно, что я даже дёргаюсь, окончательно потеряв ход мыслей. И это не говоря о том, что я его и не слушал.

— О том, что на самом деле, здесь спрятан намного более интересный смысл, но его не увидеть на поверхности, нужно задуматься. — Выкрикивает Мэйбл и я с облегчением выдыхаю. Сандерс так пристально смотрел на меня, но сказал «Пайнс», а их-то двое.

— Следи за уроком, Мэйсон. — Недовольно отвечает преподаватель, возвращаясь к теме. А я лишь неловко улыбаюсь, стараясь делать вид, что всё нормально.

Весь дальнейший урок проходил в честных попытках сосредоточиться и запомнить хоть что-то. Только вот нудный рассказ преподавателя о скрытых смыслах и десятых сюжетных линиях очередного романа, никак не желал запоминаться. Потому не удивительно, что минут через десять я просто бросил те тщетные попытки. Как итог — за урок записана лишь дата и тема.

Единственный плюс от урока улетучивается со звонком. Для всех он голосит о долгожданной свободе, но не для меня. Я бы лучше ещё одну литературу отсидел, лишь бы не возвращаться к тем мыслям.

По дороге Мэй о чём-то беззаботно щебечет. Я пытался отвлечься на её трёп, но выходило худо. Она любила говорить ни о чём, для меня же это было скучно. Из-за скуки вновь вспоминаются недавние мысли, но я тут же отгоняю их. Успешно получается делать это до самой ночи. Ночи, когда силы окончательно покинули. Ночи, когда я без сна лежал в своей кровати.