— Через несколько часов я отправляюсь в Министерство, — тихо проговаривает она. Во всяком случае, она может сказать Джинни правду.
— Гермиона, ты ничего не можешь—
— Ты этого не знаешь.
Джинни вздыхает. Раздвигает занавески, чтобы затем сесть на край кровати рядом с Гермионой. Та смахивает со своей юбки несуществующие пылинки, старательно избегая её взгляда.
— Я думала, ты приняла решение, — говорит Джинни.
Гермиона тяжело сглатывает. Разглаживает и затем снова складывает юбку.
— Я думала, ты решила закончить это. Совсем. Ради своего же блага—
— Он сказал, что любит меня.
Она проговаривает это торопливо. Неразборчивым шёпотом. Это первый раз, когда она позволила себе признать это, и слышать это из своих уст неожиданно тяжело.
Джинни замирает. Краем глаза Гермиона замечает, как её рот пару раз открывается и закрывается, но она не может заставить себя посмотреть на неё.
— …Когда? — наконец спрашивает она.
Гермиона прочищает горло. Начинает складывать пиджак.
— Несколько часов назад.
Джинни смотрит на свои руки. На потолок. Вздыхает.
— Мудак, — выдыхает она, и Гермиона наконец переводит на неё взгляд. Джинни пожимает плечами. — Я имею в виду… это просто — это всё усложняет.
Гермиона тупо кивает. Чувствует небольшую радость по поводу того, что её собственные мысли подтверждаются.
— И он выбрал отвратительное время.
Она слабо улыбается.
Джинни ненадолго задумывается, прежде чем задать следующий вопрос.
— Значит, ты его простила?
Гермиона отводит взгляд. Мельком замечает подвеску, лежащую на её тумбочке.
— Нет… — бормочет она. — нет, я не простила его. — она сглатывает очередной ком в горле. — я не думаю, что когда-нибудь по-настоящему прощу его. За всё это.
— …Но ты любишь его.
Она заставляет себя поднять взгляд на Джинни, даже если её слова болезненно задевают что-то глубоко внутри.
— Я не знаю, что я чувствую.
Джинни уверенно смотрит на неё.
— Я думаю, ты знаешь.
Гермиона качает головой.
— Прекрати, Джин.
— Это правда—
— Прекрати.
Джинни закрывает рот. Гермиона неуверенно улыбается ей.
— Хорошо, — говорит она и соскальзывает с края кровати. Направляется обратно к своей.
Гермиона тяжело выдыхает.
— Фамилии?
Гермиона нервно дёргает за край своего пиджака, стоя немного позади МакГонагалл; та составляет список и берет очки — прочищает горло.
— Аккрингтон, Бейнбридж, Берроу, Булстроуд, Картер, Коули, Дэвис, Дедворф, Эверкрич, Гойл, Гринграсс — они обе — Лофтхаус, Малфой, Мидс, Монтаг, Нотт, Паркинсон, Фиппс, Пьюси, Роуланд, Сайкс, Тэтчем, Вайтхед и Забини.
На середине списка Гермиона начинает паниковать. Их больше, чем она думала — и она даже не узнаёт некоторые имена.
Как она будет защищать тех, кого не знает?
Обдумайте это, сказала МакГонагалл.
Растерянный клерк изо всех сил старается успеть записать все имена, а МакГонагалл, кажется, стремится прочитать их как можно быстрее, просто чтобы сделать эту ситуацию ещё более нелепой.
— И что Вам будет нужно? — раздражённо спрашивает он, заканчивая писать и встряхивая рукой.
— Даты слушаний и полные списки обвинений, а ещё нам нужны бейджи посетителей.
Клерк щурится на неё.
— Бейджи, чтобы встретиться с кем?
— Со всеми, — спокойно отвечает МакГонагалл.
Он раздражённо кривит губу.
— Я уверен, что это не будет—
— Передайте Министру моё имя, — огрызается она. — я Вас уверяю, он даст разрешение.
Это, пожалуй, их единственное преимущество. То, что Кингсли — Министр. Тем не менее, он мало что может сделать для того, чтобы отменить решение Визенгамота — на самом деле, ничего. Всё определит суд.
Она не осознаёт, что кусает ногти, пока не задевает кутикулу; та начинает кровить. Ей приходится заставить себя сложить руки за спиной.
Клерк неохотно ведёт их через атриум, выдаёт им бейджи посетителей, и они набиваются в и так уже переполненный лифт.
Но она не готова к—
— Мисс Грейнджер?
— Это — это она!
— Гермиона Грейнджер, о, боги — какая честь!
Со всех сторон ведьмы и волшебники тянут руки, чтобы получить рукопожатие, не обращая внимания на МакГонагалл, которая пытается отогнать их.
К тому моменту, когда они выходят на своём этаже, она совершенно потрясена; остановившись, она оборачивается на лифт, с недоверием наблюдает за тем, как он движется назад и вниз.
— Я не думала… — бормочет она, но МакГонагалл уже уводит её.
— Постарайтесь расслабиться.
Они находятся на одном из нижних этажей Министерства — здесь располагаются камеры временного содержания; это большое, охраняемое защитными заклинаниями, скопление клеток, способных вместить всех ожидающих суда.
Здесь темно и холодно — это место слишком напоминает ей Отдел Тайн. Чёрный плиточный пол, тусклый свет. Она вздрагивает, чувствует на себе обеспокоенный взгляд МакГонагалл.
— Вот мы и пришли, — фыркает клерк, отпирая дверь, за которой скрывается длинный коридор, по обе стороны от которого стоят клетки.
— Какие клетки? — спрашивает МакГонагалл.
— Я уверен, что Вы разберётесь.
Они с МакГонагалл обмениваются тяжёлыми взглядами, а потом он закрывает за ними дверь, а затем — на несколько долгих мгновений — наступает тишина.
МакГоналл расправляет плечи.
— Думаю, лучше всего будет, если я сообщу им всем наши наме—
Гермиона уже направилась прочь по коридору. Она слышит, как МакГонагалл вздыхает.
— Мисс Аккрингтон? — зовёт та и принимается за работу, но Гермиона уже ушла так далеко, что едва слышит её.
Она накладывает Люмос, машет своей палочкой из стороны в сторону, иногда замечая знакомые недовольные лица — не те знакомые лица. Не то, которое ей нужно увидеть.
Её пульс набирает скорость, дыхание становится частым, нервным, и свет её палочки дрожит вместе с её рукой. До этого момента она не понимала, как отчаянно ей нужно—
— Грейнджер?
Это Забини.
Она тормозит так резко, что чуть не спотыкается; бросается к решётке, на которую лениво опираются его руки.
— Ты в порядке? — автоматически спрашивает она, ослабляя свет, когда он морщится.
Он вопросительно изгибает бровь.
— В полном, — затем он ленивым жестом указывает на неё. — какого хуя ты здесь делаешь? И с…я слышал МакГонагалл, да? — он кивает в тот конец коридора, из которого она пришла.
— Я…да, она…мы здесь, чтобы…ну…
— Помочь? — и он звучит так неверяще — так саркастично, что это чертовски грустно.
— Да, — говорит она, и он растерянно морщится.
— МакГонагалл, я понимаю — но ты… — он колеблется, но затем его лицо проясняется. — А. Точно. Ты здесь ради Малфоя.
Она качает головой.
— Я здесь ради всех вас.
— Не нужно врать чтобы не задеть мои чувства, Грейнджер, поверь мне—
— Я не вру, — огрызается она, неожиданно раздражившись. Разозлившись. — я здесь ради всех вас. Как свидетель с вашей стороны.
Несколько долгих секунд Забини просто смотрит на неё, его лицо ничего не выражает. Отдалённый голос МакГонагалл, называющей имена, заполняет тишину.
— Почему? — он спрашивает, кажется, спустя целую минуту.
Она удобнее перехватывает свою палочку.
— Потому что, — слабо отзывается она.
— Потому что почему?
— Потому что.
А потом она опускает палочку, и он снова оказывается в тени.
— Сиди спокойно, — говорит она и снова принимается за поиски. Снова направляется вперёд по коридору, машет палочкой по сторонам.
Она хочет позвать его — но она боится того, как может прозвучать её голос. Боится показать ему, насколько сильно её всё это беспокоит и расстраивает.
Ей нужно хорошо держаться. Оставаться сильной.
Ради них всех и ради себя самой.
Она проходит камеры каких-то других заключенных — ведьм и волшебников постарше, которые выглядят так, будто находятся здесь достаточно долго. Проходит что-то похожее на труп. Во многих клетках сидит по несколько человек, из-за переполненности.
