— Малфой?

Это в какой-то степени вопрос. В какой-то степени утверждение. И она шепчет это, словно проклятие.

— Грейнджер, — он скрещивает руки на груди, и в его голосе есть издевка, ей следовало это ожидать. — а где остаток Золотого Трио? Решила выбраться на полуночную прогулку в одиночестве?

Она думает о том, что видит перед собой. О том, сколько сейчас времени. О том, как он выглядит. О том, как он выглядел в первый день.

Он вошёл в воду в одежде.

— Ты — ты пытаешься утопиться? — спрашивает она прежде, чем успевает осознать это. Огонёк её палочки дрожит вместе с её рукой, погружая Малфоя в мигающий, психоделический свет, похожий на свет стробоскопа.

Он криво усмехается. Убирает мокрые волосы с лица.

— Грубо с твоей стороны отвлекать меня, не думаешь?

Она запинается. Делает лишний резкий вдох, застигнутая врасплох.

— Ты — я — что? Ты…ты что?

Неожиданно образ Малфоя в кризисе без спроса проникает в её сознание. Сначала это сложно представить, а потом он начинает собираться по частям у неё в голове, словно мозаика, и вот она уже совершенно точно видит, как он оказался здесь. Он Пожиратель Смерти. Навсегда. И его сторона проиграла. Его семья проиграла. Она не в курсе, что произошло с их богатством и его, несомненно, огромным наследством. Может, Министерство забрало всё, чтобы частично покрыть нанесённый стране урон? Или деньги на месте и пострадала только их репутация? Малфои стали изгоями. Это она знает наверняка.

И теперь он здесь — окружённый членами Ордена, теми, кто сражался на стороне Света, и… странно думать об этом.

О Малфое. В кризисе. Без отца, который может решить все его проблемы.

Она так увлекается этими мыслями, что почти пропускает его ответ.

— Отвали, Грейнджер, а? — это всё тот же язвительный тон, в котором он всегда разговаривал — и тем не менее, теперь в его голосе есть что-то ещё. Это не скука, но что-то вроде того. Может быть, усталость. И это возвращает её обратно в реальность. — я тут немного занят. И хотел бы остаться один.

Она злится. Смотрит на него в изумлении. Да что — что за чёрт?

— Я — нет, Малфой, я не могу просто отвалить —

— Конечно, ты можешь. — он отворачивается — теперь стоит лицом к тёмной поверхности озера.

— Ты пытался утопиться. Я не могу просто…

— О, ради всего святого, Грейнджер.

— …бросить тебя в такой момент. Тебе — тебе нужна —

— Не надо, — и его голос такой резкий, что он разрезает воздух, словно нож — мгновенно заставляет её замолчать. — говорить слово «помощь».

Теперь она видит его в профиль, он смотрит не то чтобы на неё, но и не то чтобы в сторону. Огонёк её палочки подсвечивает одинокую каплю воды, стекающую по его шее — исчезающую под воротом футболки.

Она опускает руку, и свет исчезает, погружая их в темноту.

— Хорошо, — невозмутимо проговаривает она; теперь она едва видит его силуэт. — я не буду.

Он такой же. Тот же Малфой, что и раньше, только выглядит немного хуже. Ей становится немного интересно, ожидала ли она вообще, что он изменится. Ожидала ли, что война истощит часть его, кажется, бесконечного запаса злости и жестокости.

Нет. Это было бы глупо, да? Люди не меняются.

— Мне плевать, что ты с собой сделаешь. — теперь она звучит надменно. Озлобленно. — развлекайся.

Она разворачивается на каблуках, её покой отобрали, и она начинает долгий поход обратно в гору — в ярости. На себя и на Малфоя. И на Министерство, на своих друзей и на всю эту отвратительную ситуацию.

Ей стоило остаться в гостиной.

Она где-то в тридцати шагах от Чёрного Озера, когда он говорит это. Почти кричит, но не совсем. Она задумывается о том, хотел он вообще, чтобы она это услышала, или ему просто нужно было оставить за собой последнее слово, пусть даже только для себя.

— Ты ничего не знаешь, Грейнджер.

Она замирает — едва удерживает равновесие и останавливается всего на мгновение. Думает о том, чтобы сорваться назад. О том, чтобы сбежать обратно вниз и потребовать, чтобы он выбрался из воды. Потребовать, чтобы он перестал вести себя как трус. Чтобы он встретил это лицом к лицу, как это приходится делать ей.

Потому что если он исчезнет, она останется единственным аутсайдером.

Она задаётся вопросом о том, действительно ли это единственная причина, по которой ей не плевать. О том, беспокоит ли её по-настоящему мысль о том, что Малфой может утопиться.

Что-то вроде инстинкта самосохранения заставляет её кровь закипеть, и она застывает — напрягается. Срывается с места и продолжает свой путь.

Нет. Её не беспокоит.

Не беспокоит.

========== Часть 3 ==========

8 сентября, 1998

Дневник,

Чёртова сука.

Не ты. Во всяком случае, не в этот раз — разве это не удивительно? У меня появился новый объект, блядь, моего яростного гнева. Но ты тоже не расслабляйся.

Это Грейнджер. Ёбаная Грейнджер. Ты её не знаешь, но если бы знал, то жалел бы об этом. Она — она, блядь, просто ненормальная. Просто, сука, невыносимая. Адское слияние всего, что я, блядь, терпеть не могу. Охуенно мерзкая, отвратительная всезнайка, сраная зубрила. Я так надеялся, что во время войны мне прикажут убить её. Так надеялся. (Только, блядь, не напрягайся, окей? Я исправился.)

Но ты бы тоже убил её, если бы у тебя была возможность. Ты бы сломал эту её нелепую птичью шею, прежде чем она бы смогла договорить, что бы она там тебе ни говорила. Скорее всего, она говорила бы, что ты неправ. Заставляла бы тебя чувствовать себя так, будто твоя голова находится у тебя же в заднице, хотя проблема как раз в её сраной голове, похожей на метлу.

И что ещё хуже, она теперь угрюмая. Угрюмая. Кто, блять, придумал это наказание? Я хочу пожать ему руку, потому что это просто охуенный метод пыток.

Грейнджер и так уже всезнайка. Я не могу представить ничего хуже, чем угрюмая всезнайка. Прибавь к этому это ебанутое вьющееся гнездо у неё на голове, и ты получишь полный комплект.

Я ненавижу это. Ненавижу её. Ненавижу их всех.

Я просто хочу, чтобы меня, блядь, оставили в покое. Это так сложно? Это запрещено?

Очередной вопрос на сегодня. Долбоёбы.

«Какие методы вы используете, чтобы привнести баланс в вашу повседневную жизнь?»

Думаю, огневиски может быть ответом на все подобные вопросы. И, время от времени, Жалящее заклинание в лицо. Я применяю его самостоятельно. Отлично помогает с балансом.

Так что да.

Пошли нахуй.

Драко Малфой

8 сентября, 1998

Она может только ковырять вилкой перчёную итальянскую колбаску, хотя та пахнет божественно. Это всё, что лежит у неё на тарелке, и она не может заставить себя съесть ни кусочка. Её аппетит совершенно исчез что-то около недели назад. Примерно когда она вернулась в Хогвартс.

И инцидент с Малфоем, произошедший прошлой ночью, как-то не поспособствовал его возвращению.

Что ещё хуже, в первые полчаса завтрака его нет за слизеринским столом, и в течение двадцати девяти минут она думает, что он действительно умер.

Гарри и Рон не раз интересуются, почему она сидит с таким безумным лицом, но она отмахивается от них — сваливает все на боль в животе и продолжает пялиться то на стол, то на двери, ведущие в Большой Зал. Иногда ещё на окна. На те, что выходят на Чёрное Озеро.

Изображение бледного тела, плывущего по воде, словно отпечаталось на обратной стороне её век, и она видит его каждый раз, когда моргает.

Возможно ли, что это произошло?

Она думала, что решила этот вопрос. Вопрос о том, имеет ли это для неё значение. Решила, что, безусловно, нет.

Но теперь она уже не так уверена. Она, мягко говоря, смущена. Она думает о том, стоит ли ей винить себя за произошедшее.