Чёртов Малфой…

Это и его вина тоже. Не полностью, но хотя бы частично. Но — нет, не стоит думать о нём.

Её кудри начинают, как обычно, виться ещё сильнее, пар бьёт ей в лицо. Сильный запах, напоминающий патоку, наполняет класс.

Интересно, что случится, если выяснится, что она всё-таки ошиблась?

Тошнота? Высокая температура? Волосы поменяют цвет?

Это не может быть что-то в духе истории с кошкой Милисенты Булстроуд.

Нет, в худшем случае оно не сработает. И, боже, ей нужно, чтобы оно сработало. Она не может — она не может даже представить, что бы это…

Это было бы просто

Это только усложнило бы…

Это было бы—

Чёрт возьми, не думай об этом.

Прежде чем хотя бы убедиться, что оно готово, и явно до того, как оно остынет, она набирает в колбу полную поварёшку тёмно-фиолетового варева и осушает её в один глоток.

Горячая жидкость обжигает горло, сладость разливается по языку, и всё внутри у неё сжимается.

Она морщится. Давится остатками зелья и закашливается.

Лучше так, чем—

Хватит думать об этом!

Горячая пульсация охватывает её живот. Она опускает взгляд и успевает заметить фиолетовое сияние, прежде чем снова закашляться.

Слава Богу.

Она пытается вздохнуть с облегчением, но ей удаётся только продолжить кашлять. Она кашляет, пряча лицо в рукаве, а потом достаёт палочку и избавляется от улик.

Сначала она думает, что это колбы и банки с ингредиентами, что это они вызывают шум. Что они в ответе за удары, которые неожиданно раздаются немного в стороне; возможно, они стукаются о стенки шкафов, возвращаясь на место.

Только когда она прекращает взмахивать палочкой и успокаивает собственное дыхание, то осознаёт, что шум идёт не от них.

Он идёт из коридора.

Это где-то за дверью. Торопливые шаги — несколько пар ног, судя по звуку, с разным, неровным ритмом.

И крики.

Гермиона замирает. Задерживает дыхание, чтобы ничего не пропустить.

Сначала она слишком растеряна, чтобы сделать ещё хоть что-нибудь.

Затем она медленно пробирается к двери, прижимает ухо к тяжёлому, грубому дереву.

— Нет! Нет! — слышит она — это мужской голос, но она не может понять, чей именно. Он отражается эхом от стен, и ей кажется, что она слышит, как чьи-то ноги волочатся по полу. — вы не можете! Это незаконно, вы не можете!

— Остановитесь! — раздаётся с другой стороны, и она чуть не сажает занозу себе в ухо, когда пытается придвинуться поближе к двери, чтобы всё расслышать. — ОСТАНОВИТЕСЬ! — этот голос.

Она знает этот голос.

Пэнси.

— Остановитесь!

Открой дверь, Гермиона, командует чужой голос в её голове.

Словно угроза. Словно предупреждение.

Открой дверь.

Она выходит в хаос.

Авроры.

Авроры повсюду, они несутся по коридорам подземелья в своих тяжелых чёрных одеждах к гостиной Слизерин — а те, что идут обратно, тащат за собой студентов.

Она снова замирает. Она прижимается спиной к двери в класс Зельеварения, чтобы её не затоптали, смотрит в дальний конец коридора, на Пэнси, которая борется с крепким человеком, что удерживает её. Пэнси царапается, плюётся, ругается и в целом держится просто отлично — но Гермиона видит, что он держит её палочку, и в итоге ему удаётся наложить на неё связывающее заклинание.

— Это абсолютно неприемлемо, мистер Доулиш! Я настаиваю на том, чтобы Вы немедленно покинули Хогвартс! — голос МакГонагалл раздаётся из другого конца коридора, и Гермиона резко поворачивает голову в её направлении.

Она идёт следом за мужчиной, который смотрится уж очень уверенно — видимо, это Доулиш. И откуда, интересно, она —

Почему это имя..?

— О Боже.

Это происходит.

Точно как говорил Тео.

— У меня есть приказы Министерства, директор. В ваших интересах держаться от нас подальше, — огрызается Доулиш, проходя мимо Гермионы.

Она видит, как Милисенту Булстроуд протаскивают сквозь скрытый вход в гостиную Слизерин; она отчаянно кричит.

— Нет! НЕТ! Что я сделала? Скажите мне, что я сделала! Что я сделала!?

Снова и снова Гермиона слышит, как разные Авроры повторяют одну и ту же фразу.

— Адриан Пьюси, вас вызывают в качестве обвиняемого по делу Пожирателей Смерти…

— …в качестве соучастника по делу Пожирателей Смерти…

— …в качестве свидетеля по делу Пожирателей Смерти…

— …Ваш приговор подлежит пересмотру…

— …рассматриваются новые доказательства…

— …адвокаты были уведомлены.

— …сдайте свою палочку…

— Пэнси Паркинсон, Вас вызывают—

— Блейз Забини, Вас вызывают—

— Милисента Булстроуд—

— Теодор Нотт—

— Драко Малфой—

У Гермионы перехватывает дыхание. Её ноги одеревенели. У неё во рту пересохло.

— …Вас вызывают в качестве соучастника в вооружённом нападении по делу Пожирателей Смерти. Ваш приговор подлежит пересмотру, рассматриваются новые доказательства. Ваш адвокат был уведомлён. Сдайте свою палочку.

Комментарий к

* это такой цветочек

========== Часть 36 ==========

2 февраля, 1999

Сейчас два часа ночи.

Она просидела в кабинете МакГонагалл больше четырёх часов, попивая остывший чай из чашки, которая звенела всякий раз, когда её дрожащие руки ставили ту обратно на блюдце.

Она была честна с Драко и Тео о возможности этого — о реальности описываемого в Пророке. Логичная Гермиона понимала, что это может произойти.

Но она понимает, что логичная Гермиона и все остальные её части работают самостоятельно. Не в одном ритме. Отдельно.

И остальные её части вообще этого не ожидали.

— Что я могу сделать? — в сотый раз глухо спрашивает она.

МакГонагалл сидит в старом кресле Дамблдора, всё ещё просматривая бумаги, которые Доулиш вручил ей незадолго до того, как забрал с собой почти четверть её студентов.

— Вы можете отдохнуть, — говорит МакГонагалл; она звучит сурово и сострадательно одновременно — и немного устало.

— Я не могу—

— Мисс Грейнджер…

— Я просто стояла там, директор, — Гермиона ставит свою чашку на край стола. Сжимает ее руки. — Я просто стояла там. Смотрела. Я не могу—

— Я знаю, как сильно Вы беспокоитесь о мистере Малфое—

— Обо всех, — выдаёт она, не в силах промолчать. Признаётся в этом перед всеми и перед самой собой, впервые. — я беспокоюсь обо всех.

МакГонагалл вопросительно вскидывает бровь.

— Мне нужно знать, что я могу сделать.

— Как я уже сказала, мисс Грейнджер, вам обязательно нужно отдохнуть—

— Директор—

— Обязательно, — перебивает её МакГонагалл, повышая голос, и поднимается на ноги. — чтобы Вы сохранили ясность ума к тому моменту, когда мы завтра отправимся в Министерство.

Гермиона моргает. И ещё раз.

— Мы?

— Да, — коротко говорит она, заставляя обе чашки исчезнуть — явный признак того, что разговор окончен. — как их директор, я не могу выступать в роли свидетеля. Вы, с другой стороны…

— Да, — тут же выдаёт она. — да, конечно. Я могу.

— Тщательно обдумайте это, мисс Грейнджер. Подумайте о последствиях, прежде чем принять решение.

— Я знаю—

— Это будет утомительно. Болезненно. Тяжело. Весь этот цирк, сами понимаете — Ваши собственные заслуги могут быть поставлены под сомнение—

— Директор, я хочу это сделать.

МакГонаналл мягко сжимает её плечо.

— Обдумайте это, — говорит она. — я настаиваю. И если Вы действительно решите сделать это, встретимся здесь в девять утра.

Гермиона сдерживает всё, что ей ещё хотелось сказать. Заставляет себя кивнуть. Заставляет себя подняться. После нескольких часов в кресле её ноги онемели, и её голова болит.

— Спасибо, директор, — бормочет она, направляясь к двери. — до встречи утром.

— Обдумайте это.

В спальне тихо, но Джинни не спит. Конечно, она не спит.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, выглянув из-за тёмно-красных занавесок, окружающих её кровать; Гермиона достаёт свой лучший пиджак. Свою лучшую юбку.