— Пожалуйста, директор, — выдыхает она.

МакГонагалл делает паузу. Поджимает губы. Она смотрит на Гермиону, потом на Малфоя, а затем откидывается на спинку стула.

— Тогда неделя, — мягко говорит она. — отправлю Вас варить противоядия с Горацием.

Это вряд ли можно назвать наказанием. Все, кто сейчас находится в кабинете, знают это. Но решения принимает МакГонагалл, вне зависимости от мнения Хавершим. И, когда её и Малфоя отпускают, она слышит, как Хавершим начинает тихо спорить с ней.

Но большая часть её внимания сосредоточена на Малфое.

Он быстрый. К тому моменту, как она спускается по лестнице, он проходит уже половину коридора. Она гонится за ним — зовёт его по имени, прежде чем решает, что вообще собирается сказать. И зачем.

Ей приходится ещё дважды позвать его, чтобы он остановился, и когда он останавливается, она видит, как напряжена его спина. Он не поворачивается к ней, даже когда она замирает в шаге от него.

— Мне — мне жаль, — проговаривает она, толком не понимая, зачем ей вообще это нужно.

— Какое тебе до меня дело? — холодно отвечает он.

— Мне — мне просто жаль. Это было несправедливо, — она чувствует себя неловко. Кажется себе смешной и неуклюжей.

— В этой жизни вообще мало справедливого, Грейнджер.

— Нет, я знаю, я просто… — почему она запинается? — Я не знаю, почему Хавершим подумала —

Он обрывает её, поворачивается голову так, что она видит его лицо в профиль.

— Она подумала. МакГонагалл подумала. Завтра они все подумают, — он поворачивается ещё, чтобы встретиться с ней взглядом, его глаза горят. — это называется предвзятое отношение, Грейнджер.

Она вздрагивает.

— И ты должна об этом знать.

А потом он уходит.

========== Часть 5 ==========

17 сентября, 1998

Дневник,

Святой Поттер точит на меня зуб. Я пишу это, чтобы вы знали, кто убил меня, когда это в конце концов произойдет, окей? Так что записывайте.

Он смотрел на меня во время еды всю эту неделю, и я буду честен — если бы не эти нелепые очки, это выглядело бы намного более пугающе. Я без идей, что Уизлетта нашла в нём. Квадратоголовый пидор в круглой оправе. Удивлён, что он не поехал в тур по Европе в честь своей победы. Купался бы в славе.

Но он здесь, и он попытается убить меня, понимаете? И он сделает так, чтобы это было похоже на несчастный случай. Он думает, что я напал на Грейнджер, что просто — Мерлинов правый сосок, не заводите меня. Как будто я бы стал тратить своё время на что-то подобное. Мне бы даже не хватило сраной энергии. Проявите хоть немного понимания.

Короче, вот ваш вопрос.

“Подумайте о каких-нибудь мантрах, которые помогают вам держаться на плаву. Перечислите их.”

1. Таблетки были бы очень кстати.

2. Как насчёт таблеток?

3. О — я знаю! Таблетки.

Я надеюсь, что вы их уже отправили, просто сова всё никак не может долететь.

В ваших интересах чтобы это оказалось правдой.

Драко

19 сентября, 1998

Это плохой день. Она чувствует это уже когда просыпается. Надвигающееся чувство страха. Как тяжелый черный занавес, падающий сверху. Для неё это не первое такое утро.

Поэтому она принимает меры.

У неё осталось ещё одно наказание со Слагхорном после обеда, а вообще сегодня суббота, и она уже давно закончила со своим домашним заданием.

Рассеянный свет, проникающий в окно рядом с её кроватью, намекает на то, что сейчас что-то около шести часов утра. И тем не менее, она больше не может спать. Она садится. Берёт палочку с тумбочки и накладывает заклинание, чтобы привести в порядок свои кудри, чувствует, как они устраиваются у неё на голове.

Она тихо движется по комнате, обходя кровати, забирается в толстый вязаный свитер — засовывает ноги в сапоги. Дни ещё тёплые, но сентябрьские утра — вообще нет. А она хочет оказаться на улице. В подобные дни ей это необходимо.

По утрам Хогвартс более спокойный. В нём менее жутко, чем поздно вечером, но так же пусто. Так же спокойно. Даже привидения отдыхают, и тишина приносит облегчение. А на улице даже лучше. Там даже тише, и только приятные звуки всё-таки прорываются сквозь тишину: пение птиц, плеск воды, трава, шуршащая на ветру.

Её снова тянет к озеру. Не смогла по-настоящему насладиться им в последний раз, тогда, с Малфоем…

Размышления о нём заставляют вспомнить о том, что он сказал неделю назад. О предвзятом отношении. Она до сих пор не уверена, обвинял он её в чем-то, или это был просто равнодушный едкий комментарий.

В любом случае, они оба оказались правы. Версия Мэнди Броклхерст пришлась всем по вкусу, и уже к среде вся школа считала, что Малфой пытался убить Гермиону. Впрочем, это не особенно повлияло на его репутацию. Его семья опозорена. Точно так же как семьи Гойла и Паркинсон. Люди будут говорить вне зависимости от того, какой повод ты им дашь.

Это не помогает ей почувствовать себя лучше — но она подавляет желание пожалеть его сразу же, как оно рождается внутри неё. Напоминает себе, что он Пожиратель Смерти. Он выбрал эту жизнь. Он вырос в семье убийц, и если бы ему чуть больше повезло, он бы стал таким же. Вот и всё.

Она чешет свой шрам — затем вспоминает, что ей говорила Мадам Помфри, и с силой хлопает по нему. Рука начинает гореть. Но резкое давление немного отвлекает от боли.

Она останавливается на берегу озера, трава у неё под ногами влажная от росы, солнечные лучи пробиваются сквозь далёкие горы, словно яркий глаз вглядывается в дверную щель. Она произносит высушивающее заклинание. Вытаскивает из сумки шерстяное одеяло и раскладывает его на траве. Садится, скрестив ноги, и глубоко вдыхает свежий воздух.

Вдалеке Гигантский кальмар взмахивает одним из своих щупалец — ударяет по поверхности воды и посылает в её сторону небольшие волны.

Да. Это то что ей нужно.

Какое-то время она практикует чары. Создаёт кольцо из цветов и грибов пастельных цветов вокруг своего одеяла. У одуванчиков зевающие львиные головы, они лениво огрызаются друг на друга, а розы постоянно меняют свой цвет. Она создаёт небольшой водоворот в озере перед собой. Посылает лепестки цветов кружиться в нём. Создаёт склонившееся к воде вишнёвое дерево немного в стороне.

Постепенно птицы обнаруживают её маленький оазис. Они парят над цветами. Рассаживаются на ветвях дерева и поют ей.

У неё в сумке лежит маггловский термос. Она не знает зачем, но она привезла его с собой. Что-то осязаемое, напоминающее о доме. От…от её родителей. На нём есть вмятины и трещины, он выгорел до бледно-коричневого цвета, но его наличие как-то успокаивает.

Она взмахивает палочкой, и термос наполняется сладко пахнущим кофе, пар от него растворяется в холодном воздухе, согревая кончик её носа. Она отпивает немного, и это приятно — это вкусно. Но этого недостаточно. Именно поэтому она также взяла с собой Ирландский крем Бейлис.

И вот в каком состоянии он находит её. Подливающую ликёр в свой кофе в половине седьмого утра.

Она слышит его прежде чем видит — слышит шелест травы под его ногами. Знает, что это он. Кто бы ещё это мог быть? В такое время и с её полным отсутствием удачи? Кто еще?

— Малфой, — говорит она — в знак того, что заметила его — продолжая смотреть прямо перед собой и поднося термос к губам.

— Пьём с утра, Грейнджер? — лениво тянет он. Его голос ещё немного сонный.

Она пьёт. Глотает. Ждёт пока он уйдёт.

И после минуты тишины трава снова начинает хрустеть. Но уже громче. Он садится на одеяло рядом с ней, и она не знает, почему, но он здесь, и под влиянием его веса одеяло немного выскальзывает из-под неё, и она не может удержаться от того, чтобы взглянуть на него краем глаза.