Кажется, взрослые разговаривают.

— Её факультет отверг её, — говорит Нотт. — она рыдала снаружи.

— Он дал мне много виски. Он был очень мил, — объявляет Гермиона. Она проливает немного этого виски на и так уже мокрые брюки Драко и икает, извиняясь.

— Чёрт возьми, — бормочет он.

В следующую секунду Драко приобнимает её за пояс и поднимает с дивана.

— Ты мокрый, — сообщает она, опираясь на него.

— Она будет в порядке, — говорит Нотт, лениво проводя ладонью по своим каштановым волосам.

Гермиона почти не следит за их взаимодействиями. Только замечает, как Драко хлопает Нотта по плечу, словно в знак благодарности, прежде чем тот тоже уходит вверх по лестнице.

Драко с сомнением смотрит на эту же лестницу, перехватывая Гермиону каждый раз, когда она покачивается. Затем он вздыхает и, кажется, решает вернуть её обратно, в этот раз укладывая её на большую кушетку.

— О, нет… осторожнее, — тянет Гермиона, когда он устраивает её удобнее, перемещая её сильными руками. Ей нравятся его сильные руки. — это диван Пэнси.

— Каждый диван — это диван Пэнси, — сурово проговаривает Драко. Почти как родитель, разбирающийся с непослушным ребёнком.

Это заставляет её нахмуриться. Она отчаянно тянется к нему, когда он отстраняется, цепляется за его запястья, предварительно промахнувшись несколько раз. Притягивает его так близко, что ей удаётся сфокусироваться на нём. Вода капает с его мокрых волос ей на лицо.

— Ты теперь тоже меня ненавидишь? — спрашивает она. Ей кажется, что это очень логичный вопрос.

Драко фыркает на неё, это действие трудно понять в её состоянии, хотя, возможно, в любое другое время всё было бы очевидно. Он легко выскальзывает из её хватки и прижимает пальцы к её губам — такое очень мягкое “заткнись”.

Он создаёт одеяло и набрасывает на неё. Немного подумав, создаёт мусорное ведро на полу возле её головы. Затем он направляется к дивану, на котором сидели Забини и Нотт, и растягивается на нём.

Она, кажется, ещё раз пытается дотянуться до него, прежде чем истощение накрывает её с головой. Прежде чем она проваливается во тьму.

Она испуганно пробуждается в темноте под мерное тиканье часов.

Забывает, где она находится.

Её голова болит как никогда прежде — заставляет её тут же выхватить из кармана палочку. Она накладывает заклинание, чтобы притупить боль; садится, когда её глаза привыкают к темноте.

Слабое сияние угасающих углей в камине начинает освещать её окружение.

Её сердце наливается свинцовой тяжестью.

Это был не просто яркий кошмар. Она действительно здесь, в гостиной Слизерин, и ей больше некуда идти.

Единственный источник звука — настенные часы. Они шумно тикают. Она поворачивается и прищуривается.

Четыре часа утра.

Она тихо выдыхает. Отсюда видны очертания Драко, лежащего на соседнем диване. Его грудь вздымается и опускается слишком часто. Неровно. Кажется, каждый следующий вдох застревает в его горле. Рука, которую он закинул за голову, вздрагивает, пальцы сжимаются и разжимаются.

Она понимает, что он спит так же беспокойно, как и она.

Сглотнув, чтобы увлажнить пересохший рот, Гермиона убирает кудри с лица и с трудом поднимается на ноги. Остатки огневиски в организме заставляют её покачиваться.

В такое время все в Гриффиндор точно спят. Некому будет высмеять её. Она, наверное, сможет спокойно пробраться в свою кровать.

А потом она проспит весь день. Проспит все уроки.

Будет спать, пока это всё не пройдёт. Вечно, если потребуется.

Заставляя исчезнуть одеяло, которое он, насколько она помнит, создал вчера, она пытается осторожно пройти между диванами мимо стола. Переоценивает свои силы.

Она спотыкается, её ноги подкашиваются, и она ударяется о край стола, опрокидывая кубок.

— Чёрт, — шепчет она, но Драко тут же садится на кровати.

— Какого ху—

— Чшш… — она коротко машет ему. — это я.

Драко тяжело дышит несколько долгих секунд, прежде чем упасть обратно на спину.

— Мерлин, Грейнджер. Ты отбираешь годы моей жизни, — он потирает лицо рукой.

— Прости. Я ухожу. Прости, — шепчет она, чувствуя себя идиоткой.

Она пытается прошмыгнуть к выходу мимо его кушетки и при этом удержать равновесие — но она подходит к подлокотнику, когда он протягивает к ней руку. Ловит её за бедро.

Она подскакивает. Снова спотыкается, но в этот раз он дёргает её к себе, заставляя приземлиться сверху. Выбивая из него дыхание с приглушённым “уфф!”

— Прости! — снова шепчет она, пытаясь подняться на ноги, но он только кашляет и тянет её к себе. Устраивает её так, чтобы она больше не упиралась коленями ему в живот, а локтями — в плечи.

— Иногда я думаю, что ты не стоишь всех этих хлопот, — бормочет он ей в шею, поворачивая их на бок, так что теперь она зажата между ним и спинкой дивана.

— Что ты делаешь? — она продолжает сопротивляться, хотя её тело и чувствует себя комфортно рядом с ним. — мне нельзя здесь оставаться.

— Всем плевать, Грейнджер. Здесь уж точно. Все и так знают.

Она думает, что это потому что он только проснулся. Почти уверена, что днём, когда на них будет пялиться толпа разъярённых слизеринцев, он будет думать по-другому.

Но то, как его дыхание обжигает чувствительную кожу её шеи, мешает спорить. Мешает сопротивляться.

Диван всё ещё немного влажный, и он тоже. Она дрожит, когда его холод проникает в неё. Медленно позволяет себе расслабиться. Сдаётся.

Драко сонно вздыхает, когда замечает это. Он опускается глубже в кожаные подушки и устраивает колено между её ног так, чтобы оно прижалось к внутренней стороне её бедра. Слишком близко. Слишком близко.

— Не здесь, — выдыхает она, внезапно снова напрягаясь. Дрожит, но не от холода.

— Я ничего не делаю, — выдыхает он ей в шею. Явно не понимает, что даже если он вообще не будет двигаться, она никогда не сможет расслабиться в подобной позиции.

Минут пять она просто лежит так, дышит неглубоко, слушая тиканье часов. Не может понять, уснул он или нет. Сама точно не сможет. Теперь она явно проснулась.

И она думает.

Думает о его колене, которое находится там, где совершенно точно не должно. Думает об этой комнате, такой незнакомой. Думает о Нотте, о Забини и Паркинсон, а потом о Роне и Гарри, о Джинни.

Думает слишком много, как обычно.

— Я чувствую запах дыма, — внезапно бормочет Драко; он тянется, чтобы постучать пальцем по её виску.

— Отвали, — шипит она, бросая на него короткий взгляд. Его глаза всё ещё закрыты.

— Кто-нибудь вообще беспокоится так много, как ты? Где-нибудь платят за беспокойство? — он говорит медленно и расслабленно — наверное, ещё наполовину спит. — тебе стоило бы туда устроиться, — но его пальцы соскальзывают с её виска и начинают рисовать маленькие круги и завитушки на её щеке.

Точно наполовину спит.

— Мне есть, о чём беспокоиться, — шепчет она, игнорируя приятные ощущения от его прикосновений. — я теряю друзей.

Теперь он открывает глаза. Медленно моргает, проскальзывая взглядом по её лицу. Он опускает руку — приподнимается на локте.

— Скажу честно, хотя тебе это не понравится. Часть меня кайфует, когда я вижу тебя такой.

Она морщит брови.

Он уточняет:

— Когда вижу, как ты что-то теряешь. Борешься. Страдаешь. После многих лет наблюдения за тем, как вы с Чудо-Близнецами постоянно побеждаете, на это очень приятно смотреть.

— Не сомневаюсь, — говорит она после долгой паузы, чувствуя, как боль распускается под её ключицами. Пытается понять, почему она не злится на него за эти слова. Почему они не отзываются звоном в её голове. Всё, что ей удаётся сказать, это, — Чудо-Близнецы. Ещё одна маггловская отсылка, о которой ты не должен знать.

Драко заглядывает ей в глаза. Легко пожимает плечом.

— Я полон сюрпризов.

Она выдаёт невесёлую улыбку.

— В любом случае, — добавляет он, удобнее устраивая своё колено между её ног. У неё перехватывает дыхание. — мне кажется, Уизли ждёт очень сложный семестр.