Мерлин в своих царственных одеждах возвышается над камином, его картина настолько велика, что немного походит на святилище.

Она опускает взгляд. Осматривает столы из чёрного мрамора. Доспехи в углу. Вся мебель здесь разная, нет ничего одинакового. Бархат, кожа, замша, мрамор, дерево, гранит. И тем не менее, всё это как-то сочетается.

Каменные стены изогнуты, словно в соборе, и колонны соответствуют общей атмосфере.

Здесь теплее и уютнее, чем она могла себе представить. Несмотря на декор, который явно происходит из Горбин и Бэркес.

Когда она наконец заканчивает осматриваться, то обнаруживает, что Нотт наблюдает за ней.

— Слишком готично на твой гриффиндорский вкус? — он вопросительно изгибает бровь.

Она фыркает. Вытирает нос рукавом и делает ещё один глоток, наслаждаясь ленивым жжением где-то внутри.

— Мне нравится, — это всё, что у неё получается сказать.

Пэнси снова усмехается и показательно закатывает глаза. Она стягивает бутылку огневиски со стола за своей кушеткой — кажется, что бутылки стоят здесь повсюду. Бесконечный запас.

— Так что такого ужасного с тобой случилось, Грейнджер? — она выдёргивает пробку и бесстрашно пьёт прямо из бутылки. — тебя обозвал кто-нибудь из Хаффлпаф?

Гермиона ёрзает на своём месте, ей некомфортно. Её ободранное колено болит, на джинсах остался кровавый след. Она не хочет играть в игру Пэнси. Не сейчас. Не хочет спорить и перекидываться остроумными замечаниями. Просто переводит взгляд на гордое, мудрое лицо Мерлина и говорит:

— Нет, мой лучший друг, — она хочет сделать ещё глоток, но обнаруживает, что кубок опустел.

Нотт указывает подбородком в направлении ближайшей бутылки на столике справа от неё, и она очень благодарна за возможность занять чем-то руки. За алкоголь, который может успокоить её.

— Теперь мне не очень рады в Гриффиндор, — мягко говорит она, наливая до краёв.

— С чего ты взяла, что тебе рады здесь? — интересуется Пэнси.

Нотт вздыхает.

— Пэнс…

Но Гермиона только качает головой.

— Не думаю, что мне рады хоть где-нибудь. — и это холодная, тяжёлая правда. Давит на неё изнутри.

— Вау, это нехорошо, — неожиданно говорит новый голос, и Гермиона подскакивает на месте. Выплескивает огневиски себе на колени.

Пока их было только трое, но теперь Блейз Забини, зевая, спускается по винтовой лестнице, которая, наверное, ведёт в спальни. Он босой, в безумно дорогом, кажется, чёрном бархатном халате.

— Подожди, подожди, — говорит Нотт, вытягивая обе руки в направлении Забини. — не садись, — он машет рукой, когда Забини касается подлокотника дивана. — захвати мне коробку с пирожными со стола, м?

Забини потирает лицо рукой и отступает назад — в следующую секунду уже не особо аккуратно швыряет коробку Нотту в грудь, прежде чем лениво растянуться на диване рядом с ним. Закидывает ноги Нотту на колени.

Вся эта ситуация кажется абсолютно сюрреалистичной.

— Значит, Грейнджер в подземельях, — говорит он, закидывая руки за голову и сверкая ослепительно белыми зубами, ярко контрастирующими с его гладкой, тёмной кожей. — первая из Гриффиндор — вот это да, — он говорит это довольно злобно, словно он самолично запер её здесь.

— Нет, нет, — равнодушно отзывается Нотт, поедая пирожное. — Ромильда Вейн, на третьем курсе… хотя вряд ли она помнит.

Они с Забини обмениваются двусмысленными усмешками, Гермиона пытается скрыть своё удивление.

Зато удивление Пэнси ясно как день, и её щёки принимают тёмно-бордовый оттенок. Она косится на Нотта.

— Что привело тебя на тёмную сторону? — спрашивает Забини.

— Её выгнали из Гриффиндор, — говорит Нотт, уже принявшийся за следующее пирожное.

— Вау, неплохо. Впечатляюще.

Невозможно понять, сарказм это или нет. Едва ли она вообще хоть когда-нибудь разговаривала с Забини. Она ничего не знает о его характере. Только знает, что раньше он был очень твёрд в своих убеждениях относительно чистоты крови, и что, согласно его уголовному делу, он должен был получить свою Метку уже через несколько дней после начала Войны.

— Она не остаётся, — подчёркивает Пэнси, скрещивая руки на груди.

— Почему нет? — Забини посылает Гермионе ещё одну тёмную улыбку. — благодаря ей Малфой не потерял руку. Если бы не она, этого идиота могли бы исключить нахуй, — он выбивает пирожное из руки Нотта. — полезно иметь такую под рукой. Что если я случайно поставлю подножку ещё одному первокурснику? Все эти наказания до ужаса скучные.

— Она не остаётся! — Пэнси практически кричит.

И, возможно, дело в огневиски, но Гермиона неожиданно обнаруживает, что тихо спрашивает у неё:

— Почему ты меня так ненавидишь?

Пэнси замирает. Все замирают. Серебряные часы на стене громко тикают в пронзительной тишине.

Гермиона продолжает, решив, что, скорее всего, это алкоголь придал ей смелости.

— Я знаю, что я грязнокровка и член Ордена. Я знаю, что ты презираешь таких как я. Но я… именно я. Почему ты меня ненавидишь? Мы с тобой ни разу не ссорились.

Пэнси легко морщится — выдаёт свою злость и неуверенность.

— Как ты и сказала, — чопорно отвечает она наконец. — ты грязнокровка. Мне этого достаточно.

— Почему-то я тебе не верю.

Пэнси поджимает губы.

— Как будто мне не плевать, во что ты там веришь, — сказав это, она перекидывает ноги через край кушетки. Поправляет подол своей кружевной ночной рубашки и направляется к лестнице, бросая через плечо, — она не может остаться.

Когда она уходит, Гермиона проваливается немного глубже в диван. Не знает, почему.

— Ей просто обидно, что тебе так повезло с Малфоем, — говорит Забини.

Это заставляет Гермиону поморщиться. Заставляет её почти, почти посочувствовать Пэнси. Она заканчивает второй кубок.

— На самом деле, я удивлён, — продолжает Забини. — они реально отвернулись от тебя?

Она чувствует, как свежие слёзы скапливаются в уголках её глаз. Заставляет их испариться, вонзая ногти в свою ладонь.

— Я думал, гриффиндорцы все мудрые и возвышенные. Честь, прощение и вот это всё.

— Я тоже, — говорит Гермиона, уставившись на стену напротив.

Забини откидывается на подлокотник. Прикрывает глаза и довольно улыбается.

— Кажется, мы все любим лицемерие.

И это просто идеально подводит итог всему происходящему. Потрясающе.

Нотт вздыхает.

— Съешь пирожное, Грейнджер — выглядишь так, будто снова собираешься расплакаться.

Она едва успевает поймать его, прежде чем оно прилетает ей в лицо. Чуть улыбается ему, но не ест. Не думает, что сможет сейчас хоть что-нибудь переварить, и не хочет ослаблять жар огневиски в своей груди. Она просто крутит его в руках.

На часах половина второго, когда Драко наконец возвращается.

Она больше часа пила с Забини и Ноттом, в относительной тишине.

Драко мокрый, и его кожа немного синеет, признак начального этапа переохлаждения. Он уверенно двигается в сторону лестницы в спальни, коротко кивая им троим, прежде чем оглянуться.

Осознаёт, что что-то здесь не так.

— Какого хуя? — спрашивает он почти равнодушно, но весь шок проявляется в его глазах. Он замирает у самой лестницы, полубоком к ним.

Гермионы хватает только на то, чтобы жалко махнуть ему своим кубком, проливая виски.

— Ты вовремя, приятель — я думаю, ещё один кубок, и ей станет плохо, — говорит Нотт, поднимаясь на ноги. Забини зевает и следует его примеру, и Гермиона мутно осознаёт, что они составляли ей компанию. Не может это понять, хотя это кажется единственным объяснением.

— Что это? — Драко недоверчиво подходит к ним, взмахивая рукой. Капли воды летят от неё во всех направлениях.

— Разве мы не проходили заклинание сушки на первом курсе? — спрашивает Забини, вновь зевая, очевидно, слишком утомлённый, чтобы следить за тем, что произойдёт дальше. Он уходит вверх по лестнице.

— Нотт, какого хуя? — снова говорит Драко, тихо и ровно. Его фигура немного плывёт у неё перед глазами. Она прищуривается, пытаясь разглядеть его получше.