— Я не верю, вот ни капли, что ты не волнуешься, как и я…

Вместе они избавляются от всего, что могло указывать на их присутствие в классе.

— …и я ненавижу твои метафоры.

Они не держатся за руки.

Словно оба решают, не договариваясь, что это будет слишком.

Нет, они даже не прикасаются друг к другу. Она сидит на углу скамейки стола Гриффиндор, лицом к дверям в Большой Зал, выпрямив спину. Её руки сложены на коленях, беспокойные пальцы сжимаются и разжимаются. Драко нависает тенью у неё за спиной, сидя на столе. Опирается локтями на колени. С этой своей скучающей маской на лице.

Со стороны может показаться, что они неуклюже позируют для портрета.

Но сейчас не существует мыслимого способа вести себя естественно. И когда ученики начинают заполнять Большой Зал со своими чемоданами, только вернувшиеся с каникул, живые и энергичные, она задумывается о том, что, возможно, приняла ужасное, ужасное решение.

Она бросает нервный взгляд через плечо на Драко. Наблюдает за тем, как он закусывает губу, снова и снова сдувает с лица мешающую прядь волос.

Нет. Она поворачивается обратно к дверям, немного ободрённая. Нет, не ужасное решение.

Может быть, просто исполнение было ужасным.

Потому что Гарри, Рон и Джинни показываются из-за угла, и до безумия просто понять, что они только что говорили о ней. По тому, как Гарри затихает и бормочет себе под нос какую-то ерунду. По тому, как напрягается Рон. По взгляду, которым в них стреляет Джинни.

Гермиона старается притвориться, что она этого не замечает. Обращается к старейшему и худшему защитному механизму, который у неё есть, и делает вид, что всё в порядке. Она широко улыбается и поднимается на ноги, утягивая Джинни в объятия.

Джинни обнимает её в ответ — неуверенно, нервно. Ну, это всё ещё лучше, чем ничего.

— Привет, привет — как прошло Рождество? — выдаёт Гермиона, бросая короткий взгляд на Рона и Гарри, прежде чем перевести его обратно на Джинни, с которой безопаснее.

Джинни говорит что-то о кардиганах с узорами и о квиддиче на заднем дворе, но с рассеянным видом смотрит через плечо Гермионы. На Драко.

Он не сдвинулся со своего места на столе, так и наблюдает за ними — с напряженным, бесстрастным выражением.

Гермиона тоже смотрит на него, не зная, как поступить. Её пульс шумит в ушах. Драко изгибает бровь. Слегка.

И она поворачивается обратно. Сжимает руки в кулаки, чтобы спрятать дрожащие пальцы. Подчиняется судьбе.

— Ладно, я… думаю, вы уже видели Пророк.

Рон бросает свой чемодан. Тот громко ударяется о пол — шумное эхо проходится по залу, заставляя их подпрыгнуть.

— Ага, — грубо говорит он, проталкиваясь сквозь руки Гарри и Джинни, чтобы встать перед ней. — мы видели Пророк. Совы перестали доставлять письма на каникулах?

Она чувствует, как начинают потеть её ладони.

— Я хотела поговорить с вами лично.

— Ну, вот они мы, — рявкает Рон, широко раскинув руки. — вперёд.

— Рон, — подаёт голос Джинни, но он отмахивается от неё. Делает шаг в сторону, чтобы встать точно перед ней, словно зная, что так отрезает от Гермионы единственную линию поддержки.

— Я не могу разговаривать с тобой, когда ты ведёшь себя так неразумно, — осторожно проговаривает Гермиона.

Она не удивлена. На самом деле, она думала, что он будет более агрессивен. Если она сможет успокоить его сейчас, может быть —

Рон внезапно наступает на неё. Шагает в её пространство, раздражённо дыша ей в лицо, глядя на неё с высоты своего роста.

— Неразумно? — шипит он. — просто представь, на одну секунду, что ты проснулась рождественским утром и узнала, что твой лучший друг решил бросить тебя на каникулах, чтобы трахаться с человеком, которого ты ненавидишь больше всего, — он тычет пальцем ей в лицо. — ты — ты предательница, вот кто ты такая.

— Рон! — в этот раз это Гарри и Джинни, но они не пытаются его остановить.

Нет, вместо этого Гермиона видит, как её накрывает чужая тень. Чувствует его присутствие за спиной — и вдруг она оказывается в ловушке между двумя высокими телами. Драко, выше и стройнее. Рон, шире и коренастее.

Ярость в глазах Рона разгорается при виде него, его грудь тяжело вздымается и опускается.

— Отступи назад прямо сейчас, — говорит Драко, его голос запускает мурашки по её спине.

— Ой, чёрт возьми, — Рон подходит ближе, упираясь в Гермиону грудью, и в следующее мгновение она видит, как бледная рука Драко отталкивает Рона на несколько футов назад. Просто врезается в центр его груди, и он чуть не спотыкается о свой собственный чемодан.

Драко плавно встаёт перед ней, закрывая обзор, но она все равно замечает, как Рон достаёт свою палочку, когда восстанавливает равновесие.

— Вперёд, Уизли. Посмотрим, как ты справишься, когда я в сознании, м?

— Клянусь Мерлином, я —

— Остановитесь прямо сейчас.

Это Гарри. Конечно, это он.

Он тоже достаёт палочку и встаёт между ними, направляя её то на одного, то на другого.

— Прекратите. Мы не будем этим заниматься. Прекратите.

Она не думает, что когда-либо видела Рона таким разъярённым. Он практически рычит, стоит, сгорбившись, словно может в любой момент броситься на них. Она выходит из-за спины Драко, чтобы рассмотреть его получше, совершенно ошеломлённая.

И Джинни, кажется, понимает её реакцию. Хватает Рона за воротник свитера с мастерством, которым обладают только сёстры, и тащит его прочь из зала спиной вперёд.

— Ты… — выплёвывает Рон, путаясь в собственных ногах. Его ядовитый взгляд зафиксирован на Гермионе. — ты ничто. Ты ничто.

И он исчезает.

Теперь на них смотрит только Гарри. Он сжимает палочку в руке и опускает её. Подходит к чемодану, который оставил Рон. Оборачивается, чтобы сказать:

— Я не понимаю, — и его лицо спокойное. Пустое.

А потом он тоже уходит, таща за собой два чемодана.

Она не плачет. Она отключает эту реакцию механически, словно есть какая-то кнопка, даже если глубоко внутри она чувствует, что в одно мгновение потеряла очень многое.

Она рада, что Драко не пытается утешить её. Думает, что отстранилась бы, если бы он попытался. Отшатнулась бы.

Но она смотрит, как напряжение в его теле постепенно ослабевает, и так же медленно отпускает своё собственное, разжимая вспотевшие, побелевшие пальцы.

— Могло быть и хуже, — тихо говорит он.

Она кусает язык, пока не начинает чувствовать вкус крови.

— Думаешь?

Заходя в гостиную Гриффиндор этим вечером, она вспоминает о пятом курсе, когда Гарри столкнулся со всеобщей реакцией на свои слова о Воландеморте. Но в этот раз все смотрят на неё.

Она сразу чувствует, что ей не рады.

Это в воздухе.

Их пронзительные взгляды провожают каждый её шаг, и она не может найти Джинни. Не может даже найти Гарри или Рона, хотя от них было бы мало поддержки.

— Это как исследовательский проект, Грейнджер? — спрашивает Кормак из угла. Она замечает, что его лицо ещё не до конца исцелилось. — трахнуть Пожирателя Смерти и написать об этом эссе?

— Во что ты играешь? — Симус перебивает его, и на одну болезненную секунду она решает, что он защищает её. Но нет — он добавляет, — на чьей ты стороне, Гермиона?

Она чувствует себя так, словно её загнали в угол. Словно с каждой стороны на неё смотрит ещё одно лицо, которое она не хочет видеть.

— Война закончилась… — тихо проговаривает она. — нет никаких сторон.

И сказав это, она словно смешала Адское Пламя и Напиток Живой Смерти. Происходит взрыв.

Люди кричат со всех сторон.

— Это полное дерьмо!

— Ты сошла с ума?

— Чёрт возьми, Гермиона!

— Кто ты? Ты себя слышишь вообще?

И она тут же теряет свою смелость. Отступает назад и смотрит на свои ноги, когда бежит прочь, словно трусиха. Объявленная изгоем своим собственным факультетом.

Она знала, что это возможно.

Что есть вероятность.