— Куда орден поведет меня, туда я и пойду, Сёкан Грэтт. — повиновался мальчик.

— Можешь встать.

Ооноке осторожно принял вертикальное положение.

— Идем во тьму, Ооноке. Теперь у тебя будут другие задачи.

— Повинуюсь, Сёкан Гретт. — отвечал тот, проходя мимо нового лидера змеи дальше, вглубь поглощенного пустотой коридора.

***

— Твой друг обещал вернуться завтра, в то же время, максимум. — говорила девочка, сидя перед Такендо на коленях.

Он сделал еще глоток горячего лилового чая. По телу растекалось приятное чувство расслабления. В легкие оседал согревающий сгусток.

— Мастер говорит, что много этого чая пить нам еще нельзя.

— Он алкогольный? — спросил мальчик.

— Ты знаешь, что это?

— Знаю. Отец учил меня алхимии, как и твой тебя.

— Он мне не отец. Он мой учитель. Мастер Такеяка.

— А где твои родители?

Девочка отвела глаза и легко задрожала. Ей явно было неприятно говорить на эту тему.

— Извини…

— Ничего. Все хорошо, я почти привыкла.

— У меня тоже больше никого нет. Мой отец умер вчера от рук предателей.

— Ой, это ужасно! Мне очень жаль! — распереживалась она.

— Не надо. Не успокаивай меня. Мой отец учил меня быть сильным. И я буду…

— Хорошо… я поняла. — склонив голову, сказала девочка.

— Как тебя зовут?

— Я Кимико. Как зовут тебя?

— Такендо.

Кимико засмущалась. Он увидел это в выражении ее лица.

— Что с тобой случилось? — спросила вдруг она.

— Я не знаю. Я почувствовал боль в сердце, а затем уснул. Я видел странный сон, я чувствовал его, не просто видел. Я верю, что дух моего отца таким образом сообщил мне, что я должен делать.

— И что же ты должен?

— Уничтожить всех поджигателей… — чтобы не испугать девочку, сказал мягче тот.

— Хм-м… — задумалась она.

Старик спал и очень громко храпел. По прекращению такого рычания сразу можно было понять, проснулся он или нет.

Мальчик смотрел через тонкое горизонтальное отверстие, служащее для постоянного проветривания, на царствующую в небе луну.

— Ой, пока я не забыла, нужно заняться ночными стеблями! Надо закончить до утра! Спи, Такендо, завтра еще поговорим. — Кимико в спешке собрала все на поднос и ушла к себе в комнатку.

Такендо остался один наедине с глотком лилового чая и пробирающимся к нему лунным светом. Только сейчас мальчик вспомнил о своей катане. Он понял, что безоружен. Нельзя позорить уроки отца!

— Где моя катана? — напряженно спросил у себя мальчик и сразу понял, что потерял ее навсегда.

К утру эссенции были готовы, и старик, полный радости, стоял на улице и во всю продавал утреннее зелье. Шесть кан за пузырек, и к обеду у него уже было под восемьсот кан. Оставалось восемь пузырьков, но людей, желающих его приобрести, видимо, не осталось. Мастер вернулся в дом, Кимико занесла переносную лавку во двор, подмела участок от скопившегося во время торговли мусора, затем вернулась и подала Такендо горячий суп из свежей оленины. Старик уплетал рисовую лапшу с красным перцем, а взглядом сверлил паренька.

— Твой друг, Ооноке, пообещал мне за тебя тысячу кан… — пробурчал, пережевывая, тот.

— Я сам заплачу вам, не беспокойтесь. Однако, сейчас мне нужно будет уйти.

— Уйти? — явно расстроилась Кимико.

— Уйти?! — вскипел Такеяка, — Что значит, “уйти”?! Мне было обещано тысячу кан! — привстал тот.

— Я найду для вас деньги, но сейчас я должен уйти!

— Да никуда я тебя не пущу, юноша! — злился старик.

— Пару дней назад ко мне в дом ворвались имперские гвардейцы! Пока я здесь, вы в опасности, поймите! — повысил голос Такендо.

— За тобой охотится император?! Да меня сейчас кондратий хватит! Кимико! Выведи его отсюда, мне надо прилечь… — руки и ноги мастера задрожали.

Поднявшись, он побрел к кровати.

Девочка проводила Такендо к выходу со двора и сказала ему в спину:

— Надеюсь, мы еще увидимся, Такендо.

Он остановился, но ничего не ответив, дернулся в городские жилы и слился с течением жизни.

Уже к вечеру у мальчика была фляга чистой воды, мясницкий нож, завернутая в полотенце чесночная лепешка и лошадь. Лошадь он угнал у какого-то пьяницы в таверне. Он плохо ее привязал, и она вероятнее всего сама бы ушла, если бы не он. Так он себе, по крайней мере, говорил. Скорбящие у холмовых схронов люди поведали ему, где искать тело отца. Где искать место битвы. Такендо отправился на север, делая крюк, дабы обойти заставы и сторожевые вышки. Вряд ли у любого восточного стража не появится вопрос, куда скачет десятилетний мальчик посреди ночи на лошади в обратную от столицы сторону, вооружившись мясницким ножом и хрустящей булкой.

Он двигался к лощине без остановки и одышки, постоянно нагоняя лошадь, чтобы та выжимала из себя все соки.

К вечеру следующего дня Такендо был уже у границы.

Моросил легкий дождик.

Помехой на это раз для него стали пограничные патрули, осевшие лагерем у широкого мостового перехода.

Пройти незамеченным? Кукиш. Человек там было около тридцати-сорока. Это только если считать по лошадям. На всех подходах стояли дозорные, ближайшие деревья были вырублены, а густая растительность выкорчевана. Ждать, пока они всей гурьбой перейдут дальше, Такендо не мог, ибо фляга была уже почти пуста, лепешку он почти доел, а мясницкий нож потерял, когда на пути ему встретился разбойник, обкрадывающий путников. Мальчик его недооценил и чуть не погиб, однако ушел от него невредимым. Ему было не комфортно чувствовать себя безоружным, поэтому он ремнем привязал к поясу крепкую палку, найденную уже на приграничной дороге.

Делать было нечего. Такендо решил действовать и вышел вперед, но резко передумал и снова спрятался. К лагерю подходили еще с тридцать приграничных, — доставляли припасы, судя по накрытому обозу. Это была патрульная группа, снабжающая всех, кто бережет проход, пайком. Такендо побоялся выходить во второй раз и решил ждать. Ждать, когда они уйдут. К обеду следующего дня, изрядно измазавшись в намокшей земле, мальчик понял, что никуда они не уйдут. Он доел лепешку и все еще был голоден. Воду он пока берег. Идти нужно было напролом. Либо сейчас, либо он потеряет все силы и умрет от голода и жажды. Ночи хоть и были теплые, но становились все холоднее, — зима приближалась.

У костра с жареной свининой сидели пограничные воины и обсуждали последние новости, пока их не перебил оклик дозорного.

— Человек в зоне видимости!

Одна группа тут же выстроилась в сторону Такендо, выставив вперед копья, образуя тем самым боевое построение. Дозорный готовился пустить стрелу в любого незваного гостя, остальные воины, обнажив оружие, ждали нападения с любой из двух доступных сторон.

— Назовись! Цель прибытия? — кричал дозорный.

— Сайваки! Мы с отцом путешествовали, затем на нас напали, и я его потерял! Я брожу уже второй день, пожалуйста, помогите!

Приграничные смотрели на маленького, запачканного в грязи мальчика в поношенной кожаной форме на манер восточного гражданина.

— Жди! Не подходи ближе! — дозорный отвернулся от него и шепнул воину у лестницы, чтобы позвал главного.

Через минуту вышел к мальчику человек в позолоченной кольчуге, что выделяло его, как старшего пограничника.