Со стороны лагеря приближались отсидевшиеся там пушкари. Среди них, чуть поодаль, бежал и Гатоцке.

— Найдите полководца Тосая! Он может быть еще жив! — кричал тот.

— Здесь самурай, господин Гатоцке! Тут живой Кенрюсай! — окликнул того один из воинов.

Гатоцке замер. Несколько секунд промедления, — и он направлялся уже к двум раненным воинам, которым повезло наткнуться на легенду.

— Кенрюсай? Вы уверены? — приближаясь, переспрашивал он.

— Да-да, точно он!

— Это он… Хорошая находка, молодцы! Теперь идите и помогите найти Тосая, здесь я сам разберусь.

— Что вы хотите сделать, господин Гатоцке? — ухватившись за лживую нотку, играл один из воинов.

— Вам не ясен приказ? Идите, ищите Тосая! Живо! — командовал он.

Воины склонили головы и, повинуясь приказу, побрели прочь, — искать своего полководца.

— Кенрюсай… лидер змеи ордена “Черной руки”… — язвительно говорил Гатоцке, глядя ему в глаза.

— Как ты узнал? — разговаривая, задыхался тот.

— Нужно было тебе применить свою технику запечатывающего дух касания еще тогда. На Кантетшо.

— Кантетшо?

— Да… Он остался жив, Кенрюсай. Ты вогнал свой клинок ему в сердце и думал, что убил его, но нет… жив он.

— Невозможно…

— Мастер Каттай настоящий чудотворец, Кенрюсай… Слышал ли ты про орден “Белой гарды”? Я его почетный представитель. Я, Тосай, Каттай и… Кантетшо. — улыбнулся Гатоцке.

— Вы хотите начать новый мятеж? — хрипел тот, харкая кровью.

— Нет уж. Теперь наши цели во сто крат выше прежних. Теперь настоящего императора интересует магия… Магия и ее боги…

— Боги и их магия…

— Ох, Каттай бы с тобой поспорил! Жаль, что до сей любопытной дискуссии ты не доживешь. Ваш орден мешает нам уже столько лет… Мы устали терпеть.

— Мы нашли Тосая! Он еще жив! — ликовали воины, — Жив!

Гатоцке отвлекся на возгласы и сразу об этом пожалел. Самурай стальной хваткой сжал его игру, а когда тот согнулся, вдавил свой палец тому в глазницу. Представитель “Белой гарды” вскрикнул и отшатнулся прочь от полумертвого Кенрюсая.

— Сколько же удовольствия мне доставит придушить взрастающее дьявольское семя, Кенрюсай! Ты не представляешь! — кричал тот, наставляя на лежащего самурая фитильный пистоль.

Тот широко, сквозь боль, улыбнулся, и тихо, но четко сказал:

— Дракон придет, откуда его никто не ждет… Гатоцке… — протянул он.

— Если только его еще не убили гвардейцы, ха! — вскинув голову, насмехался тот.

Смех господина смешался с пороховым взрывом, знаменующим смерть еще одного великого воина.

Скоро уже совсем должно было стемнеть. Времени собрать выживших оставалось слишком мало. Было принято решение забрать Тосая и убраться, как можно скорее, на теплый и приятный восток. В Шаогунь.

***

Прямо перед тем, как уснуть, у Такендо странно кольнуло в сердце. Будто некий шут вонзил свою предательскую иглу, подкравшись сзади. Он вскочил с лежанки и сдавил руками больное место. Из его глаз текли слезы, но он не шумел, не издавал и звука. Незачем будить Ооноке. Выбравшись на свежий воздух, он вцепился взглядом в звездное небо. Ему казалось, что мерцающие огоньки поют ему песнь, которую он не мог услышать. Чтобы разгадать их слова, ему надо было стать сильнее. Ему нужно было во многом еще разобраться.

Без сил бороться с накатившей усталостью, он лег прямо в разноцветную траву и прямо так и заснул. Разбудил его встревоженный Ооноке, уже ранним утром.

— Что случилось, Такендо?

— Мой отец умер. Звезды поют прощальную песнь… — бредил тот.

Его окутал жар, глаза не реагировали на свет. Ноги его почернели от голени до пят. Он их не чувствовал. Только странная боль и ночное небо заполнили его голову.

— Это похоже на некроз, Такендо! Ты потеряешь ноги или умрешь… — слова Ооноке перестали долетать до его сознания, и он отключился вновь, не в силах что-либо сказать.

***

Восходящее солнце уже касалось треугольных верхушек пагоды. На молитвенных башнях уже тушили костры. Люди ходили по улицам и собирали упавшие воздушные фонари. Празднование перерождения жар-птицы подошло к концу. В небольшом, огороженном алхимическими закрученными растениями, домике, сидел на коврике в позе лотоса и дышал парами трилистника старый тощий господин. Его восьмилетняя ученица была в соседней комнатке, при помощи дистиллятора вытягивала эссенцию ночного стебля, чтобы смешать впоследствии снадобье от ночных кошмаров и головной боли. Утреннее зелье хорошо помогает устранить последствия бурной ночи. Старик готовился собрать сумму, как раз после праздников. В конце дыхательной терапии старик откашлялся и сплюнул чернеющую слякоть в заранее приготовленную миску.

— Кимико! — сипящим голосом позвал старик.

— Да, мастер? — тут же подбежала девочка.

— Все приготовила?

— Да. — поклонилась та.

— Молодец, девочка. К завтрашнему вечеру мы соберем очень много денег… — потирая руки с хитрой улыбочкой, говорил тот.

— Рада вам услужить, мастер. — кланялась она.

В ухоженную входную дверь, украшенную серебряными узорами в виде растений, кто-то начал колотить.

— Кого Меврона принесла? — нервно гукнул старик.

— Открыть?

— Я сам, девочка, сам. — подбираясь к двери на своих корявых варикозных ногах, отвечал он.

На пороге стоял низкого роста мальчик, закутанный с головы до ног в плотные черные обмотки. Его рука была перемотана пропитанной кровью белой тканью.

— Мастер Такеяка, мне нужна ваша помощь! — заявил мальчик.

— Чего надо? — нетерпеливо спросил старик.

— Там мальчик, мальчик десяти лет. У него некроз нижних конечностей! Помогите, молю!

В его маленьких глазках мастер видел не страх, но искреннее сочувствие.

— Где мальчик?

— Сейчас! — оттолкнувшись от боковой оградки, он ухватился за навес, подтянулся, забрался на крышу.

— Э-э, куда полез? — злился ему в след старик.

Через несколько секунд тот мягко спрыгнул обратно к порогу с пацаном у себя на плечах. Такеяку удивило, как тихо мальчик выполнял все свои движения. Он без разрешения протиснулся в дом, нашел длинный ровный обеденный стол и положил его туда, потом повернулся к закрывающему дверь мастеру и сказал:

— Помогите ему. Смотрите. — указывал он на ноги Такендо, — Некроз?

— Не спеши, пацан. Дай поближе посмотрю. — отталкивал его в сторону мастер.

Ооноке смотрел по сторонам, изучал дом Такеяки. Всюду были навалены толстые учебники, везде было алхимическое оборудование, чистое, будто только что его протирали влажной тряпочкой. Идеальная чистота. Такая для Ооноке была в новинку. Никогда прежде он не видал таких отмытых половиц, как здесь. В углу гостиной комнаты он приметил массивный, вылитый из стали сундук с увесистым замком. Рядом с ним стояла, притаившись, красивая девочка с черными, до плеч, волосами. Лицо ее было идеально четкое, аккуратные брови, ровный, с маленьким изгибом, нос, маленькие пухлые губки, а глаза, как у лисицы, с острыми углами, были красного цвета с треугольными оттенками голубого в каждом.

— Когда он потерял сознание… ему было очень больно? Он кричал? — уточнял старик.