Странное чувство, однако, не оставляло его. Он не видел бывшего лидера, но однозначно ощущал его присутствие. Он преследовал его неумолимой тенью, которой неведомы препятствия.
— Черт! — крикнул Ооноке, прикусывая язык.
Некогда цветущая крепость уже была, как на ладони.
— Боги на моей стороне! — продолжал Сёкан, глядя на стоящего впереди Лордэ, прикрывающего основной путь к крепости.
— Богам нужна лишь кровь и вера. Теперь я это вижу. Ты расскажешь мне всю историю, а потом умрешь.
Ками больше не медлил. Он стремительно сокращал дистанцию между ними, полагаясь только на свои кулаки.
Убегать более не было смысла. Он был намного быстрее него, а постоянная боль в животе, расползающаяся от центра по всему телу, давала явно понять, что тот удар что-то все-таки сломал…
Он сосредоточился на своем противнике так, как только мог, и был готов принять бой. Он верил, что ему просто надо продержаться. Просто выжить… Он верил, что судьба не просто так свела его с сыном Кенрюсая. Не могло все закончится вот так здесь и сейчас…
Первый удар Ооноке пропустил мимо себя, и кулак его чуть ли не насквозь пробил стену здания.
Бил тот не щадя и, если он пропустит еще один такой удар, — ему конец.
Вся его тактика заключалась в глубокой защите. Он даже не пытался контратаковать, он только и делал, что отступал, — все его убийственное мастерство было бесполезно против этого демона.
— Ха! Видел? Самурайский шаг!
— Неужели поймал? — Ооноке смотрел на Такендо в саду тысячи крыльев.
— Как ты и показывал! Скажи же, думал ты, что у меня ничего не выйдет, а? — задорно продолжал мальчик.
— Нет, друг. Я всегда верил в тебя…
Кантетшо выслушал предложение Дозориана. С минуту он с безразличным лицом смотрел себе под ноги и о чем-то думал.
— Ну, что же? Предлагать перемирие, мудрый император. Нет цели истреблять всю жизнь востока. Признай поражение, плати. Мы уйдем, обещать я. — повторил чуть более спокойным голосом тот.
В разуме императора всплыло не так давно забытое воспоминание. Времена, когда цветущая крепость все еще была покрыта зеленью, а согревающее солнышко радовало лучами своими распустившиеся цветки сакуры.
Короткое такое, мимолетное воспоминание…
— Хорошо, отец? Хорошо?
— Да, Кантетсо. Твоему брату еще многому предстоит научиться, прежде чем он сможет рассчитывать на равный бой.
— Слышал, братец Кантетшо? Отец сказал, что тебе до меня еще, как пешком до вершины великой белой горы!
— Не надо издеваться над братом, Кантетсо!
Мрак медленно поглощал яркое прошлое, стирал детали и блокировал спящие эмоции.
— Интересно, кофа эт пронга аль, Дозориан, как наше прошлое может влиять на наше настоящее, даже если мы его не помним. Драконьи жрецы услышали твое предложение. Они услышали, — и отвергли его. Я, — богами проклятый император Кантетшо, — приказываю! — он вытянул руки вверх, а жезлом потянулся к темным облакам.
Глаза его были закрыты, а телом он полностью расслаблен. Он был готов свершить то, что должно.
Избранный, стоящий позади императора в его личных покоях, кивнул и быстро вышел из комнаты.
Стоящие у основания крепости защитники востока были готовы внимать словам своего императора. Весэх вытянулся всем телом и был готов услышать заветные…
— Весэх?
Такендо смотрел на полные удивления выпученные глаза мастера “Белой гарды”. Его одеяние, как и всех, кто был за стеной вблизи крепости, стало медленно воспламеняться. Он выронил свой меч из рук и упал на колени.
— Что происходит?! — встревожился сын самурая, — Вставай! Нужно уходить!
Тот ничего не отвечал. Он ушел в себя, отдался отчаянию. Он принимал путь проклятого богами.
Дозориан не сразу понял, что происходит. Таких криков он уже давно не слышал. Тысячи воинов сгорали заживо! Те маги в крепости что-то задумали!
Он переполошился, словно его ошпарили кипятком и повернулся к своим товарищам:
— Отступаем, живо! Отходим!
Он не до конца понимал, что делает. Не до конца понимал, чего он вообще боится. Неясное чувство тревоги наполняло его сердце и разум, и он не мог молчать.
Орда послушно стала продвигаться назад. Из-за их количества невозможно было и протолкнуться. Те, кто был позади, вообще не могли понять, чего это все стали бежать в обратную.
— Смотри, Каг! Эта тварь уходит! Он уходит! — кричал Аро, все еще высматривая гвардейца.
— Ты слышал, что сказал Дозориан? Не видишь, все отходят?! Давай, пойдем, Аро!
— Нет! Я иду за ним, а ты, как хочешь!
— А, дурак ты, Аро! Я иду с тобой, я не трус!
Он еще крепче сжал в руке свое орудие мести. Тварь — восточная, так и падет пускай от оружия востока.
Такендо отходил от крепости. Взобравшись на стену, он перепрыгнул на ближайшие здания и отходил уже по крышам. Уже отсюда было хорошо видно, что к этому моменту осталось от столицы. Разруха, поглощенная огнем и пропитанная смертью.
Он не хотел смотреть на то, что там творилось и спешил отдалиться от этого места, как можно дальше, пока странное чувство тревоги не отпустит его.
Такендо сам не знал, куда бежит, но чувствовал, что все так, как должно быть. Ему почему-то казалось, что он все делает правильно. Во всем хаосе, что творился вокруг, он все еще видел правильный путь…
Пламя беспощадно поглощало защитников империи. Кантетшо продолжал слушать крики своих людей, не опуская рук, не теряя самообладания.
— Никакое это не поражение! Мы, — дети магии! И мы под ее защитой! Узрите же, неверные!
От каждого сожженного исходил тянущийся к небу мерцающий луч. Лучи, преломляясь, собирались в один единый озаряющий все вокруг шар чистого света.
Избранные, что были внутри крепости, дрожали всем телом. Они были натянуты, словно струны, а некоторые из них теряли сознание и умирали, выпуская кровь из носа и глаз.
Шар все продолжал увеличиваться и сиять все сильнее. Так продолжалось до тех пор, пока последние крики горящих заживо людей не прекратились. Только после этого Кантетшо открыл глаза. Он был готов посмотреть на плоды жертв его народа.
— Как я когда-то, — теперь вы отдали свои жизни, чтобы солнце еще когда-нибудь взошло над восточной империей! — выпустил он слова на ветер, и на лице его наконец родилась искренняя улыбка.
Шар стал быстро деформироваться. Во все стороны выстрелили прожигающие камень концентрированные лучи огня. Шар стал быстро вращаться, что повлекло за собой катастрофические разрушения. Ливень стал стремительно испаряться, нагоняя туман, в котором только и были видны вспышки разрушающих все на своем пути ангельских копий. Все, что окружало крепость, весь Шаогунь, попал под удар лучей, которым не было видно и конца.
Это продолжалось около пяти минут, после чего шар стал медленно исчезать.
Обугленные трупы были похоронены под каменными развалинами горящих зданий.
Ливень вновь стал добираться до земли. То тут, то там, стали выползать из-под обвалившихся плодов цивилизации выжившие.
Основная концентрация, хоть и пришлась в сторону отступающих воинов племен, — уничтожила всю столицу. Цветущая крепость и редкие уцелевшие домики, которых чудом не коснулась ярость Кантетшо. Некогда процветающий центр торговли теперь превратился в кашу из камня, стали и плоти.
