Все это произошло буквально за секунду. Удар воздушной ладони сбил обезоруженного Лордэ с ног, а Ооноке уже стал удирать назад по переулку, не желая видеть, чем это все кончится.

— Странно, что мы смогли по-настоящему открыто поговорить только после…

— Не нужно переживать, друг.

— А ведь знаешь, она тоже мне небезразлична, Такендо. Я хочу, чтобы ты это знал.

— Я понимаю. Я видел это в твоих глазах еще тогда, в лавке. Я определенно видел, что ты был больше рад видеть ее, чем меня. — улыбнулся тот.

— Не говори так!

Сын самурая вдруг резко поменялся в лице. Улыбка сошла на нет, а в глазах на секунду пролетела былая искра ненависти.

— Что? Хочешь сказать, увидел? — он смотрел на слабо светящийся синим светом глаз друга.

— Это…

Ооноке чувствовал обретенную связь с волей дракона. Похоже, кинжал подчинялся мысли того, кто силой смог отобрать его в бою у владельца. Он чувствовал, что теперь может им управлять… Сёкан стянул лицевую маску вниз и длинным языком своим обвился вокруг лезвия. Летающее ядовитое чудо теперь было в его полном распоряжении…

— Тебе страшно?

— А тебе?

— Немного… Честно говоря, я сомневаюсь, что сама магия сможет нам помочь…

— Ты слышала этот удар? Там происходит что-то невероятное…

— Слышала… Как тебя зовут? — спросила девушка.

— Я Кимико.

В освещенном факелами мраке подземных тюрем, ее прекрасные разноцветные глаза не особо выделялись.

— Кимико? Ты же работала в алхимической лавке, да? При императоре?

— Почему “работала”?

— Я не верю, что мы выберемся отсюда живыми, Кимико. Меня зовут Сиа, очень приятно с тобой познакомиться! На самом деле, для меня честь, что мне довелось говорить с лучшим мастером алхимии в столице!

— Ой, ладно тебе! Я не самая лучшая…

— Скромняшка… Мой дед до самой смерти пил ваше целебное зелье. Не знаю, почему, но только приготовленное руками Такеяки зелье ему помогало. И вот когда мастер Такеяка умер, то и дедушка мой думал, что теперь и он долго не проживет…

Кимико внимательно смотрела на Сию, но мыслями была там, — наверху, — с Такендо.

— И вот, когда ты взяла на себя его дело, когда ты продолжила его работу, — дедушка не хотел даже пробовать новое снадобье. Я еле его уговорила! Я считаю тебя лучшим алхимиком, подобным Такеяке, не потому, что так говорят все вокруг в восточной части Шаогуня, Кимико! Я говорю так потому, что твои зелья действительно помогали ему так, как прежде! Ты помогла ему дожить без боли свои последние дни, и я тебе за это благодарна!

— С-спасибо. — застенчиво отвечала та.

— Тебе спасибо… — отвечала Сиа.

После нескольких минут молчания Кимико решила продолжить разговор, ведь так ей было немного спокойнее:

— Так почему ты не веришь в нашу победу?

— А, что? Почему не верю в победу? — легкомысленно, витая в облаках, продолжала та, — Наверное, просто потому, что магия не принесла нашей империи ничего хорошего, а вся надежда Кантетшо строится именно на этом…

— Ты правда так думаешь?

Девушка молча кивала.

— Сейчас трудно найти на востоке человека, который будет готов сказать то, что сказала ты сейчас, хоть и в подобной обстановке. Сейчас сплошь и рядом, — всюду одни сплошные фанатики или просто помешанные на этой вере одураченные люди, которые положили свою жизнь и жизни своих будущих поколений на то, чтобы еще больше утопать в этом безумии…

— Я смотрю, ты долго ждала момента высказаться, да, Кимико? — посмеялась Сиа.

— Похоже на то… Почему бы не сказать то, что действительно думаешь, если ты уже в шаге от смерти, правда?

— И ты представь, Кимико, это у нас уже сейчас все так сложно… Подумай о будущем… Как все завертится тогда, кому вообще можно будет верить? Во что можно будет верить?

Лицо Такендо стояло у нее перед глазами. Милое лицо Такендо… Ей было страшно увидеть на этом лице отпечаток злобы, который может оставить на нем война. Ей было страшно, что это лицо она больше никогда не увидит… Ей было страшно… Бесконечно страшно…

— Ты как, Тоннеки, не ранен? — спрашивал мастер Весэх, допивая содержимое сосуда с живительным лекарством.

— Нет, я в порядке, спасибо.

— У нас есть время перевести дыхание, сообразить строй, сдержать натиск… Если соберемся, то все получится… — словно сам себе продолжал говорить тот.

Он обратил внимание на спокойствие молодого гвардейца. Его это поражало.

— Крепкая выдержка, Тоннеки. Ты молодец. Я вот так не могу…

— Наверное, это потому, что я недостаточно умен, мастер Весэх. — отвечал лестью он.

— Что же, — теперь, когда мы за крепостными стенами, маги помогут нам. Все, кто был избран императором и мастером Каттаем сейчас там, Тоннеки. Они готовы по первому слову обрушить всю свою силу на этих грязных ублюдков… — продолжал Весэх, сплевывая кровь изо рта, а разбитый нос его, тем временем, уже медленно затягивался под действием зелья.

— Поэтому они не наступают? Они понимают это, мастер?

— Да какой я тебе мастер, Тоннеки! Ты себя видел? Ты не оставил мне и шанса в нашем тренировочном поединке! Зови меня Весэх, и все тут! И да, Тоннеки, они не наступают именно поэтому…

— А как же ледяной змей, которого видели небесные глаза? Где он?

Ливень продолжал выносить всю грязь из Шаогуня. Ливень размывал кровь убитых, смешивал ее с собой, питал землю. Молнии пытались когтями своими дотянуться до живых душ, ожидающих своей смерти там, — внизу, но более не обладали они такой силой.

Очередной пылающий булыжник не достиг своей цели и был остановлен силой избранных. Напряженная атмосфера была плотно закутана в пелену призрачного чувства временной безопасности.

Император все так же стоял на балконе с жезлом Каттая в руке. Дозориан прекрасно видел его, но не мог никак к нему притронутся. Сила восточной магии не позволяла ничему проникнуть за стену невидимого барьера.

— Сколько их еще осталось? — думал он, — С виду, за этими стенами не так много места, чтобы хранить за собой и тысячу воинов, а их… гораздо больше одной тысячи, — это точно.

— Несколько гонов попытались пробиться силой и были испепелены чуть ли не в прах, мой вождь. — сказал на ухо один из западных дикарей.

Дозориан оттолкнул приблизившегося воина и презрительно посмотрел на него. Слабо фыркнув, он сплюнул себе под ноги, а затем вышел вперед на открытую площадь, заваленную телами.

— Я хотеть говори с вашим вождь! У меня есть предложение! — уверенно говорил тот на чужом языке, — уроки восточных рабынь не прошли даром.

Посыльный наконец добежал до требушетов и передал команду о прекращении огня. Наступила тишина, в которой властвовало лишь одно небо.

Кантетшо хорошо слышал его, но продолжал молчать.

Цветущая крепость уже была совсем рядом. Ооноке, не оглядываясь, бежал и верил, что у него получится укрыться там, — с императором.

Высоту он не занимал, но прекрасно слышал, что волна крови уже захлестнула столицу. Варвары преодолели стену и теперь расползаются по Шаогуню, подобно чуме.

Он выпустил кинжал из рук и силой мысли своей послал его в небо.

Полагаться на оружие против Лордэ, — глупость. Либо он сможет перехитрить его, либо умрет. Судьба либо на его стороне, либо нет. Все очень просто.