Стоящие на коленях люди с закрытыми глазами в порядке очереди испивали из поднесенных к их ртам емкостей. Яркое пламя в жаровнях то и дело пыталось погаснуть. Эффект проявлял себя у всех по-разному, но результатом служило, зачастую, одно и то же, — мучительная смерть. Мастер-кузнец Каттай с благоговением смотрел на рождение новых детей магии, — искал взглядом достойных. Уже через минуту из двух десятков человек в живых остались лишь двое.

— Встаньте, защитники империи! — приказал мастер, и те послушались.

Два человека в ритуальных белых одеждах вышли из комнаты.

— Теперь явите мне все то, что вам было даровано с рождения!

Перерожденные выглядели так, будто их полностью осушили, будто кто-то полностью контролировал их действия. Движения были рассеянные, внимание нарушено.

Они неуверенно пытались что-то сделать. Когда же они видели, что способны на то, о чем раньше и думать не приходилось, — уверенность стремительно к ним возвращалась, как и внимание. Один из них жестами рук вызывал дуновение ветра, а другой смотрел на огонь, и тот повиновался его желаниям. Если бы не приказ Каттая, то комнату эту он точно спалил бы.

— Этого достаточно! Теперь вы должны понять, на что способны, понять опасность, которую вы в себе открыли! Вас обучат использовать свои новые силы, обучат их контролировать.

Платой за обретенное могущество послужила всего лишь человеческая красота. Их лица были искажены наростами и красной пятнистой сыпью, цветом напоминающей сильные ожоги.

Мастер-кузнец остался в комнате один. Вздохнул, вытер пот с лба и поставил жезл рядом, облокотив его на стену.

— Что-то приближается…

— Эль прего? О чем ты, Каттай? — спокойно спрашивал Кантетшо.

— Я чувствую, как негативные потоки сгущаются над востоком, император.

— Хочешь сказать, мы потерпим поражение в войне?

— Я чувствую нечто большее. За всем этим кроется не просто насилие, за всем этим стоят боги. Это сложно объяснить, не уверен, что ты поймешь меня.

— Ты знаешь, Каттай, кего аванте, что я всегда к тебе прислушаюсь.

— Будущее несет в себе нечто, что всех нас погубит. Я… чувствую приближение чего-то неотвратимого. Не понимаю… — горестно продолжал мастер-кузнец.

— Кофа кофаньё, кес атурие мефа от наас, — решение придет к тому, кто ступает по верной тропе, а судьба наша приведет нас к мудрости магии. Пронга тебе, Каттай, будь спокоен. Что бы не уготовило нам будущее, — мы встретим и примем его с распростертыми объятиями.

========== VIII Преданность ==========

— Кидай сюда! Сюда кидай! Давай, ну! На меня не смотрит!

— Ха-ха-ха, вот дурак! Он не может поймать!

— Сюда!

— Нет, сюда!

Безоблачное небо радовало глаз и успокаивало душу. Солнце касалось лучами своими вершин асимметричных зданий. Маленький худощавый мальчик сидел на ступеньках и смотрел вниз — на игровую площадку. Дети веселились, перекидывали через “водилу” мячик, который тот должен был поймать. Дети не хотели с ним играть, — поэтому ему было грустно. Он обхватил руками согнутые колени и смотрел своими некрасивыми глазами-бусинками на них со стороны. Представлял, что он нормальный мальчик, который просто, как все, играет со своими сверстниками в мяч. Каждый день он приходил сюда в одно и то же время. И смотрел. Просто смотрел, уже не пытаясь к ним даже подходить. Война отрезала его от семьи, — он даже не знал, как выглядели его родители. Маленький мальчик выжил только потому, что на него наткнулся человек из сиротского приюта, который искал всех, кому нужна была помощь. Этого старого мужчину звали Нокёцке. Сейчас он умирал от неизвестной болезни, которую окрестили проклятием дьявольского моря. По этой причине мальчик старался больше времени проводить на улицах. Назад возвращаться он больше не хотел.

Благодаря тому, что он умел слушать и понимать людей, — он неплохо умел укрываться от их глаз. Эта способность постоянно помогала ему добывать себе еду, когда не получалось ничего съедобного найти среди мусора, которого так много было в это послевоенное время в Шаогуне.

Развлечение он для себя находил в ежедневных тренировках с крепкой палкой в руке. Он представлял себя имперским гвардейцем, который сражается с ненавистными мятежниками. Каждый день он упорно тренировался, чтобы однажды и правда стать одним из них. Эта цель позволяла ему жить, позволяла ему расти. Пропадет она, — пропадет последний смысл жизни.

Ночевал он обычно где попало, хоть у него и было свое любимое место. Ему нравилось забираться на высокую пагоду у рыночной площади. С крыши было видно большую часть города и засыпать там было особенно приятно, когда на улицы выходили бродячие музыканты, которые зарабатывали себе копеечку игрой на духовых самодельных инструментах.

Новый день принес мальчику массу эмоций уже с самого утра. Он проснулся на своем любимом месте от шума. На рыночной площади демонстрировали новое произведение военного искусства. Какой-то кузнец придумал и сделал первое в восточной империи огнедышащее оружие, которое поставит на колени любую армию. Железное чудовище было настолько огромным и величественным, что его вид врезался мальчику в память навсегда, смешиваясь со страхом и восторгом одновременно.

За весь день, к вечеру, мальчику удалось добыть себе несколько гроздей винограда, кусок свежевыпеченного хлеба и кожаную сумочку, в которой оказалась фляжка с чистой водой.

Он добрался до игровой площадки и уселся на ступеньках. Смотрел, как играют дети. Ел плоды своего труда. Думал, сколько так еще все будет продолжаться. Думал, как ему вообще выбиться в люди, как стать гвардейцем. Ведь кого попало в элитную армию не возьмут…

— Ты че все время смотришь? — донесся голос из-за спины.

Мальчик слишком погрузился в себя и не заметил, как к нему подошли сзади.

Он молча встал и повернулся к обратившемуся. Перед ним стоял пацан примерно его возраста, только в приличной опрятной одежке. По нему сразу было видно, что он не из “нуждающихся” семей. Голос его был отталкивающе-противным.

— Я… просто ем. — отвечал мальчик.

— Просто ешь? Ты сюда каждый день приходишь и сидишь здесь, я что, не вижу по-твоему? Ребята же сказали, что не хотят тебя видеть!

— Так они и не видят… Только ты.

— Ты нам противен. Уходи отсюда и не приходи никогда!

— Х-хорошо… — ответил тот, опустив голову.

Опрятно одетый мальчик побежал к своим друзьям на площадке. Те, как увидели его, начали радостно выкрикивать:

— О, пришел!

— Ооноке! Где ты ходишь?

— Ты сегодня поздно!

— Еще час поиграем и домой позовут!

— Тогда давай играть, чего ждем! — отвечал Ооноке.

Последний кусочек хлеба. Полфляжки воды. Завтра найдет еще. Может, перебраться на восточную часть города? Мальчик старался не думать о словах Ооноке, чтобы не заплакать, ему надо было думать о выживании. Думать о своих ежедневных делах.

— Пора браться за тренировки, я сегодня хорошо поел.

Долго тренироваться он не смог. Обида брала над его чувствами верх. Он решил лечь спать немного раньше обычного.

Проснулся он, неожиданно для себя, глубокой ночью. Протерев глаза, он не понял, почему вообще очнулся. Решил спать дальше, но сон его окончательно прервал звук разбивающегося стекла. Мальчик подскочил, осмотрелся, глянул вниз. Там были два абсолютно разных человека. Первый, — облаченный в латы имперский гвардеец с длинным полуторным мечом, который прямо-таки сиял при лунном свете. Второй, — не меньший по росту человек с закрытым лицом в плотных черных обмотках, держал в руках по одной нестандартной катане увеличенного размера.