Отметим, что знаки препинания в разорванной речи исследователи расставляют произвольно – пациенты не делают логических ударений. Ускорения речи обычно не наблюдается.
Из приведённых примеров видно, что вопросы к пациенту некоторое время могут фигурировать в его речи, возможно, в силу персеверации. Узнать у пациентов, что побуждает их отвечать, обычно невозможно. В разорванной речи иногда встречаются фрагменты вербигерации. В содержание некоторых высказываний включены остатки бредовых идей, в особенности бреда величия. Это может указывать на то, что развитию разорванного мышления предшествует бред фантастического содержания, то есть бредовый вариант аутистического мышления. Как правило, пациенты способны понимать обращённую к ним речь, об этом можно судить по тому, что они выполняют просьбы что-либо сделать. Они одинаково реагируют как на осмысленную речь, так и на бессмысленные вопросы.
Характерно, что практическое мышление, в отличие от вербально-логического, сохраняется в удовлетворительном состоянии. Например, пациент с полностью разорванным мышлением успешно выполняет обязанности загулявшего кладовщика больницы, аккуратно принимает на склад продукты, скрупулёзно выдаёт их по отделениям, исправно ведёт учётную документацию. Пациенты, похоже, не сомневаются в том, что окружающие вполне понимают их бессмысленную речь. Разорванность касается, повидимому, лишь внешней речи. Внутренняя речь, с которой связано адекватное поведение, страдает в меньшей степени. Разорванность мышления касается не мышления вообще, в основном страдает образное и логическое мышление.
Разорванность мышления проявляется в разных вариантах.
Вышеописанный вариант разорванности мышления проявляется монологами бессмысленной речи – шизофазией (греч. schizo – раскалывать, расщеплять, разделять, phasis – речь). Шизофазия первоначально описана Е. Крепелиным (1913) как особая форма шизофрении, при которой разорванная речь сочетается с повышенной речевой активностью, внешне упорядоченным поведением, пониманием назначения предметов и относительной контактностью пациентов. Позднее некоторыми авторами шизофазия рассматривалась как этап течения параноидной шизофрении (Вроно, 1953).
В некоторых случаях шизофазия проявляется разорванностью только или преимущественно в письменной речи – шизография (Levi-Valensi и др., 1931). Длительность монологов шизофазии может продолжаться часами. Толчком к разорванности служат обращение к пациенту с вопросом, звуки посторонней речи, появление в его поле зрения какого-то человека. Иногда пациенты разговаривают с животными и изображениями людей. Некоторые пациенты говорят также наедине с собой, возможно, с воображаемым собеседником. Реакцию собеседника на свою речь пациенты не принимают во внимание. Сами они вопросов не задают, во всяком случае, по интонациям трудно определить форму их речи: вопросы это, ответы, просьбы или что-то иное, хотя эмоциональная тональность может изменяться. Неизвестно, страдает ли речь в сновидениях. Степень разорванности мышления может колебаться в широких пределах. В тяжёлых случаях она проявляется полной логической бессвязностью слов.
Иногда фрагменты полной разорванности перемежаются с эпизодами более или менее осмысленной речи. Так, больная на вопрос о только что упомянутых ею карликах отвечает: «А, карлики. Почему карлики? Страшилки, кадрики, я себя убеждаю, что это кино. Дети любят фильмы ужасов, только они их прореживают. Облака порой страшные, свет не выключаю, а когда женщина прошла, я пила валерианку и Кватера. Сказали, что я бормотала во сне, видела снег и глаз. У меня самовнушение сильное, в детстве я заикалась, но бессонница проходит быстро, и я засыпаю. Снились сегодня крысы, неприятные, крысы приятными не бывают. Вздрагиваю во сне, но я бухгалтер, всё стараюсь смехом, принимаю соляной душ, а память с детства плохая, я всегда зубрила».
На просьбы повторить или уточнить сказанное пациенты отвечают охотно, но столь же непонятно. Качество ответов не меняется в зависимости от того, начало это беседы, продолжение или её завершение после долгих и бесплодных попыток добиться хоть какого-то конкретного результата. Считается, что разорванность мышления встречается только у пациентов с хронической шизофренией. В остром психотическом состоянии с психомоторным возбуждением могут наблюдаться нарушения мышления с многоречивостью, подобные, но не идентичные разорванности.
Другой вариант разорванности мышления – миморечь (мимоговорение, мимо-ответы, иррелевантные ответы). Пациенты обычно сохраняют способность к диалогу и к полилогу (разговору с несколькими людьми в одно и то же время). Они способны понимать смысл обращённых к ним вопросов, во всяком случае, после нескольких повторений вопроса пациенты могут всё же ответить на него по существу. Основной признак миморечи – это ответы в иной, чем задан вопрос, логической плоскости. Ответы относительно коротки, чаще всего они содержат одну-две фразы. Сами по себе фразы могут формулироваться правильно, однако они могут быть и бессмысленными. Пациенты отвечают без промедления, первым, что приходит им в голову, не задумываются над ответами, не поправляют ошибок, не стараются, чтобы их поняли, не переспрашивают, верно ли они поняли вопрос, и не беспокоятся о том впечатлении, какое их ответы производят на собеседника.
Иллюстрации. На вопрос о том, какие кошмары она имеет в виду, больная отвечает: «Не всегда», – и на этом умолкает. На повторный вопрос о том же она говорит: «Холерики чутко реагируют на лунное притяжение». На вопрос, общителен ли он, пациент отвечает: «Я общаюсь с теми, кто визуально мне приятен». На повторный вопрос о том же он говорит: «Общение не всегда бывает мне приятным». На вопрос, почему он не согласен на лечение, он говорит: «Я – частник, имею собственную квартиру». – «Простите, при чём тут квартира?» – «Эта квартира досталась мне от отца». «Вам тяжело сейчас разговаривать?» – «Да, железо тяжело». «Как вы себя чувствуете?» – «Тюрьма – школа науки, работы и жизни трактора». «Скажите, сколько будет дважды два?» – «Надо доказать запятой» и т. п. Нередко мимо-ответы перемежаются с правильными. В таких случаях, вероятно, следует говорить о разноплановом мышлении.
Мимо-ответы могут быть связаны не только с разорванностью мышления, но и с другими причинами. При выраженной истощаемости внимания на вопросы в начале беседы пациенты отвечают обычно правильно. По мере утомления паузы между вопросами и ответами удлиняются, ответы делаются многословными, неточными. Пациенты осознают, что страдает качество их ответов, уточняют их, при этом могут путаться ещё больше. Позднее некоторые просят повторной аудиенции, чтобы пояснить сказанное ранее. При отвлекаемости внимания пациентам мешают случайные мысли и воспоминания, отчего в правильные в целом ответы могут включаться посторонние ассоциации. Неточными могут быть ответы пациентов с тугоподвижным мышлением, особенно если беседа быстра для них, им нужно время для понимания вопроса и ответа. Пациенты с эгоцентрическим мышлением часто не выслушивают до конца тот или иной вопрос. Им кажется, что они его поняли хорошо. Нередко они перебивают собеседника, отвечая не на его вопрос, а на собственный. Дементные пациенты иногда отвечают не на вопрос, который они не понимают, а на интонацию обращённой к ним речи.
В некоторых случаях в ответах на вопросы встречаются оговорки, в которых озвучиваются какие-то сдерживаемые до поры мысли или которые связаны с малоизученными нарушениями речи, когда вместо нужных слов и фраз пациент произносит совсем другие и не всегда сам это замечает.
Известны, наконец, истерические мимо-ответы. Пациенты понимают значение обращённых к ним вопросов, отвечают на них в той же логической плоскости, но делают это не просто неправильно, а нарочито нелепо, демонстративно сопровождая свои ответы столь же нелепыми мимо-действиями и мимикой недоумения. Цвет снега, например, у пациента будет красным, синим, любым, но только не белым; следующий за январём месяц окажется каким угодно, но только не февралём; а произведение два на два – но никак не четвёркой. Такой пациент не может зажечь спичку, правильно взять карандаш, надеть рубашку, как если бы он забыл, как выполняются такие действия.
