Девы дошли до воды и уже полностью обнажились, а все смотрели только на Фрину! Девы гурьбой забегали в воду (и, казалось бы, зрелище захватывающее: десятки молодых, обнажённых красавиц, и возрадуйся всяк видящий!), но все смотрели только на неё! Лишь Пракситель острым, беглым взглядом мастера оценивал входящих в синие воды: у этой отвисшие ягодицы и слишком покатые плечи; эта худа, даже тоща, да так, что выступают позвонки и торчат в разные стороны лопатки; а у этой несоразмерны длины ног и спины…

Он боялся признаться, что с замиранием сердца ждёт, когда же обнажится Фрина. Боялся найти и в ней изъяны!

А девы уже выбегали из холодной воды, и опять же возрадуйся каждый пришедший на праздник, полюбуйся, сколько красавиц оголилось ради того, чтобы воздать благодарность богам – такое бывает лишь в дни мистерий! Но нет, взгляды всех мужчин (да и женщин) были обращены к Фрине. А она не спеша подошла к кромке воды и долго стояла, не обнажаясь, пока все девы не вышли из моря. Она ждала, инстинктивно чувствуя (или зная), что все они только фон, шумный и незатейливый, лишь для того, чтобы оттенить её красоту, а взоры толпы прикованы именно к ней, к её красоте.

Море чуть колыхалось – бирюзовая гладь подёргивалась белой рябью. Фрина неспешно подняла красивые руки с нежными, трепетными пальцами, собрала волнистые волосы в тугой узел на затылке, легонько дотронулась до пояса на тонкой талии, и невесомая ткань заструилась по стройным ногам. Вновь восхищённый стон, словно один человек выдохнул, будто удивился. И было чему! Со спины красота Фрины была ещё более волнительной: великолепные плечи, спина, талия, бёдра, ягодицы не слишком велики и не тощи, а дальше… дальше удивительной красоты ноги. (Взрослые, опытные мужчины одобрительно кивали, юнцы учащённо дышали…)

И озарённый идеей Пракситель вдруг воскликнул:

– Так вот же она! Платон, я нашел ее! Смотри! Афродита, выходящая из пены морской! – указывая на Фрину, оживился Пракситель. – Вот она, моя Афродита – богиня любви и красоты!

А Фрина, выйдя на берег, подобно богине, гордо, с едва уловимой улыбкой, лоно застенчиво прикрывая рукою, ткань подняла и, облачившись поспешно, ушла сквозь расступившуюся пред нею толпу.

Пракситель так и остался стоять, зорко выхватывая каждое движение Фрины: и лёгкую походку, и улыбку, скользящую по губам, и голову в едва заметном поклоне, и то, как она целомудренно прикрывает свое лоно от жадных взглядов…

– Она совершенна! Какие безупречные пропорции! Какая грация! Кто же она?

– Гетера! – улыбнулся Платон.

– Фрина – гетера?!

– Да! Гетера! И сегодня я иду к ней! – все так же улыбался Платон. – Идешь со мной?

Пракситель не нашелся, что ответить, лишь кивнул и залился краской до корней волос. А уже на следующий день, вдыхая мраморную пыль, он самозабвенно высекал прекрасную Фрину в камне. Теперь он знал, как создать Афродиту, какой. Именно какой! Он создаст обнажённую богиню! Обнажённую! Впервые! Никто из старых мастеров не осмелился бы этого сделать, а он сделает и будет первым, кто прославит божественную, чувственную красоту женщины!

Но самое главное – он влюбился! И опьянённый любовью, он создает обнажённую статую Афродиты. Правда, жители острова Кос откажутся от подобной богини (разве может богиня быть нагой?). Тогда Пракситель создаст для них ещё одну Афродиту, целомудренно закутанную тканью, но и такая – «стыдливая» – она будет поражать всех чувственной красотой, что даже не может скрыть мраморный покров. А статую обнажённой Афродиты купят жители острова Книда и поставят в храме, и паломники со всей Греции вереницей потянутся преклонять пред ней колени. И будут шептать, молитвенно простирая руки: «Как ты прекрасна, Афродита!», а думать: «Как ты божественна, Фрина!»

Слава Фрины всколыхнет Афины и вызовет естественную ненависть всех женщин города. Ее осудят за безбожие и развращение граждан. Защищать Фрину возьмётся известный оратор Гиперид. Когда же на суде у него не останется слов в её защиту, когда смертный приговор неминуемо нависнет над ней, он в отчаянном порыве выведет Фрину перед ареопагом и, сдёрнув с плеч покрывало, оголит ее…

…Ареопаг замер, судьи смотрели на Фрину, что, низко склонив голову, прикрывала руками обнажённую грудь и лоно. Но как она ни пыталась прикрыть наготу, ей это не удавалось. Мужчины в изумлённом молчании смотрели на неё. Кто-то даже привстал, чтобы лучше рассмотреть: и грудь, с нежными, как лепестки роз, сосками, и удивительной красоты плечи, тонкую талию и мягкую линию бёдер – вздох одобрения пролетел над головами мужчин (а у многих зачесались ладони, жар охватил их тела). Вдруг в наступившей тишине прозвучало пока еще несмелое: «Она невиновна!»

И судьи, восхищенные её красотой, подхватили и закричали все как один:

– Она невиновна!

– Невиновна!

– В таком превосходном теле не может быть несовершенного духа!

– Она невиновна!

– Невиновна!

P. S. Возможно, именно после этого суда над Фриной Аристотель изрёк свою знаменитую сентенцию: «Закон есть разум, свободный от страсти!»

Если бы меня попросили назвать три понятия, с чем у меня ассоциируется Греция, то я бы, не задумываясь, ответил: Парфенон, Афродита, Олимпийские игры. Греки – единственные в истории человечества, кто военные конфликты заменил спортивными состязаниями. А началось это очень даже просто: чтобы ослабить соперничество между городами – полисами и не проливать потоки крови на полях сражений, эллины решили проводить Олимпийские игры. Первые игры состоялись в 776 году до н. э. Спорт – это подарок древних греков всему человечеству. Сейчас мы не мыслим себя без спорта, без фитнеса, бассейнов, но бывает так, что «Игры полов» интересней обычных спортивных состязаний…

– Алло, – голос на том конце провода нежен и приятен.

– Я хотел бы посмотреть квартиру.

– Какое время для вас предпочтительней?

– Желательно вечером…

Положил трубку, сверкнул глазами, мысленно улыбнулся – уж очень у неё голос обещающий: ласковый, зазывающий, но как бы с дистанцией, никаких заискивающих ноток и полная уверенность в себе. Да, всё так. Но что-то в этом «обычном» голосе улавливается другое. Мягче. Мягче… Да! Именно так – голос ее стал мягче, то ли с придыханием, как с затаённой радостью от будущей встречи, то ли озорная искорка в глазах промелькнула, и это сразу же отозвалось в голосе. Я этого не знал, но почувствовал. Почувствовал, как самец самку, как лев запах львицы из чужого прайда за сотню шагов. Из чужого прайда…чужая… но как манит!

Когда она неспешно, как по подиуму, давая мне оценить её красоту, подошла к машине, я понял: она слишком хороша, чтобы быть простым агентом по недвижимости. Слишком хороша! Красивые длиннющие ноги, красивое лицо, красивый разрез глаз, красивый чувственный рот, волосы – сочная рыжая бестия, красивые руки с дорогим маникюром, за воротом распахнутой шубки красивая шея, поражает нежностью и атласом кожи. И венка на шее чуть пульсирует, притягивает внимание, и все это так красиво, чувственно, что я невольно улыбаюсь, улыбаюсь глазами, искрю ими – я уже охотник. Знаю, она мне нравится, и она будет моей! Я это знаю. Всё остальное – дело времени. И настоящий охотник во мне потирает от удовольствия руки.