Игра началась.
Первый раунд
Я поднимался за ней по лестнице. Прямая спинка, коротенькая шубка, а дальше джинсы и топорщатся упругие ягодицы, которые так и хочется шлепнуть или ухватить. Так бы и ухватил, так бы и сдавил их… Ладони зачесались.
От неё приятно пахнет свежестью – шлейф изысканных духов. Ножки семенят по лестнице. И она всё время оборачивается – пытается разговаривать со мной. Отвечаю. Но это ответы не на вопросы и не ей, а все ответы ее попке, разговариваю с этой аппетитной, красивенькой попкой…
И мысленно я уже остановил ее… здесь, на лестнице, здесь так удобно… поза номер два – лицом к стене… Она упёрлась руками в стену, податливо прогнулась, запрокинув голову, окатила запахом душистых волос. Я потерялся в этой рыжей копне, пахнущей свежестью. Губами нашел шею… ухо… покусываю ухо… шею… А руки? Руки каждая в своём амплуа – одна придерживает тоненький девичий стан, другая уже стягивает с неё неподатливые джинсы. Они застревают на крутых бедрах. Обозлившись, уже двумя руками стягиваю с неё проклятущие джинсы, а там, там тонкая полоска черных кружев на белоснежной коже. Черт, что у неё за попа, шедевр, а не попа. Вздёрнутые, красивейшие ягодички, такие упругие, сочные, да ещё в этом кружевном роскошестве!
Обхватываю их руками… сдавливаю… Нет, стоп! Отпрянул! Забыл! Забыл поцеловать их, впиться в них, ласково покусать их… забыл насладиться нежностью кожи и запахом её тела… Она томно стонет: «А-а…»
– А-а… – её неожиданный возглас оборвал меня на взлёте. Она повернулась, показывая на дверь: – А вот и квартира…
Раунд второй
– Да!.. Нет! – тяну каждый звук, впиваясь в неё глазами. Мне нравится наблюдать за ней, за ее переживаниями, что ясно читаются на хорошеньком личике. – Нет… м-м-м… Наверное, нет, мне не нравится эта квартира! Или все же… подумаю! Но… но… нет… я покупаю… Покупаю!
– Уф! – она не скрывает радости! (Как же! Так долго, вероятно, не было продаж, деньги на исходе, и дома шаром покати.) И она торопится довести всё до юридического конца. – Тогда вам нужно внести задаток.
– Хорошо! – мысленно скользнул по точёной фигурке, не смотрю, нет, сканирую.
Вижу её всю и даже без одежды, мне не нужно водить по ней взглядом – вижу её и так. Полные губы, чувственный влажный ротик, горячий, страстный; ямочку на щеке вижу и родинку на шее. Вижу пульс на ключице, вижу нежную линию талии, и бархат её кожи – вижу! Вижу её желание – она хочет меня! Улыбаюсь… Она принимает мою улыбку за радость покупки, повторяет:
– Залог внесете сейчас? – и робко добавляет: – Или?..
Она, склонив голову, улыбнулась (как-то уж очень томно она улыбнулась).
– Сейчас! – произношу, но это «сейчас» звучит слишком чувственно и относится совсем не к деньгам. Это мое «сейчас» принадлежит той венке, что пульсирует у неё на ключице, и ямочке на красивой попке, желанию в её глазах и чуть неровному сбившемуся дыханию. И я повторяю уже настойчиво, серьезно: – Сей-час!
Она ответила мне лишь глазами, а в них – благодарный восторг!
– Сейчас! – и вновь соблазнительно ласковая улыбка скользит по моим губам. (Знаю, они у меня красивые!)
Она улыбается мне уже другой улыбкой – она поняла! Поняла всё: и эти чертовщинки в моих глазах, и улыбку нежную, чувственную. Она лишь на доли мгновения задержала на мне взгляд, на том, как я вдруг, глядя на её грудь, инстинктивно облизнул губы, и улыбнулась уже именно им, моим губам (и она даже ощутила их прикосновение у себя на шее – чуть ниже ключицы), зарделась, потупила взор, и случилось странное!.. Странно! Но она покрылась мелкой испариной! (Я видел это!) И я понял: «Она – моя!»
А она?
Она нежно пролепетала:
– Нам нужно проехать в офис…
Раунд третий
Офис огромный, множество комнат с кожаной мебелью и тонюсенькими мониторами. И кишмя кишит народ. Хоть уже и поздний вечер, но у всех такой озабоченный вид, словно завтра вселенский потоп, потому им всем нужно, просто необходимо, срочно продать оставшихся мест так сто в Рай.
Я долго изучал бумаги, спорил с директором (неприятная, надо сказать, тетка) и поглядывал на свою рыжую бестию. Она бледнела, краснела, казалось, застревая взглядом на мне и на моих губах, вновь и вновь покрывалась испариной…
Сколько это всё тянулось, не помню, но, как кино одного кадра, в голове чётко застряла картинка: она – мой Рыжик, доставая какой-то очередной документ, не обошла стол и не присела перед ящиком, а перегнувшись через стол, попыталась достать бумаги, демонстрируя мне все свои миленькие прелести. Всё бы ничего, да вот только она была уже в юбочке! В коротенькой юбочке! (Когда успела переодеться? Зараза!) И какая зараза! Продумала всё! И высоту стола, и то, как я сидел, и то, что видеть её мог только я, и то, что я мог видеть! Она перегнулась через стол, почти легла на него и даже не видно, где голова, да голова и не нужна. Зачем голова в этакой-то позе?! Точёные ножки в чёрных чулочках с кружевной резинкой, и попка двумя упругими яблоками…Уф! Зараза!
А она как резко легла, так резко и встала, но по тому, как одёрнула юбочку и игриво взглянула на меня, я понял: всё это специально. Специально для меня! Благодарно улыбнулся ей опять же одними глазами, подумал: «Зая, я тебя ух!..»
Она взглядом парировала: «Попробуй». А я, перехватив этот взгляд, уже и не думал о сделке, а мысленно затащил её вон в ту дальнюю комнату и, распластав ее там, на столе, попой вверх…
Раунд четвертый
Нет! Не случилось! Не произошло! Кишмя кишит народ – готовятся к вселенскому потопу… И Рыжик мой уж больно серьёзная!
Или?..
Может?..
Нет, вижу, нравлюсь ей…
Играет…
Меня заводит, распаляюсь ещё больше – женская недоступность всегда и всех мужиков заводит, распаляет, будоражит, вызывает желание бороться за недоступное тело. Возможно, не так уж и нужно именно это тело – но его же не подали ни на жаркое, ни на десерт, его лишь демонстрируют в меню. Оно кажется таким аппетитным! И текут слюнки! И как мальчишке хочется иметь новую машинку, а потом открутить все колёса и заглянуть под капот – так и тут: залезть к очередной недоступности под юбку так хочется! Интересно! Хотя, может, и не так весело, как откручивать колёса у новенькой машинки.
Хорошо! Игра продолжается, так даже интересней!
– Может, выпьем шампанского, отметим сделку? – произношу эту фразу как бы вскользь, с интонацией «выбор за тобой, твоё желание – твоё решение, а мне это как бы по барабану», но сам, не отрываясь, слежу и за её ресницами, и за дыханием, за легким движением плеча.
– Да не знаю…
Так, ломается, уже хорошо! Зацепило! Значит, только этого и ждала!
Очень всё миленько и душевно: ресторан подальше от посторонних глаз, и она раскраснелась от выпитого шампанского – повеселевшая, ставшая чуть роднее и мягче. Она всё улыбается и смеётся грудным тёплым голосом, томно опускает глаза и склоняет голову в сторону так, как если бы видела меня уже раздетым и пыталась оценить меня. В этом взгляде и в том, как скользила (уже она скользила!) по мне глазами, я видел её желание, видел, что только не говорит об этом, не кричит, не шепчет, прильнув ко мне разгорячённой грудью, не шепчет мне в ухо, что хочет этого и сейчас!
Её томный, скользящий взгляд распаляет меня, и я уже чувствую влажность и бархатистость кожи, её бархат у себя на груди, и она ласкает меня… и уже всадница… на мне! А я скольжу руками по телу, по груди, что вольно колышется… и розовый сосок перед глазами… и пытаюсь дотянуться до него губами… дотягиваюсь, тяну на себя, и она уже не всадница, а моя пленница. Сдавливаю её, подминаю под себя… Смотрю на неё – глаза чуть прикрыты, с поволокой, улыбка блаженная… И вдруг она вздрагивает, закрывает глаза и томно выдыхает…
Раунд пятый
– Надо… – выдыхает пьяно, томно. – Надо ехать!
