Зашёл в палату таким резким, почти не глядя на меня.

— Здесь одежда и обувь. — поставил сумку на кровать, — Переодевайся, я пока с врачом переговорю.

Сунулась в сумку. Вещи мои, те, что оставались в квартире Антона, когда я убегала от горьких воспоминаний. Немного потряхивало от мысли, что повезёт меня именно туда. Но лучше уж на квартире переночевать, чем к матери, с Ваней мне там делать точно было нечего.

Можно было бы в гостиницу, но сумка моя была неизвестно где, а там документы, деньги. Выбора не было, я переоделась и вышла из палаты в пустой коридор. Потихоньку пошла на выход. Ждать Антона у дверей терпения не хватало, я скорей хотела попасть к сыну. Обнять его, уткнувшись носом в пшеничную макушку, так сладко это было в мечтах, что даже приснилось ночью.

Я уже дошла до лестницы, что вела к выходу, как в спину послышалось;

— Сбегаешь?

Антон поймал под руку и развернул к себе, встретилась с ним взглядом, но отвернулась.

— Нет. Не могу ждать в палате, отвези меня к сыну. — с комом в горле голос дрожал, хотя я ещё вчера была уверенна, что всё прошло.

Ни черта.

— Я тебе не враг Агата. — произнёс ровно, сжал пальцы на руке так, что кожа покрылась мурашками.

Внутри всё рвалось в клочья от диссонанса. От жажды прижаться к нему до желания скрыться от него же.

— Хорошо. — выкрутилась от хватки Антона, и пятясь, сделала несколько шагов вниз по ступеням, глядя на его ботинки, — Отвези меня к Ване, я сына видеть хочу.

— Поехали. — он стал спускаться и я, развернувшись, сбежала по ступеням быстрей, — В аптеку только заедем, врач назначил витамины и успокоительное. — простые слова летели мне в спину, и я поёжилась от ощущения нереальности.

Можно было со стороны подумать, что мы обычная семья. Приболевшая жена и заботливый муж. Идеальная семья. Была бы… Выйдя на улицу, я старалась отвлечься чем угодно. Смотрела на деревья в таинственном свете фонаря, парапет, тротуарную плитку, цепляла внимание на этом, а не на том, что на душе. Взглядом пробежалась по номерам машин, стоящих на парковке, и сразу увидела свою, Антон на ней и приехал.

Замешкалась, не решаясь подойти. Весь день я думала, с чего начинать жить дальше, считая, что у меня ничего нет. Совершенно забыла про свою машину. Её можно продать, кредит за неё давно выплачен и денег хватит чтобы найти новое пристанище для моей маленькой семьи.

— Сядешь за руль? — Антон, поравнявшись со мной, протянул мне ключ.

— Нет. — отрицательно покачала головой, состояние было не для вождения.

Не хватало разбиться для полного счастья.

— Тогда назад садись. — мягко подтолкнул в спину к машине, и я пошла, прикидывая в уме, сколько смогу денег за неё получить, и когда продать, и куда уехать.

Сев в машину за водительское как настоял Антон, задала ему терзающий меня вопрос. Он остро назрел сразу, как только поняла, что у меня есть что продать.

— Когда меня похитили, при мне была сумочка. Там документы мои и Ванины, телефон. Где это всё? У Игоря? — затошнило от мысли, что всё придётся восстанавливать, тратя на это время.

— Развестись торопишься? — он не торопился заводить автомобиль, склонил голову набок, глядя на меня через зеркало заднего вида.

— Что? — я опешила, — О каком разводе речь, если я вдова? — развод.

Ещё и развод, и наверняка то дело небыстрое.

— Нет Агата. Я, как видишь, не сдох пока. — серыми глазами смотрел на меня не моргая, и я отвернулась к окну, не выдержав этой пытки.

— Пусть мне вернут документы. — не стала, как и Антон озвучивать что да.

Что тороплюсь подать на развод и уж тем более про продажу машины, казалось, всё и так очевидно.

— К сожалению, никто не смог перехватить твою сумку с документами. Рой уничтожил её, а вместе с ней и документы. Придётся восстанавливать. — пояснил Антон с металлом в голосе и завёл двигатель.

Наконец-то.

Это стояние на месте после всего случившегося было невыносимо. Хотелось скорой встречи с сыном, не терять ни секундочки возможной рядом с ним.

Ехали молча, без музыки или радио пока Антон не заговорил, вырвав меня из трепетного представления встречи с сыном.

— Он был у тебя. — звучало как обвинение в каком-то страшном грехе, я промолчала в ожидании, что он ещё скажет.

Но Антон молчал долго. Или не знал, что сказать, или подбирал нежные слова. Его обида, вскользь высказанная ещё вчера в одной лишь фразе, витала в воздухе. В ровных словах, в немигающем взгляде через зеркало, в этой тишине автомобильного салона. Во всём. А самое поганое в этом было то, что я её понимала и принимала. Я предательница. Это понимание тормозило всё и ненависть, и щемящую тоску по нему.

— Всё рассказал, раз ты ни о чём ни спрашиваешь. — произнёс со странной интонацией, словно провокация.

— Он рассказал достаточно, чтобы понять, что от вас обоих стоит держаться подальше. — слов было так много, такие резкие как пощёчины, но я их придержала.

Мне нужно было доехать до сына. Вот и всё чего я в этот момент хотела.

— Отлично. — неожиданно произнёс Антон.

Это задело, вызвало внутри негодование и вопросы, но я не стала их задавать. Отлично так отлично. Чёрт с вами всеми.

Весь оставшийся путь до аптеки и от неё до дома прошёл в молчании. Доехать с Антоном в одной машине было тем ещё испытанием, но жить с ним было бы невозможно. Какое облегчение я испытала, когда он, высадив меня у когда-то нашего подъезда, вышел из машины сам и отдал ключи.

— Там Алёна. Я не пойду, а то Ванька не отпустит потом.

Молча я взяла у него ключи и ни о чём не спрашивая бросилась к подъезду. Душа на части рвалась от мысли, что моему мальчику как-то могли навредить. Оттого ещё горше было понимать, что моей матери было на меня плевать. Ни разу не пожалела. Ни разу не заступилась.

Забежала по ступенькам с бешено колотящимся сердцем, задыхаясь от тревоги. Забыла про дверной звонок, просто начала колотить в дверь, которую издевательски медленно открыла Алёна.

— А. Это ты Рыбка. Я думала пожар случился. — она выглядела по-прежнему идеальной как ни в чём не бывало.

— Где мой сын?! — в квартире было пугающе тихо хотя по времени сын мог уже спать, но я об этом не думала.

Всё теперь виделось заранее в чёрном цвете.

— На кухне. У мальчика ужин по расписанию. Слушай, раз ты здесь, я тогда побегу! — это я уже слышала из коридора, вытаскивая из детского стульчика жующего что-то Ваню.

Сынок ничего не понял. Ни моей всклокоченности, ни тревоги, он просто был рад меня видеть, а я, одновременно целуя пухлые щёки, старалась осмотреть его. Лишь поняв, что всё с ним в порядке расплакалась от счастья.

— Мама. — смеясь, сказал сын, обнимая крепко за шею руками.

Ваня был в порядке. Он был здоров и весел, он ничего не боялся, и я успокоилась.

Думала, что не смогу находиться в квартире Антона, но Ванька, как буфер гасил все негативные эмоции. Сынок словно и не уезжал, казалось, он помнил эту квартиру, как и прежде крутился на наливном полу, разглядывая осьминога. Спать легли вместе и я на удивление спокойно уснула, держа в руке его пухлую ладошку.

Было всё равно и на то, что Антон явился на следующий день после завтрака. Конечно, к сыну, конечно, я не могла им обоим отказать в этой встрече. Пусть. Всё равно скоро эта связь оборвётся…

Антон с Ваней дурачились в детской, оттуда доносился их смех и сердце заходилось. Я была на кухне и пыталась готовить. Пыталась, потому что всё валилось из рук, а от запаха мяса тошнило. Мне это всё категорически не нравилось, и я отмела дурные подозрения, отправив подложку с мясом в мусорное ведро.

— Так. — выдохнула, протирая лицо холодной водой, — Оно просто протухло. — убедила сама себя, и открыв холодильник, достала оттуда сыр.

Макароны с сыром тоже неплохой вариант для обеда. Ваня их любит. Вместо сковороды выставила на плиту кастрюлю с водой. Убрав со стола лишние продукты, принялась натирать сыр. Я не осознавала, что делаю что-то не то, пытаясь в этот момент вспомнить какой день цикла. Какой в принципе день, число. Точно не знала, лишь примерно и в итоге большой кусок сыра был натёрт незаметно и весь. Даже если Антона пригласить на обед этого для нас много. Быстро соображая, убрала лишний сыр в контейнер и открыла шкаф с аптечкой.