— Ты просто так серьёзно отвечал ещё и со сна, я не могла усомниться. — бросилась к Антону на шею и тут же он подмял меня под себя, целуя шею и скользя рукой по бедру под полы халата.

— М-м-м. Да ты без трусиков… — замурчал довольно, не найдя от них резинки на талии, — Так жаль, ещё вчера засыпал представляя, как сниму их утром… — шепча это прикусил мочку, сжимая руками и весом тела так, что о медведе я и думать забыла.

Я уже расслабилась, нежась в его руках, как он резко сорвался с места, выдернув меня с дивана, подхватил на руки, словно я совсем ничего не вешу и понёс в спальню.

— Подумаешь брачная ночь, — фыркнул Антон, — У нас будет брачный день.

— Утро. — хохотнула я.

— Неа, день Алиева. Целый день, я бы даже сказал сутки. — он самодовольно улыбнулся и опустил меня на кровать.

Лёг рядом со мной, подтягивая ближе к себе, коснулся губами губ и довольно зарычал, тут же целуя меня страстно и требовательно. Антон обрушился на меня со всем желанием, частым дыханием лаская слух.

Упёрлась бедром в пах, он закинул мою ногу себе на талию, придерживая рукой, обхватив меня крепко, прижал к себе, тёплым дыханием около уха разнося по телу желание отдаться, растворяясь в нём.

И жаркий шёпот…

— Жена… Моя… — обволакивающий своими прикосновениями, словно горячий воздух, бросая в жар.

Руку утопил в волосах на затылке и притянул меня к себе, накрывая мой рот своими губами, жадно вторгаясь языком, пленя требовательным поцелуем.

Одновременно свободной рукой развязал пояс халата и коснулся напряжённого соска пуская по моему телу ток, спустился ладонью по моей ноге, щекоча кончиками пальцев, сбивая, осаживая нарастающее желание.

Антон со страстью сжал рукой моё бедро, чуть слабей, чем так, чтобы до синяков.

— Моя. — произнёс снова, оторвавшись от моих губ.

— Твоя, только твоя… — шептала как в бреду, охваченная желанием быть одним дыханием, жизнью, миром, всем и в этот же миг Антон ворвался в меня.

Подалась вперёд, нутро горело, пульсировало жаждой, от всё ещё растущего возбуждения, хотя, казалось, что сильней желать уже нельзя. Сумасшествие. Я вся была обращена в жаждущее разрядки существо. Стоны, поцелуи, касание пальцев к разгорячённой коже, и я всё больше старалась податься навстречу яростным толчкам и этому мигу исступления, которое так сладко разливается по венам.

Наши дни…

Я провела в больнице чуть больше суток, прежде чем мне поставили окончательный диагноз. Межрёберная невралгия, вызванная нехваткой витаминов и стрессом. Только если в случае дефицита витаминов ещё можно было что-то сделать, то в случае стресса, в котором я находилась последний месяц врачи были бессильны. Конечно, приступы купировали, меня выписали с двумя баночками витаминов и успокоительных. Последние не особо-то помогали только спать хотелось, пожалуй, в этом и был их плюс. Я пила эти таблетки три раза в день и засыпала несмотря на переживания стоило лишь опустить голову на подушку и подтянуть колени к груди.

Время шло быстро, Ваня привык к новому дому и месту окончательно и в силу возраста не обращал внимания на разницу в общении между мамой и папой. Евгений в моём присутствии всегда держался обособленно. После моей выписки из больницы ни разу не было случая, чтобы он как-то контактировал со мной в момент нашего с Ваней общения. Мы не дурачились, как это было с Антоном, не ходили втроём гулять, всё было не так. Из-за этой дистанции уже моё воображение не работало, я пожалела о своём решении не объяснять Ване что Евгений ему не отец, а дедушка.

Похоже, я была на гране очередного стресса, ещё не выбравшись из предыдущего, но именно в этот момент Евгений позвал меня на разговор в свой кабинет пока Ваня спал после обеда. Уже месяц мы находились на вилле Видова не зная ни в чём отказа.

— Присаживайся Агата. — он откатил большое кресло от стола, как только я переступила порог кабинета и сам обойдя стол сел на своё место.

— Что-то случилось? — Игорь сообщал, что дело по убийству Антона находиться в мёртвой точке и ждала, что разговор пойдёт о том, что нам с Иваном пора вернуться в Москву, погостили и хватит.

— Да. Ещё вчера я получил письмо по факсу, не хотел тебе говорить перед сном. — Евгений опустил глаза в стол и медленно подцепив пальцами край листа, нехотя протянул его мне.

Тяжёлый вздох Видова не предвещал чего-то хорошего, но лечение, назначенное арабскими врачами, дало плоды. Жжения в груди я не почувствовала даже в момент волнения. Дышала свободно, и боли не было. Только страх и отчаянье.

— Это… — пробежалась по нечётким серым строчкам, написанные от руки, их явно копировали с плохого ксерокса, пришлось постараться, чтобы вслух прочесть; — Я, Аверин Алексей Олегович первого июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, чистосердечно признаюсь в заказном убийстве Алиева Антона Евгеньевича… — мой голос задрожал, и я перестала читать вслух, я вообще перестала читать, вернув бумагу Евгению.

Я вскинула на него взгляд полный боли и слёз, так мне не хотелось верить, что это правда.

— Ты хочешь знать за что? — мягко, сочувственно спросил он и я лишь кивнула неспособная говорить, — Аверин лишь исполнитель, заказчик другой человек и это месть. Ты же знаешь историю своего мужа, Алина тебе рассказывала. Я не давал тебе этих документов пока ты болела, но думаю сейчас ты сможешь посмотреть без ущерба для здоровья. — Евгений протянул мне папку с копиями дела.

Я открыла трясущимися руками и сразу же на первом листе фото Антона, фас и профиль и везде он был прописан как Роман. Статьи, доказательства, сроки, подделка жизненно важных лекарств — это всё было правдой, а в конце папки лежала копия свидетельства о смерти Видова Романа Евгеньевича. Ещё не держа в руках этих документов, я не могла поверить в правдивость слов Алины и Евгения, но сейчас слово пол из-под ног ушёл. Лицо горело, голова гудела, и я не знала, как себя вести. Мне хотелось одновременно оплакать Антона и тут же сплясать на могиле Романа, а это ведь один и тот же человек.

Я просидела так несколько десятков минут, борясь с собой, со своими эмоциями.

— Тебе и Ване ничего не угрожает больше, и вы можете вернуться в Москву. — этой фразой Евгений окончательно определил на какой я стороне.

— В Москву? — переспросила его, — Ты нас гонишь? — смущение смешалось в эту секунду со злостью.

Злостью за обман Романа что прикинулся для меня тем кем не являлся на самом деле.

Евгений медленно и отрицатели покачал головой прежде, чем ответил;

— Нет, что ты? Наоборот, хочу, чтобы ты с Ваней осталась здесь. Просто до вчерашнего дня это была необходимость, вам опасно было возвращаться в Москву, а сегодня всё прояснилось, и в любой точке мира вы в безопасности. Если хочешь вернуться, я закажу билеты.

Его спокойная речь действовала на меня правильно, напитывала хладнокровием, нужные слова заставляли дышать ровно. Я начала принимать и понимать, что мне нужно подумать, как бы плохо ни было. Взвесить все за и против, а главное, понять, что дальше? Это хоть и безопасная, но чужая страна и для меня, и для Вани, если в Москве были единицы хороших знакомых и какая-никакая, но всё же мама, Игорь, то здесь вообще, никого не было, если не считать Евгения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Спасибо. — положила папку на стол, провожая её призирающим взглядом, с отвращением чувствуя дрожь в руках.

Не хочу, чтобы они дрожали. К чёрту!

— Не за что Агата. Тебе стоит подумать, а дело Ромы…? — Евгений взглянул на маня вопросительно, заменив этим взглядом слова.

— Эм…ты об аптеках? — я уточнила, и он кивнул соглашаясь, — За этим следит Игорь, он разбирается. Я пойду в детскую прилягу. — поторопилась

— Конечно.

Лечь сейчас на диванчик и смотреть на спящего сына вот единственное то, что могло меня успокоить по-настоящему. Поднимаясь с кресла, я думала лишь о нём. Пожалуй, он единственно настоящий во всей этой истории ведь я действительно носила его под сердцем и рожала долгих девять часов.