— Я готовила, когда ты ушёл и палец случайно порезала. — вспомнила как было и честно рассказала, хватаясь за крошечную надежду.

Непросто же так он вернулся?

— Где? Дай посмотреть! — Антон схватил меня за руки, а с указательного пальца левой руки до сих пор скатывались крупные багровые капли крови.

Он цокнул недовольно и нахмурился так, что брови перекосило и его лицо стало жутко некрасивым.

— Что там? — спрашивала безразлично, как ненормальная при этом с нежностью пялилась на эту страшную рожу Алиева.

— Жертвоприношение чуть не состоялось. На чём он держится понять не могу. Собирайся, тут шить надо.

— Может пластырем заклеить? — что там шить?

Я не смотрела на свой палец, даже не болел и было откровенно на него плевать, главное, Антон вернулся.

— Лучше скотчем или изолентой. Синенькая хорошо смотреться будет. — пошутил и он и тут же рявкнул на меня; — Собирайся! — а следом успокаивая, — И какого хера ты молчала Мерзлякова? Я думал, что ты аборт молчком сделала.

Мы вышли во двор, и Антон быстро повёл меня к моей бэхе, когда поперёк парковки в стороне стоял его искорёженный Порше. Днём, возле офиса я его видела, и он был целый.

— Что с твоей машиной? — чуть ли не плача спросила, быстро осматривая Антона от головы до ног в проверке на целостность.

— Ей пизда пришла! — радостно вскрикнул он на весь двор, — Когда ты там что-то лепетала про алименты я забыл смотреть на дорогу, а во время твоего бреда про займы влетел в бордюр, отключился чтобы ты не слышала аварии. — Антон усадил меня на пассажирское, и сам сел за руль.

Наше время…

Будучи под впечатлением от насыщенного дня, Ваня долго не засыпа́л, баловался. Меня же просто вырубало, а когда заснул он, я уже спать не могла. Вышла тихонько из комнаты, пока ещё горел свет, дошла до гостиной. Отсюда было ещё два прохода, один вёл на кухню, другой в столовую. За дверью кухни слышались голоса. Явный спор на повышенном шёпоте. Это когда люди пытаются говорить тихо, но эмоции зашкаливают, находя выход в громкости.

Я встала рядом и прислушалась. Сначала Алина спорила с Евгением и их разговора я не разбирала, но скоро встрял третий. Шурик.

— Женя, она нам всю малину обосрёт я тебе вот зуб даю. — не сдерживаясь, возмутился Шура, вроде исполняющий функции охраны и водителя, но для таких полномочий больно дерзкий.

Евгений ему что-то ответил, но я не расслышала из всей компании лишь он один говорил так тихо, что не разобрать было этот бубнёж.

— Да иди ты в сраку Булатов! Я сделала всё как было приказано! Какие ко мне вопросы? — Алина орала ещё громче, чем Шурик и у неё с ним явно намечался знатный конфликт.

Конфликт, не предполагающий место быть, между работодателем и подчинённым, то, что они на равных было бы понятно даже дураку. Ещё этот случай в машине не давал покоя, и я сто раз пожалела, что уехала сюда.

— Видов, отстраняй её к чёртовой бабушке нахер-нахер отсюда! Истеричка! — Шура совсем разошёлся, что мне было на руку, я хотела хоть что-то узнать, но Евгений был так тих и это злило.

— Меня? Меня нахер?! Да? Так это не ты ли в машине кряхтел словно у тебя запор десятидневный?! — Алина так кричала, что я могла бы спокойно сесть на диван и слушать их перепалку.

Евгений снова что-то тихо спросил, а Шура ему ответил.

— На учёбу пусть валит! Чего на вилле сидеть?! Мамаша в себя пришла, жрёт, в обмороки не падает, с пацаном своим сама возится, всё!

На этом я решила сделать ноги обратно к Ване, ещё одна бессонная ночь мне была обеспечена. Единственным человеком, который знал Антона не хуже меня, а, возможно, и лучше, был Игорь. Надеялась, что ему Антон рассказывал что-то о семье, и он знает про Алину. После всего услышанного вовсе не верилось, что она сестра. Даже сходство было неубедительным, ещё Евгения она назвала Женей, а не папой, а это было всё же странно. Вот только сомнений в Видове у меня не было, он точно отец Антона. Реакция Игоря на него была говорящей, сходство поразительное, жесты, речь.

Я побоялась звонить, вдруг кто-то услышит, поэтому написала Игорю сообщение, сначала попросила не перезванивать, сославшись на спящего сына, а потом главное. На мой вопрос «Что ты знаешь о семье Антона?» он ответил сразу же только встречным вопросом. Если бы не спящий рядом Ваня, я бы взревела в голос от того, как меня бесила эта идиотская манера.

«Что-то случилось? Вы с Ваней в порядке?»

«Всё нормально. Ответь на вопрос!»

«Всё что я знаю это то, что мать умерла, а с отцом и сестрой он не общался после этого. С вами правда всё хорошо?»

«Как зовут его сестру?»

Сообщение было прочитано сразу же, галочки подтверждающие это стали синими, но Игорь отвечать что-то не торопился. Вновь это мерзкое состояние, когда минута тянется вечностью и наконец-то ответ от Игоря.

«Алина»

Несмотря на все переживания и постоянную перемотку подслушанного я всё же уснула. Впервые за долгое время крепким и спокойным сном без каких-либо сновидений. А утром с трудом открыла глаза, под атакой Вани. Сынок проснулся и начал с объятий, потом в ход пошли поцелуйчики прямиком в ухо и встать пришлось иначе был риск остаться без глаз.

— На горшок сходил? — поинтересовалась у сына, завалив его на подушку.

Ваня, часто кивая глухо и сипло рассмеялся, что мне крайне не понравилось. Как бы ни разболелся.

— Молодец. Тогда умываться и завтракать идём. — нехотя я всё же подняла голову от подушки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Дём! Дём! — радостно, но уже с хрипотцой заголосил Ваня.

— Кажется, ты заболеваешь у меня, ну-ка открой рот и скажи а. — сын послушно запрокинул голову и раскрыл рот, держась пухлыми ручками за мою ногу, для него это была весёлая игра и он голосил а-а-а во всё горло.

Которое в свою очередь не выглядело воспалённым, температуры тоже вроде бы не было, но всё равно тревожно за здоровье. Ещё вчера я переживала из-за кондиционеров, боялась, что Ваню может продуть, а сегодня, пожалуйста, он то сипит, то хрипит.

— Ничего не болит? — Ваня разбаловался окончательно.

— Нет! — крикнул и принялся бодаться, желая продолжить утреннюю игру.

На меня же нахлынула волна чувств самых светлых, горячих и безмерных. Я, казалось, задыхаюсь от любви к сыну, от того, чей он сын и ещё не покидало щемящее чувство радости, что Антон успел стать папой.

— Кто последний тот козявка! — вновь повалила сына в ворох подушек и закинув одеялом медленно пошла в ванную комнату, наблюдая, как Ванька, хохоча, пытается выпутаться из сдерживающей его постельной преграды.

Специально это сделала, потому что обычно за такой волной счастья следом накатывала и тоска. После вчерашних слов Шуры про меня я как-то подобралась, что ли. Мамаша…

Может ли быть так, что я для них всего лишь мамаша Ивана и им нужен он как наследник. Не могла вспомнить сейчас, выдвигал ли Игорь такую версию или нет.

— Ы-ы-ы-ы!

Пока я размышляла над насущным, Ваня пронёсся мимо меня в ванную с победным воем. Сынок окончательно освоился на новом месте и стал весёлым как прежде.

После того как умылись с сыном и переоделись, немного поиграли в машинки и пошли в столовую на завтрак. Аппетита у меня по-прежнему не было, но слова Шуры, засевшие в голове, заставляли, как он выразился жрать.

Как только мы зашли в столовую Ваня тут же заметил сидящего за столом Евгения, и позабыл про меня. Сегодня у сына не было сомнений как вчера.

— Папа! — вновь радостно закричал Ваня, бросаясь со всех ног к Евгению.

Звон голоса ударился в каменные стены и вре́зал по моим ушам. Не передать словами, как мне было сложно это слышать, но я вывела из этого что-то своё. Голос сына стал звонким, и я уже начала радоваться, что он не болен.

— Эй! — с радостью Евгений встал с места и поймал Ваню, но со строгостью посмотрел на меня, потом подхватил Ваню с улыбкой для него, — Доброе утро, здоровяк! — подбросил его к потолку так, как это сделал бы Антон и сын был в полнейшем восторге.