– Гуляли по лесу, и я в капкан наступил. Медвежий, с такими здоровыми зубьями. Вот мне этим зубцом полпальца и отчекрыжило.

Собственно, ту поездку на Байкал я действительно запомнил хорошо, но лишь отчасти потому, что мы отлично провели время. Главным образом запомнить те дни меня заставило то, что случилось по возвращению домой, и это никак не вяжется с человеческим счастьем, про которое говорил Миша. Нет, последующие события развили во мне сильное разочарование в людях и полностью уничтожили веру в справедливость, которая на тот момент была еще по-детски наивная и прочная.

Глава 5.

Когда мы возвращались в Сосногорск, Миша развлекал нас разговорами, заведя одну из своих любимых тем – далекий и прекрасный остров Куба. Он часто говорил про Кубу, оказаться на которой было его мечтой с самого детства. Миша даже учил испанский язык в институте, а на стене в нашей гостиной красовался красивый плакат с изображением песчанного пляжа с пальмами, лазурного океана, и надписью "Bienvenido a Cuba – cielo en la tierra". "Добро пожаловать на Кубу – рай на Земле" – призывно гласил плакат, и Миша подкреплял эту фразу сотнями историй и фактов, которые слышал о Кубе.

– К нам еще в школе приходил один бывший вояка, рассказывал, как они были на Кубе, – говорил Миша, – Ну это, оплоты коммунизма несли, американцев ракетами пугали. Конечно, на коммунистов с их ракетами мне глубоко плевать, но сама страна меня заинтересовала.

– Раньше много про них рассказывали, еще в мое детство, – вспомнила мама, – Наш товарищ Кастро, счастливые кубинцы, которые коммунизм строят, и все в таком духе.

– Насчет строительства, это, конечно, типичное вранье большевиков. Кубинцы от этого коммунизма огромными толпами в Америку бежали. Но условия там совсем другие, с нами не сравнить. Во-первых, климат. Вечное лето, солнце, океан. Я общался с одним мужиком с Выборга, он на сухогрузе работает. Вот он рассказывал, как там и что. Вояк то наших дальше военных баз не пускали, а он в Гаване жил. Недолго правда, но все же.

– В Москву бы переехать, а потом уж о Кубе мечтать, – спустила его мама на Землю.

– Только не к родственникам моим, – усмехнулся Миша, – Проще сразу застрелиться.

– Бабушка то нормальная у тебя, – вспомнила мама.

– А остальные – тихий ужас. Дядя Семен с тетей Полей – дети ее, мои дядя с тетей – хуже них людей не встречал. Не скрывают, что ждут, пока она помрет, наконец. Квартира в Москве ей принадлежит, а квартира хорошая, четыре комнаты. В Раменках.

– Не кисло, – удивилась мама, – Бабка челночница?

– В точку, – кивнул Миша, – В молодости рисковая тетка была. Дети знают, что наследство там весомое, готовы глотки драть друг другу. Батя мой младшим был из них, они его быстро из семьи выжили, чтобы не делиться. Даже на похороны кроме бабушки никто не явился.

– Ну что за люди, – покачала головой мама.

Какое-то время ехали молча, и когда "опель" уже подъезжал к нашему двору, тишину нарушила Машка, проспавшая большую часть дороги.

– Там дядя Иголь! – воскликнула она, показывая на молоковоз, идущий впереди.

– Дядя Игорь, Маша, – строго поправила мама, – Сколько говорить, старайся.

– Дядя Игор-р-рь! – в своей манере протянула сестра.

Миша догнал молоковоз, пристроившись позади, и хотел было что-то спросить у мамы, как грузовик вдруг резко ударил по тормозам. Миша крутанул руль вправо, уходя от удара, и вылетел на тротуар, сразу увязнув в грязном слякотном сугробе.

– Все целы? – спросил он, едва машина прекратила движение.

Все были целы и относительно в норме, только Машка испуганно озиралась по сторонам. Отсюда, с тротуара, стала видна причина столь резкой остановки молоковоза: со двора выезжал старый черный "мерседес" с типичными представителями блатного слоя населения внутри, и "газон" дяди Игоря едва не врезался в них, так как посмотреть по строронам, прежде чем выезжать на дорогу, водитель "мерседеса" не удосужился.

Трое братков повыскакивали из машины, правда прыть их несколько поубавилась, когда соразмерный медведю Игорь Анатолич спрыгнул из кабины на землю. Поначалу они, скорее всего, собирались без лишних слов наброситься на него, однако теперь просто окружили, а один из них осматривал свой бампер, хоть столкновения и не было.

– Ты ох..ел, дядя?! – заорал один из них.

– Я? – дядя Игорь был как всегда невозмутим, – А тебе голову повернуть, влево посмотреть, когда со двора выезжаешь, религия не позволяет?

– Слышь! Еще я чуханов всяких не пропускал вперед себя. Ты ножа захотел, или че, я хер пойму?

Тот, который осматривал бампер, тоже повернулся к остальным, почесывая бритый затылок, и гнусаво произнес:

– Короче, сто штук и разбегаемся.

– Не было удара, – возразил дядя Игорь, – Ищи другого лоха, за чей счет ты свою некропомойку починить хочешь.

– Да лоха то я нашел, вот он стоит, – гоготнул водитель "мерса".

К компании подошел Миша, поздоровавшись с соседом за руку.

– Гаи вызывайте, парни, если что-то не нравится, – сказал он, – Я подтвердить могу, что аварии не было.

– Ты адвокат его чоль, в натуре?! – повернулся к нему водитель, – Канай отсюда на, терпила.

Третий бандит, который все это время молчал, шагнул к кабине, и бесцеремонно полез внутрь.

– Ты это куда, сынок! – воскликнул Игорь Анатолич и, схватив наглеца за шиворот, сбросил его с подножки на дорогу.

– Ну ты че, сука! – взревел водитель и бросился на дядю Игоря, однако тут же отскочил назад, получив удар ногой в солнечное сплетение.

Второй бандит, низкорослый и щуплый, казалось, был только рад такому развитию событий. В руке у него сверкнул нож, а на лице заиграла улыбка.

– Пи..да тебе, дядя, – процедил он и начал размахивать ножом, стараясь достать до лица нашего соседа.

Тот пару раз увернулся и, выбрав момент, боковым ударом кулака заехал бандиту в лицо. Пудовый кулачище дяди Игоря угодил щуплому прямо в висок, и тот рухнул на спину, распластавшись по асфальту.

– Даже не пытайся! – рявкнул Игорь Анатолич тому, кого он сбросил с кабины, глядя, как тот уже поднялся на ноги.

– Игорь, – тихо позвал его Миша и показал на лежащего щуплого.

Из уха у щуплого потекла тоненькая струйка крови, а сам он как-то мелко затрясся, будто в приступе эпилепсии. Миша и Игорь переглянулись, а тремор у лежащего на земле бандита заметно усилился, к тому же изо рта у него пошла пена.

– Э, Илюха, – со страхом в голосе окликнул его водитель "мерседеса", – Братан, ты че? Не гони беса, ты че!

На улице показался патрульный "уаз", на крыше которого тут же зажглась люстра. Он остановился возле нас и из него вышли двое патрульных. То, что происходило дальше, слилось в какую-то малообъяснимую кашу, в которую я верить отказывался.

Приехал еще один экипаж ппс и "скорая", врач которой констатировал смерть лежащего на земле бандита, уже застывшего с полуоткрытыми глазами. Его друзья орали на дядю Игоря, обещая ему самую страшную месть, один из них, вырываясь, ударил милицейского сержанта, и в итоге их обоих погрузили в "уаз". На дядю Игоря тоже надели наручники и посадили его в другой "уаз", после чего всех их увезли в отделение. Мишу тоже попросили явиться, как свидетеля, и он, отогнав грузовик соседа во двор, уехал вместе с тетей Аней.

Вернулся Миша поздно вечером, и судя по его настроению, хороших новостей он не принес. Он выглядел усталым, и скинув обувь, прошаркал на кухню и рухнул на стул.

– Ну что? – настороженно спросила мама.

– Жопа, – коротко отрезал Миша.

– Самооборона же! – воскликнула мама, – При свидетелях!

– Опер сразу сказал, что будут шить превышение самообороны. Говорит, если бы тот не помер, то и дела бы не было. А теперь, говорит, убийство, как ни крути.

– Что же ему, уговаривать их надо было? – мама всплеснула руками, – Их трое, этот с ножом был, какое превышение?