Встав на непослушные, всё ещё дрожащие ноги Кейт осторожно подошла к двери и приоткрыла её. Раздался оглушительный скрип. Три фигуры в дальнем конце коридора синхронно повернули головы на звук. Девушка разглядела знакомые лица. Спокойно и непоколебимо, подняв голову, посаженную на длинную лебединую шею, стояла

Марина Либих – хозяйка цирка и руководитель труппы. Из-за пережитого в молодости стресса и переживаний в свои тридцать три года женщина выглядела на все пятьдесят. Этот эффект также усиливала постоянная серьезность Марины; её осанка и горделивый взгляд сразу помогали понять, кто здесь главный. Несмотря на манеры а-ля "я здесь самая благородная, а все вокруг мусор", Либих была доброй и справедливой, по-честному строгой, из-за чего коллектив любил, уважал её, но и жалел, ведь всю свою молодость Марина потратила на оплату долгов и поддержание нормального состояния цирка, который достался ей от неожиданно погибшей матери.

Компанию главе составляли Крис и Мира, которую можно было и не узнать, из-за испуга в бегающих глазах, растрёпанных волос и небольшого количества копоти на лице. Кейт забыла о том, что только что с трудом вставала с кровати, и понеслась к сестре. Слабость ног дала о себе знать, и девушка буквально споткнулась на пустом месте, упала и ударилась коленом о мраморный пол. Крис быстро подбежал к своей партнёрше "по воздуху" и помог ей подняться. Сестра подошла к месту падения младшей, Либих (не спеша, но всё же взволнованно) шла следом.

– Мира! – Кейт бросилась своей сестре. – Где ты была? Что с тобой?

Мира взглянула на свою младшую сестру.

– Что слу…

– Я снова убила людей, Кейт – медленно сказала Мира. Её бледное каменное лицо словно треснуло странной складкой между бровями,

(я опять делаю ей больно)

но девушка продолжала говорить. – Они… могли схватить меня и… Я снова… Снова не смогла.

Мира остановилась. С каждым словом становилось всё тяжелее. Больше всего на свете она боялась не потерять контроль, не попасться в руки этих людей, нет. Она боялась лишь того, что младшая сестра разочаруется в ней. Как можно любить человека… хотя нет, не человека даже

(чёрт знает, как меня называть),

который даже словами может причинить тебе боль?

– Они снова напали, – на помощь девушке пришла Либих. Её голос звучал как у самой настоящей аристократки, но был глухим, будто со своими собеседниками Марина общалась через стенки аквариума. – На этот раз они подготовились и были защищены необычными щитами. Они бы точно схватили Миру, не обезвредь она их. – Как бы извиняясь за свою подопечную (Мира была главной помощницей Либих и помогала ей абсолютно во всём, чем тоже поспособствовала решению проблем цирка), Марина опустила глаза.

– Я снова не смогла контролировать себя, – наконец выговорила Мира и с тревогой посмотрела в глаза младшей сестры – какой эффект произведут на девочку её слова?

Кейт спокойно обняла свою сестру.

«Я всё понимаю, конечно, всё понимаю», – как бы говорили эти объятия, и Мире не требовалось особого словаря, чтобы понять значение этого действия.

– Мира, – снова раздался голос из аквариума, – в ближайшие две недели ты частично отстранена от работы. Я больше не разрешаю тебе ездить в город, – женщина томно растягивала гласные, так что даже напускная строгость в её голосе не помешала сонливости подступить к слушателям, – будешь перебирать бумаги и поддерживать сестру на репетициях, а пока идите спать. Все трое.

Едва заметным кивком Мира поблагодарила Марину. Уголки рта у женщины едва заметно дёрнулись.

Кейт и Мира попрощались с Крисом и двинулись в конец коридора.

6

– Кейт.

Они уже легли спать. Но они не спят.

– Ты не спишь? – глупый вопрос, конечно, она не спит. Её сестру сегодня чуть не убили, кто будет спать после такого?

– Не сплю.

– Кейт, я думаю… думаю, мне нужно уйти.

Ничего не видно, но слышен скрип кровати, будто кто-то резко перевернулся. Тем не менее, Кейт молчит.

– Понимаешь, я убийца, – голос Миры немного дрожит, когда она произносит страшное слово,

(я снова, снова делаю ей больно!)

но, надо отдать ей должное, после этого в её словах не слышно и капли сомнения. – Слишком прямое начало для моей речи, не думаешь? – невесёлый смешок разрезает ночную тишину, как кошачьи когти кожу человека – не плавно и ровно, как нож масло, а будто бы прерываясь на маленьких кочках, разрывая плотную материю. – Я не могу быть рядом с тобой, ведь…

– Мира, – глубокий вдох и шумный выдох, – ты же знаешь – ты моя сестра, и мне всё равно, убийца ты или нет. Те люди, возможно, заслужили это. И я люблю тебя в любом случае…

– Кейт, ты не слышишь себя, – уверенно отвечает Мира. Тусклый свет фонаря с улицы освещает тело девушки до самых плеч, но лицо всё ещё скрыто тенью от чужих глаз. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы я не думала о том, что натворила. Ты всегда заботилась обо мне, и сейчас ты всё прекрасно понимаешь. Я знаю.

Но Кейт не знает. Не знает, что ответить на это. За прошедшие долгие шесть лет её старшая сестра так устала от всего: постоянная ответственность за жизнь другого человека, скрывание своей сущности от других людей, боязнь самой себя. Это изматывает, истощает, выжимает всю веру во что-то хорошее, исключает возможность счастья. Четырнадцатилетняя девочка просто не знает, что сказать, потому что понимает, что старшая сестра права.

На мгновение в сознании проносятся мимолётные образы. Большая гостиная, цветы, которые так любит мама, её коллекция кружек на деревянных, сделанных папой полках; мягкий ковёр на полу, разбросаны карточки с заданиями, папа с Мирой проигрывают, потому что глава семейства совсем не умеет показывать предметы и одушевлённых существ, но маме стоит сделать только пару движений, чтобы Кейт поняла, что написано в карточке; наступает последний раунд, все уже знают, кто победит, но Мира упорно берет карточки в надежде догнать команду Кейт и мамы…

– Я знаю только, – наконец говорит Кейт, когда крупная, одна единственная, горячая слеза проскальзывает по её щеке и приземляется на подушку, – что нам нужно быть с тем, что осталось. Исходим из того, что имеем, – на мгновение наступило молчание, которое длилось целую вечность, – Мама всегда говорила, что старшие должны защищать младших, но это не значит, что младшие не способны помочь.

…Кейт и мама побеждают, папа театрально падает спиной на ковёр и расстроенно стонет, Мира поднимается со своего места и идёт на кухню за призом – коробкой вкусного печенья, которое достаётся победителям – вернувшись, торжественно протягивает коробку Кейт. Вне зависимости от победителя вся семья садится за стол и дружно пьёт чай с печеньем, вспоминая смешные моменты игры…

Девочка видит, как старшая сестра стоит рядом с её кроватью на корточках. Взрослая девушка приближается и по-детски целует младшую в щёку.

– Прости, – тихо говорит она. Кейт так и не поймёт, за что сестра извинилась в тот день.

– Не говори больше такого, – вместо ответа с деланным упрёком говорит девочка. – Мы все рядом, все поддерживаем тебя. Не думай больше об этом.

Конечно, они обе понимали, что мысль об убийстве пятерых человек ещё не скоро покинет голову Миры. Потом к этому присоединятся и другие преступления, в одном из которых девушка будет винить себя до конца жизни.