– Но…
– Так! – Крис снова сделал большую паузу, чтобы выровнять свою речь. – Мира просила меня заботиться о тебе. Прошу, успокойся и иди спать. Я уверен, что вы с ней уже завтра утром увидитесь.
Кейт подняла уставшие глаза на своего партнёра по трапеции. Да, это был тот самый юноша с плаката, который так уверенно смотрел вперёд и сильными руками держал свою партнершу Кейт за талию. Их совместный номер был самым эффектным и важным из всех. Во время полёта двух детей, которым ещё даже не исполнилось восемнадцати, люди кричали от страха, забывали как дышать и молча замирали, поднимая глаза на парившую в воздухе пару. Признаться честно, Крис тоже замирал иногда, глядя на свою партнёршу. Искренняя доброта к окружающим, хорошее чувство юмора и развитое не по годам мышление красили её даже больше, чем мягкая природная красота. Хоть она и была младше его на два года, но имела более чёткое представление о жизни, чем многие взрослые. Когда Кейт было всего восемь лет, она спокойно возвращалась домой со школы вместе со старшей сестрой, но, достигнув цели, девочки увидели объятый пламенем до боли знакомый домик, в котором ещё несколько часов назад они завтракали с родителями.
Девушка со смирением посмотрела на Криса – почти незаметные светлые брови были приподняты, но в глазах таилась неуверенность, нежелание подчиняться, детское упрямство. Кейт молча отвернулась к стене, легла на кровать и свернулась калачиком. Так сильная, смелая и изящная воздушная гимнастка выглядела беззащитной, уставшей. Крис хотел ободряюще коснуться её плеча или ещё что-то сказать, но занесённая рука застыла в воздухе, а слова застряли в горле. Он почувствовал, что сейчас вместо нормальной речи из его рта вырвутся только невнятные звуки, вызванные непроизвольным сокращением напряжённых мышц. Язык тела иногда говорит нам гораздо больше, чем обычный язык, и Кейт воспользовалась этим, намекая, что Крису стоит уйти. И теперь, почему-то почувствовав себя виноватым и бесполезным, юноша отпрянул, тяжело встал с кровати, будто мгновенно постарел лет на пятьдесят, и двинулся в сторону двери.
– Отдыхай.
Кейт осталась наедине со своими мыслями. Она снова посмотрела на плакат с двумя счастливыми талантливыми детьми, которые поддерживали друг друга не только физически, но и морально. Их коротко называли "КиК". Кейт и Крис. Кейт закрыла глаза и попыталась думать о хорошем. В голову пришли только размазанные цвета, плывущие перед глазами лица публики и вместе со всем этим опьяняющее чувство полёта, свободы и близости с человеком, который всегда был рядом и был готов помочь, подстраховать в любую секунду.
Погружаясь в то, что ещё не успело стать лишь грустным воспоминанием, девушка наконец заснула.
5
Над небольшой группой частных домов навис мрачный серый дым, который закрывал собой солнце, делая картину ещё более ужасающей, наполненной отчаянием. Она смотрела на небо и чувствовала себя ещё ниже, беспомощней. Какой-то частью сознания она уже понимала, что там, откуда идёт этот чёрный, не дающий надежды дым, находится дом. Такой знакомый дом со светлой гостиной, которая постоянно освещается солнцем, с большой детской с бежевыми обоями и большим мягким ковром, на котором можно было делать мостик, кульбит или выполнять разные перевороты… А в доме мама с папой. Детское сердце ещё не было готово к осознанию возможной утраты, к принятию боли, девочка лишь недоверчиво смотрела на этот чёрный сгусток отчаяния, погружавший во мрак все, чего он касался.
Она почувствовала, как старшая сестра с силой сжала её руку так, что стало больно, но девочка не издала ни звука, продолжая завороженно смотреть на тёмную пелену, заволакивающую небо, встающую на место белых облаков.
– Побежали, Кейт! – до девочки сверху донёсся срывающийся голос сестры. Девушка рванула вперёд, увлекая за собой младшую.
Они бежали так быстро, что весь окружающий мир для Кейт слился в одно странное месиво разноцветных смазанных пятен, из которых изредка выглядывали знакомые образы частных домов, красиво оформленных неприступных заборов и сочувствующих лиц соседей, которые просто стояли и смотрели на то, как дым накрывает землю серым покрывалом отчаяния.
Чёрные хлопья сажи, витавшие в воздухе, сменились ярким, пожирающим всё пламенем. Перед глазами предстала ужасная картина, которая никогда больше не покинет сознание восьмилетней девочки: небольшой частный дом номер 7 по улице Мейна с такими знакомыми белыми ставнями, красными кирпичными стенами и обычной деревянной крышей; веранда, которая виднелась через широкие окна, цветы на подоконниках, книги, мирно стоявшие в шкафах и ждавшие своего часа и даже цветы у крыльца – всё было объято пламенем, трещало, лопалось, рассыпалось, сгорало, исчезало на глазах. Все до боли знакомые вещи утопали в огне, который был как бездонное море или невероятно голодное существо. Ему всего мало. Его интересует только уничтожение, сожжение дотла всего вокруг.
Всё это выглядело таким мутным, таким нереальным, но горячая солёная вода, стремительно сбегавшая по щекам, сливаясь в единый поток с такой же жидкостью из носа, огибала мягкие черты лица и стекала по подбородку. Сдавленные рыдания откуда-то сверху сжимали голову в тиски, будто она стала в несколько раз меньше и оказалась между штангами штангенциркуля, которым, видимо, хотели не измерить предмет, а расколоть его, как орешек, пренебрегая при этом щелкунчиком. И всё это было реально.
Всё это было реально…
Кейт резко открыла глаза и увидела знакомую серую стену, не отделанную обоями. Она так и лежала, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в одеяло. По щекам её бежали слезы, приятная на ощупь ткань стала влажной. Она приподнялась на локтях и с усилием села, отчего в глазах всё резко потемнело. Девочка уже привыкла к такому. Медсестра и фельдшер цирка говорили, что у неё плохое кровообращение, но заниматься воздушной гимнастикой это никак не мешало, во всяком случае, Кейт на это надеялась. Бросив мимолетный взгляд на часы, висевшие над кроватью сестры, стоявшей напротив, Кейт обнаружила, что проспала всего десять минут.
Во всех конечностях будто появился какой-то груз, невероятная тяжесть тянула девушку вниз, заставляла вновь положить голову на подушку и досмотреть, чем закончился кошмар. Но Кейт итак всё прекрасно знала – она уже сотню раз проигрывала эту ситуацию у себя в голове. Мира быстро среагировала и решила, что нужно бежать как можно дальше и как можно быстрее, а потом уже остановиться, собраться с мыслями. Кейт долгое время не могла понять, почему её сестра поступила именно так, но через несколько лет понимание пришло. Если бы полицейские или пожарные нашли двух девочек у «останков» дома, ставшего могилой для их родителей, то наверняка обнаружили бы наличие у одной из сестёр маленького рога с правой стороны головы и странной, явно не искусственной, чешуи в области трицепса. Когда Мире исполнилось 12 лет, мама наказала ей только две вещи: всегда заботиться о сестре и никому никогда не говорить о своих способностях и необычных, нечеловеческих частях тела. Мира старалась, но что делать тринадцатилетней девочке с младшей сестрой, которая ещё даже не наигралась во дворе с ребятами, не влюбилась в какого-то мальчика и ещё не понимала, что такое смерть?
Кейт тряхнула головой. Нужно было избавиться от наваждения. Девушка ещё слышала чьи-то отдалённые голоса. Вскоре она поняла, что слышит не настойчивый шепот сестры из сна "Быстрее, быстрее!", который постоянно заставлял её неистово дрожать даже при одном воспоминании, а вполне реальную отдалённую речь. Кто-то тихо переговаривался в коридоре достаточно далеко от двери, чтобы невозможно было что-либо разобрать.