Во-вторых, самоконститутивность правовой реальности имеет одним из своих истоков познавательную и творческую деятельность субъекта, обеспечивающую взаимную связность различных сегментов, которые, в противном случае, распадались бы на отдельные, противоречащие друг другу элементы, как это чаще всего и бывает в интенциональном восприятии мира обыденным сознанием. В этом контексте представляет повышенный интерес конструктивистский подход к познанию65, приобретающий все большее значение как в философии, так и в любых науках, включая науки о праве. С учетом вышеизложенного, намечается важное противоречие, релятивирующее постклассическую картину мира и требующее более внимательного рассмотрения. Речь идет об очевидной, на первый взгляд, несовместимости конструктивизма с динамическими, эволюционными характеристиками, бесспорно, присущими реальности, как природной, так и социальной. Указанное обстоятельство побуждало некоторых исследователей (таких, в частности, как Э. Косериу) достаточно жестко противопоставлять друг другу системный и исторический аспекты социокультурной реальности66.
Представляется, что единственный способ согласовать между собой системное и историческое измерения реальности, состоит в том, чтобы показать, как трансформация знаковых средств ее конструирования определяет эволюционную динамику, и одновременно (в строгом соответствии с законом рекурсивности) определяется этой динамикой67. При этом под правовой реальностью мы будем далее понимать множество взаимосвязанных феноменов социального мира, обладающих юридической релевантностью явленных правовому мышлению человека как гносеологического субъекта и участника практической деятельности в актах интенционального восприятия68. Представляется, что именно юридическое мышление и правовая коммуникация индивидов наделяют феномены социального мира юридической релевантностью, организуя и упорядочивая их определенным образом в пространстве смысловых полей, необходимо присущих самой же правовой реальности69.
Отсюда следует, что правовая реальность представляет собой идеальное образование, сконструированное человеческим мышлением и закрепленное разнообразными знаковыми средствами, придающими общезначимость ее феноменам. Причем субъективное и интерсубъективное конструирование правовой реальности имеет своей необходимой предпосылкой самоконституирование юридического мышления индивида в практической, творческой и познавательной деятельности последнего. Как писал Э. Гуссерль, «…в моей синтезирующей активности конституируется предмет в эксплицитной смысловой форме: тождественное в его многообразных свойствах, т.е. предмет как тождественное себе, как определяющее себя в своих многообразных свойствах. Эта моя активность полагания бытия и истолкования бытия учреждает привычную ориентацию моего Я, благодаря которой предмет этот теперь освоен мной как постоянный в своих определенностях»70.
Оставляя в стороне сложную проблематику взаимосоотнесенности Я с объективным бытием, являющуюся предметом скорее философского осмысления, чем строго научного познания, отметим лишь одно: в практическом плане развитие (в том числе в исторической ретроспективе) личностного самосознания, все более углубленное познание человеком самого себя, идут рука об руку с совершенствованием знаковых средств конструирования природной и социальной реальности, коррелируют с ним и – более того – выступают его необходимыми предпосылками. Тем самым прогресс мышления, если понимать указанный термин не в примитивно-эволюционистском, а в более широком значении, обусловливает развитие знаковых средств конструирования реальности и в конечном итоге эволюцию этой последней.
Сказанное в полной мере относится и к юридическому мышлению, выступающему основой конструирования правовой реальности. Данная категория лишь относительно недавно привлекла к себе внимание исследователей, причем ее дефиниции не отличаются особенной ясностью71, что свидетельствует об отсутствии четких представлений и о самом этом явлении. Юридическое мышление чаще всего воспринимают как духовное образование, делая основной упор на его цивилизационную и культурно-историческую детерминированность72. Очевидно, что столь односторонний подход не способствует описанию базовых структур юридического мышления, лежащих в основе универсальных закономерностей, определяющих эволюцию правовой реальности и знаковых средств ее конструирования.
Отдельную проблему составляет соотношение юридического мышления и правосознания. Представляется очевидным, что, выступая в структурном плане компонентом правосознания, юридическое мышление не тождественно в целом ему. Если правосознание традиционно принято определять как совокупность идей и психологических установок, воздействующих на правовое поведение индивидов и формирующих культурную среду, в которой осуществляется это поведение, то юридическое мышление представляет собой один из сегментов (и одновременно наиболее высокий структурный уровень) правосознания, играющий особую роль в конструировании правовой реальности.
Имеются все основания утверждать, что юридическое мышление представляет собой обладающий высокой степенью рефлективности процесс познания права, а также совокупность результатов познавательной деятельности, выступающих необходимой предпосылкой юридического семиозиса. Одним из наиболее важных проявлений юридического мышления является правовая наука (догма), возникающая на стадии развитого юридического мышления, придавая устойчивость идеям, представлениям и смыслам, составляющим содержание правовой реальности. Как пишет Л. И. Глухарева: «Догма – это наиболее точная формулировка многообразного поля смыслов, точный ответ, даваемый “здесь и сейчас”. Догма – единица мышления, следовательно, нет нужды дробить выражаемый ею смысл. Она не является неизменной, однако имеет высокий уровень стабильности, благодаря чему может выступать стимулом для институционализации»73.
Таким образом, юридическое мышление играет троякую роль в конструировании правовой реальности. Оно, во-первых, формирует ее субстанциональную основу, образуемую атомарными фактами, представляющими собой, согласно определению Л. Витгенштейна, соотношения объектов внешнего мира74, во-вторых, устанавливает взаимную связь фактов в логическом и культурно-историческом пространстве реальности, тем самым обеспечивая когерентность последней, и, в-третьих, закрепляет факты и связи между ними в различных знаковых формах, вырабатываемых в процессе познавательной активности индивидов. На структуру юридического мышления оказывают влияние системные характеристики правовой реальности, что объясняется рекурсивностью последней, отмеченной ранее. По словам Д. Раза, «правовое мышление полностью подобно всем видам мышления, но в дополнение оно обнаруживает также те свойства, которые выражают структурные (можно сказать, формальные) характеристики права»75.
Таким образом, правовая реальность представляет собой самоконституирующееся (аутопоэтическое) образование. Однако самоконститутивность правовой реальности не следует считать неким мистическим процессом, подобных «самозарождению» живых организмов в представлении старых натуралистов. Основой конструирования правовой реальности, как уже было отмечено, выступает юридическое мышление индивидов, непрерывно творящих ее в процессе коммуникации. Правовая коммуникация субъектов создает смыслы (к числу которых, прежде всего, относятся такие ценности, как свобода, справедливость и т.п.), придающие феноменам реальности специфически юридическую релевантность. Для закрепления феноменов, имеющего своей целью обеспечить устойчивость и когерентность правовой реальности, применяются разнообразные знаково-символические средства, также формируемые мышлением, в том числе мышлением юридическим.
