— Почту за честь принять приглашение, — склонил слегка голову и поднял чашку с чаем Ильгиз.

Повисла небольшая пауза, оба рассматривали звёзды и думали о своём. Барон знал, что Ильгиз старый знакомый Дариуса и поэтому ответ, видел ли тот того или нет, будет предвзятым. Ильгиз же мучился сомнениями, в его голове роилось огромное количество вопросов: "Зачем он Гансу? Считать ли приглашение посетить Господина приказом или пожеланием? Узнает ли Господин, если Ильгиз закопает Ганса прямо здесь на глубине в сажень?".

— Ты не видел Дариуса Рыжего? — произнёс, наконец, Ганс.

У Ильгиза внутри ударил старый гонг. Он понял, наконец, зачем он нужен. И понял, почему Ганс заходил издалека. Ганс охотится на Дариуса, и боится, что Ильгиз даст неверную информацию, так как думает, что Дариус его друг. Может его и связывали какие-то отношения с Дариусом, но после последней встречи… Ильгиз поёжился… он знал, что Дариус ступил на скользкую дорогу.

— Видел, — признался Ильгиз. — Шесть дней назад, в Чингиз Туктавы.

— Кто с ним был? — Ганса беспокоило, что ответ последовал после небольшой паузы. Но он решил, что более подробные вопросы откроют завесу лжи, если таковая кончено же существует.

— С дочерью он был, — ответил Ильгиз.

— С Олеттой? — взгляд Ганса приобрёл оттенки снисходительности. В том, что его собеседник врёт более не было и тени сомнения.

— Она у него одна, — пожал плечами Ильгиз.

— А что, если я скажу, что знаю, что Олетты быть с ним не может, — спокойно произнёс Ганс.

— Я знаю, сам слышал, что ты её похитил, — ответил Ильгиз. — Но это так, клянусь тебе…

— Сдаётся мне ты врёшь, — коротко выразил сомнения Ганс.

— Зачем это мне? — развёл руками Ильгиз.

— Не знаю. Ты мне скажи, — в голосе Ганса слышалась угроза. — Может променял старых друзей на новых?

— Слушай… — покачал головой Ильгиз. — Эта свинья рыжая, мне не друг. Он, нажравшись вечером того дня что мы встретились, предлагал моему сыну помолвку с Олеттой, чтоб я купил у него западные монеты. Когда я сказал, что это так быстро не решается. Он вообще намекнул мне, что может отдать её на ночь, если это поможет заключить с ним сделку. Знаешь, как это мерзко? Я видел много мерзости, но это… А она вела себя как будто её опоили. Рассеянно теребила скатерть, смотрела сквозь меня и сына, говорила только когда к ней обращались. В общем мне так от этой парочки тошно стало, что я постарался побыстрее оттуда свалить. Кто знает, что на уме у этого душегуба? Раз уж он свою кровинку не жалеет.

— А с ним не было такого, с круглой головой, длинным носом, на петуха похожего? — переваривая полученную информацию, шел по обдуманному сценарию Ганс.

— Такого не видел, — коротко ответил Ильгиз.

Повисла тишина. У Барона в голове на самой кромке сознания крутилось ощущение, что обдумай он слова Ильгиза лучше, вспомни, события последних дней и всё сказанное приобретёт смысл, просто ему надо предположить о Дариусе самое плохое… Не похоже, что Ильгиз врал…

"Вот оно," — понял Ганс. Снятая с девушки кожа нужна была для древнего ритуала. Он слышал историю, когда один некромант изготавливал живые куклы для заказчиков. Возможно ли, что Дариус нашел такого некроманта, чтобы получить куклу Олетты? "Неужели Дариус так глуп, — пронеслось в голове у Ганса". Барон не мог поверить, что Дариус обучился искусству "тёмного кукловода", только чтобы возить с собой копию Олетты. Ведь она не умерла. Если бы он так был убит горем, тогда он бы мог предложить цену и попытаться выкупить дочь. Но так… зачем?

Ганс протянул кружку Ильгизу, и тот послушно наполнил её, не отвлекая от размышлений своего собеседника.

Куклой Олетты управляет не Дариус, вдруг разразило Ганса. Раз этот птицеликий так знаком Господину, значит, возможно, он тоже некромант своего рода или обучен паре трюков.

— Да… — произнёс вслух Ганс. А про себя заметил, что Дариус скорее всего отправился в свой последний путь на восток.

Утром, когда караван стал нехотя просыпаться и браться за свои будничные дела, вчерашнего гостя там уже не было.

В соседней комнате послышалась возня. Дариус не мог заснуть уже достаточно долго. Он оставил на полу обнявшую колени куклу Олетты и накрыл её простынёй. Ему не понравилось, как на него смотрели пара посетителей заведения на первом этаже, и он боялся, что куклу украдут. Она приобрела для него какое-то странное, практически сакральное значение, он боялся её и обожал, хотел избавиться от неё и не хотел потерять, думал использовать и сдувал с неё пылинки. Он не знал, что ему делать и в глубине души понимая, что лучшим вариантом было бы сжечь подделку, всё равно держался за неё, уговаривая себя, что она ему пригодится.

Один из охранников сообщил, что собирается покинуть караван. На вопрос "почему?", он рассказал Дариусу, что во время налёта на постоялый двор только скрутил жену владельца, а Люциус "как одержимый" метался, творил заклятия и орудовал забранной у охранника дубиной. По возвращению Василевс запретил ему рассказывать об увиденном и услышанном. Особенно о ритуале, когда в пентаграмме, притянутая чёрными как смоль руками, девушка лишилась кожи из-за единственного надреза на груди. Её как будто вывернуло наизнанку. При этом это происходило медленно, под немигающий взгляд Люциуса.

Через день после признания головореза ужалила змея, и он очень быстро умер, хотя змея была самая обыкновенная и люди, обладавшие куда более скудным здоровьем, выживали после её укуса. Дариус был уверен, что это Василевс заставил поплатиться охранника за слишком длинный язык.

Его попутчик был чёрный маг, Дариус уже не сомневался в этом, и при этом очень сильный маг. Купец теперь млел при нём, как кролик при удаве и мечтал только об одном, чтобы в один прекрасный день не увидеть Василевса у себя в караване и при этом остаться в живых.

Возня в соседней комнате повторилась. Дариус услышал, как кто-то прошёл к двери его комнаты и остановился. Послышался стук в его дверь. В соседней комнате должен был спать Василевс. Дариус весь вспотел, паникуя от вопроса, что последнему понадобилось у него.

Он встал, медленно подошёл к двери, и, прежде чем протянул руку к запору, дверь распахнулась, и острый клинок прикоснулся к его шее.

— Где демон? — проговорила женщина, чьё лицо было скрыто капюшоном серого плаща.

По какой-то причине, у Дариуса даже не возникло сомнений, кого ищет незнакомка. В полном молчании он кивнул на стену, что являлась смежной между ними.

— Там его нет, — процедила женщина.

Коридор гостиницы был плохо освещён, хозяин на ночь оставил лишь пару небольших свечей, чтоб гости при необходимости могли найти отхожее место. Свечи позволяли ориентироваться, однако, оставляли большую часть помещения абсолютно тёмной.

Именно из такой тьмы и вылетело к ногам девушки нечто похожее на тяжёлый мяч. Она бросила короткий взгляд вниз и сразу поняла, что видит отрезанную голову своего напарника, оставленного дальше по коридору на стрёме. Девушка отшатнулась, что не спасло её от брошенного кинжала, который, войдя ей в висок, повалил тело на пол. Из тьмы вышел Василевс. Позаимствованным мечом, он сковырнул верхнюю пуговицу корсета под плащом трупа.

— Хм, простой крест, — задумчиво изрёк он. — Значит церковь среднего моря меня всё-таки выследила.

— Иди спать, — обратился он уже к Дариусу.

Тот, в момент выйдя из оцепенения, захлопнул дверь, подпёр её собой и, обняв колени, заплакал. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя таким мелким, таким униженным и таким загнанным как сейчас. Дни были сочтены, а он ничего не мог поделать.

Олетта была приглашена на бал по поводу посещения Вечного Господина одним из его друзей. Тот прибыл один, вернее со свитой из ходячих по своей воли деревьев-великанов.