— Все равно жажду разговора со Жрецом Светлой Обители. Он первый должен был сообщить в Совет Гильдий.

— Ну, удачи… ему, — фыркнула я. Если местный блаженный рискнет окатить моего родителя очищенной водой, в Феликтоне возникнет острая необходимость в новом светлом Жреце.

И тут Лауфман решил напомнить о себе.

— Здравствуйте, — он шагнул к отцу и протянул руку. — Я…

— Не тупи, — влез Кил, — он и так прекрасно знает кто ты.

— А лучше бы не знал, — отец презрительным взглядом окинул лохматого светлого. — Иногда кастрация гораздо эффективнее метки верности. Я понятно изъясняюсь, молодой человек?

— Куда уж понятнее, — пожал плечами Лауфман. От амулета пришла волна глухого раздражения. — И как это я до сих пор жив?

— Матушку свою благодари. Больно шумная она у тебя, — папа поморщился, вспоминая скандальную соседку. Сколько раз эта припадочная стучалась в нашу дверь с жалобами на то, что ее кровиночку обижают. — Если бы не Совет… никогда бы не отдал за тебя Лию. Вот что зятечек, берешь корзину и идешь на базар. Продуктов надо, а то питаетесь одними бутербродами пади. Кролика купи. У Лии вкусное жаркое из него получается. А я пока с дочерью и… Взюзей до руин храма прогуляюсь.

Лауфман стрельнул в меня глазами, все еще надеясь, что это шутка. Я молча принесла корзину для покупок. Никогда не поймешь, когда отец серьезен, а когда издевается.

И кого мы первого увидели, выйдя из калитки? Правильно, всех. В Феликтоне новости стремительней работы самого ловкого щипача в базарной толчее.

Но Главного Жреца темного храма толпой не напугаешь. Он бросил вскользь взгляд над головами жителей и те снова проявили чудеса телепортации, увеличив расстояние между нами на добрые метров двадцать.

— Кстати, — пророкотал мой отец, — надо зайти к главе.

— А чего к нему идти. Вот же он, — я ткнула пальцем в трясущегося Чойта Сизара.

— Прелестно, — коротко, сухо и емко бросил папа.

Ко мне бочком подобралась Мирка. Отчаянно стреляя глазками в сторону отца, она трагическим голосом поинтересовалась, когда же ей починят самогонный аппарат. Еще и вздыхать принялась, демонстрируя мягкие полушария в вырезе рубашки.

— Ой, дура, — только и успел протянуть Кил.

Папа стремительно развернулся и вкрадчиво-тихим голосом спросил:

— Что?

Вдова в одном прыжке оседлала соседский забор и затряслась. В городе слишком долго не было темного Жреца. В отличие от Света, который дарит легкость, Тьма внушает трепет и ужас.

— У него еще и жена Инквизитор, — на всякий случай предупредила я излишне ретивых дам Феликтона. — Ревнивая.

— В чем-то я пацана понимаю, — проворчал отец. — Ну и нравы в этом Феликтоне. Любезный, — он поманил пальцем городского главу, — пройдемте с нами.

«Любезными» оказались все.

— Отвык я от этого, — папа с мрачным видом косился на стаю хищников, двигающуюся параллельно нам, опасливо поджав хвосты.

То, что это не вся экзотика Феликтона уточнять не стала. Чойт Сизар и так был бледен и трясся, представляя себя на жертвенном алтаре. Убедить милых жителей в том, что темные кровавых обрядах не проводят, мне пока не удалось.

Любимый народом блаженный Жрец поджидал нас уже на пороге Светлой Обители, нежно прижимая к груди флакон с очищенной водой.

«Не смейте», — одними губами проговорила я.

Но папа все понял моментально, проследив за моим взглядом. Очень плавно шагнул к паперти и с непередаваемой ноткой холода в голосе спросил:

— Для чего вам вода светлый Жрец? Темных поливать?

Обычно с Главным Жрецом темного храма не спорят, ну нет настолько отчаянных. Но это же Феликтон.

— Я очищаю души… — пафосно начал местный идиот и хлопнулся в обморок, когда из глаз отца полыхнула сама Тьма.

Еле успела перехватить оседающую тушку городского главы и встряхнуть. Меня поблагодарили чуть слышным блеяньем. Папа тут же местными был окрещен в «ирод страшнючий». Взюзя только хмыкнул, услышав шепотки. Не городок, а филиал отделения для тех, кому всегда радостно.

К руинам темного храма вела заросшая тропа. Главный Жрец уверенно шагал по ней, недовольно сопя. Я бы на его месте так не рисковала — мало на капкан какой нарвется.

Сизар мое опасение разделял и передвигался исключительно короткими перебежками.

От храма осталась одна паперть и наполовину разрушенные колоны. Да пожалуй, флер темной магии. Лич даже оживился, восторженно блестя глазами.

— Так, — отец потер лоб. — Ничего не понимаю. Почему не сохранилось «Око Тьмы».

Это большая каменная чаша в центре зала заполненная кровью демонов: черной и густой. Через нее и Жрецы и обращаются к богине. Точнее она пустая, но стоит к ней прикоснуться служителю, как она заполняется «налаживая» связь.

— Это проблема? — осторожно спросил дрожащим голосом городской глава.

Отец усмехнулся. Сизар вздрогнул и покосился на меня. Да-да, знаю. Вылитая папенька.

— Да как вам сказать. Она вырубается из алдорского камня. У вас случаем куска вымершей породы не завалялось в подвале? Нет? Печально. Придется собирать экспедицию за Ширтер, — огромная пустыня, безжалостно уничтожающая все живое. — Это год минимум. Жреца подходящего для вашего, несомненно, славного города нет. На данный момент имеется три младших на обучении. Но посылать сюда молодняк… несколько не гуманно, — он выразительно посмотрел в сторону Светлой Обители. Из темных в городе одна Лия, если ей захочется помощь богини, порталы работают исправно. Надо с Советом Гильдий пообщаться, все же затраты не маленькие.

Городской глава икнул. В предчувствие выговора от вышестоящей инстанции, на лбу у него выступил пот.

— А может мы пока того? Освободим тут все для нового храма? Или материал закажем? Стены возведем, например.

— Вы что строить руками людей собрались? — папа удивленно округлил глаза. — Серьезно? И народ не жалко?

«Народ», который располагался от нас достаточно далеко, все равно разговор слышал и заволновался. А Взюзя откровенно хихикал над непонимающим лицом Сизара.

— Живым к «Оку Тьмы» приближаться нельзя, очень сильная энергия демонов. С ума сойдешь. — Что особенно страшно в Феликтоне. Куда уж больше. — Строят обычно зомби под приглядом некроманта, а потом Жрец запечатывает храм рунами. И только после в него может войти простой человек.

Еще один рил в копилку нелюбви от местных работяг. Зомби же никто не будет начислять зарплату. Чувствую, скоро феликтонцы созреют прикопать меня по-тихому в лесочке.

На пороге дома сидел Лауфман и грустно смотрел в корзину для покупок.

— Где твой отец? — он окинул нас прищуренным взглядом, но подниматься не спешил.

— Осчастливил всех и отбыл, — пожала я плечами.

— А этого чего оставил? — он кивнул на Взюзю.

Я вздохнула. Решения Главного Жреца не оспариваются. А хочется.

— Он с нами будет жить.

— Вот счастье-то какое, — еще более печальным голосом проговорил напарник.

Кил высунулся из окна и издевательски каркнул.

Я склонилась над корзиной. Надо же узнать, из-за чего мой амулет раскалывается от страданий.

— Что это? — вмиг осипшим голосом уточнила я. До фееричного посыла отца, базаром светлого я не пугала, предпочитая самостоятельно все покупать. И оказалась права.

— Кролик, — вздохнул Лауфман.

Я посмотрела, как забавно животинка прижимает разноцветные уши и мелко трясет кнопкой-хвостом.

— А почему он живой?

— Потому что ты садистка, — прорычал светлый. — На, готовь! — И попытался впихнуть мне корзину.

— Больной совсем?! — я спрятала руки за спину. — Надо было тушку купить!

Нет, конечно, у некромантов брезгливость еще на первом курсе отмирает сама. Да и освежевать мы хоть человека можем. Но… Это же такая прелесть! Тем более если жители Феликтона увидят меня в крови и потрохах — массовый психоз обеспечен. Они-то еще от визита отца не отошли.

— Хочу кролика! — неожиданно влез Взюзя и потянул корзину на себя. Погладил дрожащее животное и решил: — Назову Жаркое!