Домовой юркнул между моих ног и по стене залез на верхнюю полку, откуда издевательски хихикал, наблюдая, как мы прыгаем, чтобы достать его.

— Ах ты, мелкая пакость! Вот я тебе! — взревел Лауфман и похромал за лавкой. Надо же было во время погони влететь одной ногой в приоткрытый подпол.

Я покосилась на опрокинутую рядом табуретку и пожала плечами. Нравиться ему тяжести таскать, так чего вмешиваться. А смотреть надо было наверх. Сначала даже не поняла, откуда в доме снег? Но смачный удар по макушке мешком муки прояснил ситуацию.

Пока я оглушено мотала головой, нечисть спрыгнула с полки и нырнула под печь. Заглядывать туда было не самой умной идеей Лауфмана, который в сердцах бросил лавочку. Теперь мы с ним поменялись ролями — я в белом, он в черном.

— Лови его! — хором заорали мы, когда домовой вскочил на подоконник распахнутого окна.

Ветерок легко тронул ситцевые занавески в ромашку, и нечисть исчезала во дворе. Светлый уже порядком ошалевший от погони затмил артистов шапито, в длинном прыжке сиганув за домовым. Я подвиг повторить не рискнула, поскольку услышала грохот и витиеватую ругань. Под окном были ведра. С коромыслом. Теперь Лауфман не только хромал на обе ноги, но и потирал огромную шишку на затылке.

На крыльце я осторожно протиснулась мимо Мирки, потрясенно разглядывающей разгром в доме через открытую дверь.

— Мы все починим, — клятвенно заверила женщину, пребывающую в предынфарктном состоянии, хотя молоток я видела только на картинках.

Хорошо, что домовой не посетил огород, ведь сажать и полоть сорняки моя темная сущность точно не выдержит.

— Поймал! — с радостно-дебильной улыбкой из курятника выпал светлый.

— За калитку! Срочно! — я облегченно выдохнула. Полдела сделано. — И пока дергаться не перестанет, не вздумай обратно во двор заносить!

— Куда вы его?! — нам наперерез бросилась вдова. — Не убийте! Он хороший!

С жутким скрипом один ставень с окна отвалился.

— Хороший, — согласилась я. Кожу под мукой начинает припекать. — За воротами с него стечет излишек энергии, и он опять станет прежним.

— А-а-а, — хозяйка покивала, но расслабилась она рано.

— Лауфман, домовой на тебя. А я пойду искать источник.

— Какой источник? — тут же встрепенулась вдова.

Я почесала щеку. Эх, сейчас бы помыться. Но нельзя, нечисть долго не протянет за забором.

— Негативной энергии. Возможно, кто-то подбросил вам проклятую вещь.

Мирка недобро сверкнула глазами на жаждущих подробностей сплетниц, как обычно отирающихся там, где что-то происходит.

Пройдя мимо подозрительно скрипнувшей двери (только бы ее чинить не пришлось) я раскинула поисковую сеть. Ответ пришел через минуту теплой пульсацией от шкатулки с бусами. Странный гладкий камень овальной формы размером с ладонь. Такого мне раньше не доводилось видеть — он мерцал как сама Тьма. Фиолетовые вспышки на пронзительно черном фоне. Видимо, домовой отожрал от него большой пласт энергии, поскольку сильной угрозы я не ощущала.

Накинув на камень полотенце, аккуратно завернула его и убрала в карман. Трогать голыми руками любую темномагическую вещь противопоказано для сохранения рассудка.

— Откуда у вас он? — я продемонстрировала находку хозяйке.

— Нашла, — несколько резко ответила вдова.

— Где? — мне откровенно не понравилось, как начали бегать ее глаза. Недолго думая, я окутала ее голову зеленым целебным облаком. Мирка качнулась, но не завизжала. — Где нашли?

Она как слепой котенок захлопала глазами, удивленно смотря по сторонам. Потом сфокусировались на мне, и пухлые губки сложились в букву «о»:

— Что со мной?

— Камушек, — веско бросила я. Не буду же я сейчас ей рассказывать о влиянии темной чистой энергии на ум незащищенного человека. Лекция выйдет часа на два. — Так, где вы его нашли?

— Нашла? — ее лоб расчертила, задумчива я полоса. — Точно! На развалинах темного Храма! У меня там свид… встреча была.

Все-таки жители городка Феликтон это нечто. Устраивать свиданку с женатым мужиком (а как еще можно объяснить ее заминку) на руинах, что-то там подобрать и притащить домой! Интересно, какие настоички она гонит у себя в подполе?!

— Ясно. Камень я забираю. Бусы и прочие украшения из шкатулки отнесите светлому Жрецу, пусть очищенной водой обольет, сделайте приятное старику. Лауфман отпускай доходягу!

Домовой уже уменьшился в размере вдвое и висел кулем. Но стоило его ножкам коснуться земли по эту сторону забора, как нечисть резко подобравшись, метнулась в дом. Мы договорились перенести ремонтные работы на завтра и отправились отмываться.

Как бы я не стремилась залезть целиком в ванную, но бросить еле ползущего напарника мне не позволили зачатки совести.

— Ты зачем на ноги «Костыли» наложил? — вздохнула я, изучая негнущиеся колени светлого. — Двенадцать часов действия.

— Да такое ощущение, будто они у меня в трех местах переломаны, — недовольно пропыхтел он, даже не ворча на то, что я в очередной раз извратила название заклинания.

— Ты тогда бы стоять не смог. Ну да Тьма с тобой. Цепляйся, — и поднырнула под его руку, крепко прихватывая пояс штанов.

Некоторым бессовестным индивидам помогать противопоказано. Я только захрипела, когда Лауфман навалился всем весом. Со стороны можно подумать, будто мы парочка: он за плечи меня обнимает, я его за талию. А то, что пыхтим как ежики, так романтика!

— Я не чувствую половину тела, — проныл Лауфман.

Говорить, что у светлых идиотские заклинания не стала, ибо толерантность.

— С приказом как поступим? — вернулся к неприятной теме напарник.

— Женимся, конечно. Ты пойдешь против Совета Гильдий? Нет? Вот я не смогу. Но я же все-таки девочка. Хочу красивую церемонию обручения. Это месяц на организацию. Затем свадьба. Тут работы много, но не больше года, увы. Так что у нас год и месяц чтобы придумать, как избежать счастливого семейного будущего.

— А давай я тебе изменю, а ты устроишь истерику, поскольку с кобелем жить отказываешься, — жертвенно предложил Лауфман.

Я рассмеялась (правда больше походило, что меня свело от натуги):

— Чудно ты себя обозвал, редкая самокритика. Метку верности захотел?

Парень поежился. Браки не всегда заключаются по любви. Наш пример еще не самый худший, хотя бы знакомы. Но не каждому родителю понравится, что их кровиночку обманывает благоверный. Вот и ставится такая метка в темном храме. Ладно бы только желания с другими пошалить не возникало, но все гораздо неприятнее. Понравившийся объект для носителя метки начинает пахнуть как десяток протухших яиц. И чем сильнее симпатия, тем отвратительней запах. Причем метка двухсторонняя и пожизненная, а оно мне надо?!

— Нет, воздержусь, — он дернул кадыком.

— Вот именно, — прошипела я. — Придется воздерживаться, чтобы слухи не дошли до родителей. Теперь никаких ночных свиданий на сеновале.

Парень так трагично застонал, что мне стало даже смешно.

Счастье что у нас ванная комната на первом этаже, не представляю, как бы я затаскивала этого борова по лестнице. Три ступени на крыльцо я заполнила слабо. От натуги чуть не организовала прибавление в нашем будущем семействе.

— Вайнер, — голос Лауфмана звучал жалко, когда я отмокшая и снова темная после процедур в любимом шелковом халате появилась в комнате, — будь недругом, помоги залезть в ванную.

— С такой формулировкой я могу тебя в ней только утопить, — проворчала я, но спорить с отравой всей моей жизни не стала. Чумазый светлый так себе декор интерьера.

И когда я в нетипичном приступе доброты помогала чистому парню, бедра которого стыдливо прикрывало полотенце, добраться до стула случился закономерный казус. Все-таки выполнил Лауфман угрозу продемонстрировать свое (как он считает) достоинство. Напарник, не ожидавший такого предательства от куска ткани, зашатался и сильнее вцепился в мой халат. Шелк материал коварный, легко соскользнул с плеча, оголяя мою левую грудь.

— Как у вас тут интимненько, — раздался мурлыкающе голос от двери. — Семейную жизнь репетируете?