Лицо профессора, как и руки, покрывали красные пятна с коричневыми ободками.

— Твою семерку!… — потрясенно выдохнул Тось.

— Что? — не понял профессор и принялся оглядывать себя.

Увидел пятна на руках, схватился за лицо. Члены Совета сначала бросились к нему, но увидев, во что превратилась кожа их коллеги, дружно вернулись назад.

— Пожалуй, я бы посоветовал вам пока меня не убивать, — медленно проговорил Тось, разглядывая профессорскую физиономию. — Вы случайно не в курсе, как снимать проклятия?

Стук-стук, стук-стук… мерный перестук копыт в предрассветной тишине далеко разносился по округе. Воздух, несмотря на раннюю весну, за ночь остыл настолько, что обжигал ноздри. Всадник, ехавший по дороге, время от времени поправлял капюшон, посильнее натягивая его на голову, и тут же снова прятал руки под плащ. Плащ у него был черный, под цвет лошади, и в темноте они представляли единое целое, эдакого ожившего кентавра из старых сказок.

Но звезды над их головой постепенно бледнели, а небо светлело, и становилось заметно, что всадник сидел на лошади, сильно наклонившись вперед, сгорбившись, как замерзший или очень уставший человек, чего сказочный кентавр, конечно, делать бы не стал.

Дорога за ночь заметно подмерзла, и ехать было проще, чем днем, когда дорога превращалась в грязевое болото. Но не было заметно, чтобы всадник спешил. С такой скоростью он бы вполне мог передвигаться и днем, объезжая все лужи, но почему-то предпочел ночь.

Небо на востоке стало светлеть, когда, поднявшись на очередной холм, всадник увидел справа от дороги небольшую деревушку. Достал карту и чиркнул огнивом, зажигая карманный светильник. Несколько мгновений вглядывался в изрядно помятый листок, потом удовлетворенно спрятал его обратно в карман.

— Кобылий Яр, — тихо сказал он самому себе. — Почти на месте.

Погасил светильник и засунул его в свисавшую с седла сумку. Похлопал по шее коня. Вздохнул.

— Ну что, Ворон, пошли? Немного осталось….

Конь недовольно фыркнул и потряс головой.

— Не хочешь? — по-своему понял его действия всадник. — И я не хочу. Но надо.

Он снова похлопал коня по шее.

— Хорошо тебе, животное, каким родился, таким и умрешь. Черный, значит, черный. А я? Вот кто я теперь, а?

Тось проснулся от стука в окно. Выругавшись на тему: ну кого там еще принесло, мало им, что ли вчера, болтовни было? Почти до полуночи обсуждали, что и где сеять, чтобы следующей зимой с голоду не подохнуть. Чуть не передрались.

Он нехотя поднялся с кровати и пошел открывать, щурясь на яркое весеннее солнце, неприлично щедро швыряющее в окна свои лучи. Нет, ну надо же так светить с утра, аж глазам больно.

Повторившийся стук заставил поторопиться.

— Да иду, иду!…

Он взялся за заледеневшую за ночь щеколду, отодвинул засов и распахнул дверь:

— Ну чего еще?….

И замер, глядя на стоявшего на пороге гостя.

Темная, почти черная кожа, белые волосы и красные, нет, скорее, рубиновые глаза.

Длинные уши.

Эльф? Темный эльф?

Здесь? Откуда?

— Ну, здравствуй… Тось! — прервал затянувшееся молчание гость.

Тось выдохнул сквозь зубы. Если бы не голос, он бы никогда его не узнал.

— Господин Амати! Какими судьбами?

Тот только усмехнулся.

— Пустишь?

Все еще ошарашенный Тось поколебался мгновение, и за это мгновение на лице эльфа мелькнуло такое выражение, что бывший некромант понял, что пустить надо. Он сделал шаг в сторону.

— Проходите!

Тот спокойно прошел мимо бывшего некроманта, заодно оглядывая дом. Тося это сначала несколько смутило, поскольку гордиться в этом смысле ему было особенно нечем. Дом, в который он заселился после отъезда хозяев, был, конечно, крепкий и довольно большой, но что касается порядка и уюта…. В общем, с этим были большие проблемы.

— Чаем напоишь? — не оборачиваясь, спросил эльф.

— А? Чаем? Да, конечно, — Тось отчего-то еще больше смутился. — Тогда надо туда, на кухню.

Через четверть часа они уже сидели за столом, разливая чай в тяжелые глиняные кружки с отбитыми краями, оставшиеся после прежних хозяев. Собственными кружками Тось еще не разжился. Предложить гостю из еды кроме хлеба с маслом тоже было нечего, но здесь Тось уже разозлился на себя за то, что ему не все равно, какое впечатление он производит на Мириного приемного отца, и потому пластал домашний каравай уверенными короткими движениями человека, которому все нипочем.

Впрочем, гостя столь скромный завтрак, похоже, не смутил, он спокойно и сосредоточенно жевал деревенский хлеб, запивая чаем, и изредка бросал взгляды на хозяина дома.

— Ну как ты здесь живешь? — спросил он, когда Тось закончил с нарезкой и уселся напротив него. — Вижу, устроился на новом месте.

— Да уж, на новом, — криво усмехнулся Тось. — Дом только другой, а место… еще помнит меня!

Эльф понимающе глянул на него.

— Тяжело было проклятие снять?

— Да нет, не особо. Труднее было понять, что делать. А снять… Раз и готово! — Тось немного помолчал и снова усмехнулся. — Тяжело было потом, когда увидел, как здесь все стало. Когда народ из щелей полез, думал, кони двину…. Я же не знал, что они тут так… из-за меня…

Эльф внимательно посмотрел на него.

— Знал бы, раньше пришел?

Тось отвернулся и пожал плечами.

— Не знаю. Если бы узнал, когда учился в университете, то, наверное, пришел бы. Потихоньку, чтобы не знал никто. Я бы не поверил, что меня просто так отпустят, после всего. Но сначала, конечно, узнал бы, как проклятия снимаются. А вот когда уже у себя в Черных Прудах жил, то вряд ли. Я тогда злой был, как не знаю кто, мне на всех плевать было. Тогда бы точно не пришел.

Эльф коротко взглянул на него, но развивать тему не стал.

— А сейчас здесь как? Жизнь налаживается?

— Да как сказать, — пожал плечами Тось. — Половина деревни сразу уехала, как только поняли, что их тут ничего не держит. Половина осталась, но такие, которым либо уже все равно, либо смысла нет. Ну, там, бабы с детьми или старики, которые на ладан дышат. Деньги у меня есть, конечно, и довольно много, да и продовольствие нам еще поставляют, обещают кормить до осени, до урожая, то есть. Но этот урожай, его еще вырастить надо. А с кем его тут растить? Нормальных мужиков раз-два и обчелся. Хорошо, хоть литераторы за мной увязались. Они хоть и белоручки, но все же оборотни, а значит, сильные, работать смогут. Но все равно, не знаю, как выкручиваться будем.

— Ясно, — эльф отхлебнул чай из кружки. — Литераторы с тобой, значит…. А к тебе тут как сейчас относятся? Проклинают или?….

— Или! — невесело усмехнулся Тось. — Те, которые проклинали, уехали. Остались те, которые говорят, что я их спаситель. Они меня старостой выбрали, представляете?

Эльф поперхнулся чаем.

— Кем? Тебя?!!

— Вот и я так сначала реагировал! А потом ничего, отошел.

Эльф потрясенно покачал головой.

— И что теперь делать будешь?

— Ну, — Тось отвел глаза в сторону, — сам натворил дел, сам буду исправлять.

— Странно… — эльф вздохнул.

— Что?

— Ты же ненавидел свою деревню, а теперь спасаешь. С чего бы это?

Тось бросил на него злой взгляд.

— Вам не понять.

— А ты попробуй объяснить.

Тось глянул на него волком, но потом будто что-то вспомнил и отвел глаза.

— Хотя, кому понять, как не вам? Это из-за Миры…

Эльф будто застыл.

— Из-за?….

— Ну да, из-за Миры, — Тось отвернулся и с тоской посмотрел в окно. — Вы, небось, до сих пор думаете, что я нелюдь какая-то и человеческих чувств у меня совсем нет. А мне так тошно, что ее рядом нет, что иногда волком выть хочется. Это мне нужно было умереть, а не ей. Она добрая была, и столько хорошего делала, а я?… Разве я стою того, чтобы такая, как она, отдавала жизнь за такого, как я?! Я же только злобился всю жизнь, а в конце вообще с катушек слетел…. Нет, я не думаю, что я один во всем виноват, окружающие тоже вели себя, как сволочи, но все равно…. Прав был этот, ну, который отражение. Он вообще-то дурак, но в этом прав. Надо было навстречу людям хоть немного идти. Что толку обижаться и злобу копить? Разве этим что-то изменишь? — Тось немного помолчал и с явным усилием продолжил: — В общем, я решил, что в память о Мире хоть попробовать жить по-другому. Она мне жизнь вернула, хоть я и не просил. Самоубиться мне теперь — это все равно, что в лицо ей плюнуть. Я сначала хотел, а потом понял, что это неправильно. Может, богиня эта ваша подсказала, не знаю. Но я понял. Но ведь и так жить, как я раньше жил, это тоже…. Ну, стыдно, короче. Дара некромантского у меня теперь нет, так что оправдания не принимаются. И я решил хотя бы исправить то, что наделал…. А в общем, понимайте, как хотите!