— Господин председатель, я разделяю возмущение коллеги, — поднялся вслед за прозаиком Тось. — То, что вещает защитник, это просто ни в какие ворота…. Выбирать для себя чувство радости…. Что-то я не вижу здесь в зале чрезмерно радостных лиц. Или, как утверждает господин защитник, все жители города Тирту незрелые личности? Да и он сам что-то не горит желанием прощать, к примеру, меня. Профессор Карлоний тоже незрелая личность?

— Господа обвинители, угомонитесь! — председатель ударом в гонг прервал Тося и Жанурия. — Я устал повторять, что позже у вас будет возможность высказаться. Продолжайте, господин защитник! Только прошу вас, по существу!

— Благодарю вас, господин председатель! — профессор Карлоний с воинственным видом поклонился председателю. — Если вы позволите, я отвечу господину обвинителю и всем остальным тем, что приглашу третьего свидетеля. И заодно напомню всем третий пункт обвинения, который звучит следующим образом: если господину некроманту дать возможность спокойно жить в Тирту, то никакой опасности для города он представлять не будет, потому что у упомянутого некроманта не будет необходимости творить зло, на которое он способен. Мне кажется, именно этот вопрос мы сейчас обсуждаем, не так ли? Итак, третий свидетель защиты — госпожа Улавия, дочь Ванисия из Зоргу!

Тося как будто холодной водой окатили. Он бросил быстрый взгляд на прозаика и поэта и наткнулся на полные ужаса лица. Зал затих настолько, что стало слышно, как мухи жужжат.

— Вот су-учка! — с губ вечно молчаливого поэта сорвался едва слышный то ли стон, то ли шепот.

А прозаик выдал ему в тон сакраментальное:

— Похоже, мы в ж…

Ула, опустив голову и ни на кого не глядя, прошла к месту свидетеля.

— Госпожа Улавия, — с некоторой торжественностью обратился к ней профессор Карлоний, — вы можете ничего не опасаться и говорить только правду. Свободный город Тирту гарантирует вам полную защиту и неприкосновенность! Господин председатель, я хочу, чтобы вы подтвердили мои слова свидетельнице! Видят боги, ей потребуется все ее мужество, чтобы дать сегодня показания.

— Госпожа Улавия, вы можете говорить совершенно свободно, — ласково глядя на девушку, сказал председатель. — Город не даст вас в обиду!

Ула подняла голову и кивнула.

— Я поняла, господин председатель. Господин профессор, задавайте вопросы!

— Вы храбрая девушка, — одобрительно кивнул профессор Карлоний. — Тирту должен быть благодарен вам за вашу смелость. Ну что ж, приступим! Итак, как вы познакомились с господином Антосием Черным?

Пока Ула рассказывала душещипательную историю про то, как отчим продал ее черному-пречерному некроманту, Тось смотрел только на Миру. Он уже понял, что, скорее всего, проиграл, и теперь только Мирино мнение все еще имело значение. Если она тоже начнет считать его злобным ублюдком, то….

Мира сидела с неподвижным лицом, внимательно слушая свидетельницу, но ее рука с силой, так что было заметно, как побелели костяшки на пальцах, сжимала руку сидящего рядом с ней эльфа. Это был очень плохой знак.

— Так значит, господин Антосий Черный приобрел вас, чтобы ставить на вас опыты? — как сквозь сон донесся до Тося очередной вопрос профессора Карлония.

— Я думаю, да. Потому что, когда я в первый раз обратилась в эту отвратительную птицу, он очень удивился. Думаю, он сам не ожидал такого результата.

— Однако очень быстро сообразил, как вас использовать. Верно ли, что вы навещали в этом облике некоторых членов Совета, чтобы склонить их на сторону своего хозяина?

Зал зашумел, обсуждая новую информацию. Члены Совета зашевелились.

Не обращая на них внимания, Ула четко ответила:

— Да, я их навещала. С некоторыми у меня получилось договориться, и я потом приносила им деньги, некоторых запугивала, и они просто соглашались делать то, что им велят. А кое-кому приходилось доставлять особые средства. Из тех, что подавляют волю и разум. Как вам, например.

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Шум в зале в мгновение ока перекрыл все возможные пределы. Все кричали, размахивали руками, требовали имен и доказательств, кое-где вспыхивали драки. Прозаик истерически вопил, что свидетельница сумасшедшая и требовал ее немедленного освидетельствования дочерями Ани. Председатель бил в гонг в тщетной надежде обратить на себя внимание и восстановить порядок в зале. В этом бардаке только Тось и, пожалуй, еще молчаливый поэт заметили, как Мира, неожиданно сорвавшись со своего места, быстро пробежала к выходу и скрылась в дверях.

Не бросив на Тося ни единого взгляда и, тем самым, не дав ему ни малейшего шанса как-то объяснить свои поступки. Женоподобный эльф тут же последовал за ней.

Председатель, отчаявшись воззвать к разуму горожан, демонстративно положил на стол какую-то круглую штуку и с силой ударил по ней ладонью. В зале тут же воцарилась тишина.

— Прошу прощения, господа, — устало произнес он. — У меня просто не было другого выхода. Заклятие развеется буквально через минуту. Я полагаю, наше сегодняшнее безумное заседание завершено. Заявляю вам с полной ответственностью, что по вскрывшимся фактам злоупотреблений среди членов Совета, а также воздействий на них темно-магического характера будут расследованы самым тщательным образом. После чего будет собран новый Совет, от лица которого и будет вынесен окончательный вердикт по нашему сегодняшнему делу. И, хотя делать подобные заявления не слишком корректно с моей стороны, думаю, мы все понимаем, каким он будет. Господин Антосий Черный, у вас есть претензии по процедуре проведения заседания или какие-либо заявления?

Тось медленно встал. Злость тяжело булькала в нем, поднимаясь к горлу, как вонючие сероводородные испарения из грязевого гейзера. Он обвел ненавидящим взглядом членов Совета и часть сидевших в зале горожан.

— Я хотел, чтобы все было по-хорошему, — глухо произнес он. — Я давал вам шанс. Вы устроили здесь балаган. Я такой, какой я есть, и я не буду больше ни перед кем извиняться. Скоро вы сами ко мне придете, и будете умолять, чтобы я жил в вашем жалком городишке. А я еще подумаю.

В зале повисла мертвая тишина. Ощутимо запахло страхом.

Тось нашел глазами Улу, которая уже покинула место свидетельницы и испуганно жалась к одному из охранников.

— А ты, дрянь, явишься ко мне сегодня ночью и получишь сполна за свое предательство. Поняла? И пусть теперь жрецы, профессор Карлоний или кто угодно попробуют отменить мой приказ. Город защитит, — Тось презрительно хмыкнул. — Только полная дура могла в это поверить!

Сказав это, Тось кивнул поэту и прозаику и неторопливо покинул заседание, провожаемый поистине кладбищенской тишиной. Голос в зале подавали только мухи — единственные живые существа, не перепуганные до полусмерти так и не обретшим легальный статус некромантом.

«…вот уже несколько дней, как я беспрестанно повторяю в мыслях своих одну и ту же фразу: благодарю вас, боги, за то, что вы вразумили мою дочь! Я повторяю эти слова снова и снова, и мое сердце полнится радостью оттого, что мы с Мирой скоро снова будем вместе.

Слава, великая слава светлым богам за то, что моя милая дочь образумилась и, наконец, решилась оставить место, не соответствующее ни складу ее характера, ни полученному ею образованию. Не далее, как третьего дня, она, к моей великой радости, все-таки подала заявление об увольнении с места знахарки деревни Белые Ключи, мотивируя это желанием продолжить обучение в университете. Кроме того, Мира согласилась уехать со мной в Унн.

Видят боги, даже недавнее посрамление отвратительного некроманта на заседании Этического Совета не вызвало у меня такой радости, как согласие Миры оставить этот город вместе с ее проклятым братом и уехать подальше от его нечистого влияния и связанных с ним дурных воспоминаний. Как же нам было хорошо, пока он не появился в нашей с Мирой жизни! И слава, слава Богам, что эта эпопея, стоившая нам стольких душевных мук и нервов, наконец-то, заканчивается!