При мысли, что он окажется в чужой стране, Тось зябко поежился. Уезжать было страшно, но в том, что на родине его будут искать, подросток, несмотря на всю свою неопытность, не сомневался. Отца повесили всего за трех человек, а его самого ждут, наверное, по меньшей мере, четвертование, колесование и сожжение по очереди. Ведь скольких он положил в Краишевке прошлой ночью? Пятнадцать человек? Двадцать? Да он их что, считал, что ли? Он тогда находился в таком состоянии, что и сотню уморил бы, не заметив. Если бы эти придурки сами не разбежались, в Краишевке сейчас не осталось бы ни одного взрослого мужика. А до этого Тось еще и мертвяков поднимал, теперь об этом уже вся округа, небось, знает…. В общем, ничего хорошего его на родной сторонушке не ждет, это точно. А в Азерене можно попробовать затеряться.

Приняв решение, Тось поймал мирно пасущегося и так и не расседланного Орлика. Собраться было делом быстрым. Корова бы не успела промычать, как он уже выехал на дорогу и бодро поскакал на запад. То, что солнце успело скрыться за горизонтом, и на землю опустились сумерки, его не смущало. Когда же и путешествовать такому, как он, как не ночью? Немного смущали сильный ветер и начавшаяся портиться погода, но, слава богам, Тось догадался захватить с собой теплый плащ и отцовские сапоги.

Разумеется, вести о том, что произошло в деревне, дошли до храма Веса-Правдолюбивого очень быстро. У жреца Всех Богов имелась с ним своя связь, как говорится, на самый крайний случай. А тут случай как раз и выдался такой, что не приведи боги. В общем, два черноборца в сопровождении отряда из десяти стрельцов появились в Краишевке аккурат через два дня после того, как ее покинул Тось. Жители деревни встретили их воем, стенаниями и мольбами защитить их, несчастных сирот, от «зверя лютого», «некроманта окаянного» и «чернокнижника поганого». Черноборцы долго себя уговаривать не заставили. Они, собственно, за этим сюда и приехали, и потому, с трудом успокоив народ, быстро принялись за работу. Правда, успехом их деятельность не увенчалась. Уже после самого поверхностного прощупывания местности стало ясно, что деревне уже не поможешь, и самое лучшее, что можно для нее сделать, это закрыть на карантин и оставить в покое.

Поэтому черноборцы в первую очередь уверили крестьян, что все будет хорошо, колдуна ищут и помощь близка, и принялись за предварительную установку карантина.

Уезжали они через три дня по той же дороге, которой ехал Тось. Как раз в том месте, откуда он смотрел на свое горящее подворье, они остановились.

— Силен! — восхищенно причмокнул губами один из черноборцев, более молодой, поплотнее запахивая плащ. — Уже версты четыре отъехали, а все еще холодно.

Второй черноборец, постарше, ничего не ответил, флегматично оглядывая небо над Краишевкой, затянутое тяжелыми снеговыми тучами. По воле сбежавшего некроманта на деревню среди лета стремительно наступала зима. Даже здесь, на холме, трава и листья на деревьях почернели и пожухли от вполне ощутимого морозца.

— Как думаешь, найдем? — спросил первый.

Второй едва заметно пожал плечами.

— Должны, — голос у него был сухой и надтреснутый, будто сорванный от долгого крика. — Кордоны выставили, все трактиры проверяют на десять дней пути, но…. Ты верно сказал — силен. Давно таких не было.

— А с этими что? — первый кивнул на погружающуюся в зиму деревню. Резкий порыв холодного заставил его спрятать лицо в воротник.

Второй снова пожал плечами.

— Ничего. Выпускать никого не будем, все равно далеко не уедут. Им сейчас лучше дома сидеть да молиться, чтобы парня нашли. Если что, провизию будем передавать. А еще…. Ну что тут можно сделать? Само проклятие мы так и не смогли выделить. Если бы он их словами проклял — другое дело, а тут…. Видно сильно достали. Этот гаденыш, наверное, и сам теперь не сможет его снять.

— Может, проклятника пришлем? — предложил первый, с сочувствием глядя на замерзающую деревню. — Не бросать же так….

— Пришлем, — согласился второй, разворачивая лошадь, чтобы ехать дальше. — Отчего ж не прислать. Может, и нароет что. Если успеет.

Первый постоялый двор Тось отважился посетить только через восемь дней после того, как покинул Краишевку. Раньше заезжать в села не решался — объезжал их десятой дорогой, боялся погони. Ехал в основном по ночам, как вор, и шарахался от любой тени, напоминающей человеческий силуэт. Зверей он теперь совсем не боялся, а вот людей…. Нет, убить их не проблема, но…. Тосю почему-то не хотелось этого делать. Не то, чтобы его после убийства односельчан мучила совесть, но на душе все равно было как-то беспокойно и пакостно.

Однако на восьмой день Тось выехал на оживленный тракт, и решил, что передвигаться ночами дальше просто глупо. Во-первых, днем это можно было сделать быстрее, потому что тракт шел ровный и хорошо утоптанный, а во-вторых, зачем вызывать лишние подозрения? Тощий подросток, один, среди ночи, — Тось уже поймал на себе несколько косых взглядов припозднившихся в дороге путников. Нет уж, лучше путешествовать, изображая добропорядочного крестьянина и всем видом показывая, что ему нечего скрывать, так оно вернее получится. Еще одной причиной, по которой Тось решился заехать в какую-нибудь деревню, было то, что у него просто кончилась еда.

Село, в которое он завернул, было больше его родной деревни, наверное, раза в три. Тось еще никогда не видел такого крупного селения, и любопытство снедало его, заставляя забыть об осторожности. Как он ни пытался сохранить вид бывалого путешественника, спокойного и невозмутимого, голова все равно вертелась на шее, как петушок на крыше, подмечая малейшие отличия в быту и ведении хозяйства. Сено здесь, например, устраивали на просушку в больших открытых сараях без стен, а дома строили невысокие и приземистые с маленькими круглыми окнами. Совсем не такие, как у них в Краишевке.

Постоялый двор тоже произвел на Тося неизгладимое впечатление, учитывая то, что это был первый постоялый двор, который он увидел. Он, конечно, знал, что такие дворы существуют, но видеть…. Два десятка мужиков ели и пили в огромной комнате с низким закопченным потолком, туда-сюда сновали служанки в заляпанных чем-то фартуках, толстый хозяин внимательно наблюдал за всем, что происходило в зале.

Слегка растерявшись, Тось огляделся. Все столы были заняты, и он остановился, не зная, куда приткнуться. К счастью, следом за Тосем зашли еще пара посетителей и тут же без стеснения уселись на свободные места, предварительно поздоровавшись с теми, кто сидел там до этого. Вероятно, это было в порядке вещей, и Тось решил, что его не прибьют, если он тоже подсядет к кому-нибудь. Неуверенно оглядевшись, он выбрал одинокого мужика, сидящего за дальним столом, и направился к нему.

— День добрый, — вежливо сказал он, усаживаясь напротив.

Мужик на секунду отвлекся от поедания аппетитно пахнущего варева из глиняного горшочка и с любопытством глянул на Тося.

— Здорово, коль не шутишь!

Тось не знал, что ему еще сказать, и невольно смутился, как девица. К счастью, к нему тут же подскочила молоденькая служанка.

— Господин что-нибудь желает? — лукаво блеснув глазками, спросила она.

Тось смутился еще больше и от внимания молоденькой девчонки, и оттого, что она назвала его господином.

— Пожрать чего-нибудь, — с трудом выдавил он.

За восемь дней он порядком оголодал, а последний сухарь догрыз аккурат сегодня утром.

— Чего именно?

Девчонка улыбалась так шаловливо, что Тось сразу почувствовал все заплатки на своих видавших виды штанах, грязную рубашку и нечесаную шевелюру на голове. Захотелось спрятаться под стол.

— Того же, чего у него! — стараясь выглядеть как можно более взрослым и серьезным, Тось кивнул в сторону соседа.

— Выпивку тоже? — насмешливо поинтересовалась она, склонив голову набок.

Дико злясь на себя за то, что краснеет, Тось рявкнул: