– Скажем так, я ей всегда нравился.

– Прелесть какая! Твоя жена узнает нечаянно, и ты останешься один, как я сейчас.

– Ты ей скажешь?

– Такое не водится среди друзей. Люди это чувствуют сами.

– Что же ты так долго ходил с рогами?

Доктор явно хотел поссориться и выставлял напоказ свою гордость за обладание чужой женщиной.

– Стоп! Дорогой мой друг! Она не моя. Значит, она может быть чьей угодно. – Борис Николаевич не чувствовал в себе ревности самца.

– Да?! А что мы с тобой тут… – искренне удивился и обрадовался Айболит.

– Я пришёл к тебе за консультацией.

– Ах да! Ты же собачку завёл! Разве тебе за пятьдесят?

Доктор опять сел на волну величия.

– Я пошёл.

Борис Николаевич поднялся из кресла, обвёл глазами кабинет. Представил свою бывшую жену в объятиях вечно пьяного доктора. Грустно улыбнулся.

– Понимаю. Тебе неприятно. Пришлю коллегу. Она тебя проконсультирует. – С гордо поднятым подбородком Айболит удалился.

Борис Николаевич с грустью смотрел другу вслед. Как порой мы необдуманно теряем друг друга.

– Здравствуйте! Рада помочь вам…

Вошедшая в кабинет женщина мягко присела на край кожаного кресла. Она была ухоженной, это бросалось в глаза в первую очередь.

– Итак… – Она вопросительно посмотрела на него.

– Поедемте со мной отсюда, выпьем что-нибудь прохладного и фруктового. Мне хочется фруктового коктейля, но как будет выглядеть мужчина один за столиком и с фруктовым коктейлем? Времена сейчас разношерстные, люди могут неправильно понять. Выручайте! Душно мне в кабинете вашего руководителя.

Женщина задумалась. Оглядела еще раз кресло, шторы, беспомощную и разломленную пополам планету, торчащие из неё горлышки бутылок. Встала и осторожно сложила половинки.

– И мне захотелось того же. Вы идите к своей машине, я сейчас выйду к вам на улицу.

Как школьник, получивший нежданную пятёрку, выскочил мужчина из затемненного кабинета друга. Он не держал зла на него. Сел в машину, осмотрел её, нет ли соринок на кресле. Понюхал воздух в ней. Всё в порядке! Вот только сам несвежий, весь потный. По рубашке даже видно. Но что за прок в возможности надеть свежую рубашку? Она тут же стала бы несвежей. Солнце закрыла фигурка женщины. Он поспешно вышел из машины и собрался обойти, чтобы открыть для неё дверцу. Она мягким жестом остановила его и сама поухаживала за собой. Теперь они сидели рядом. Машина тронулась, мягко качнулся силуэт женщины. Мелькали за окном дома, люди, светофоры, машины, а двое видели только себя, глядя прямо перед собой в смотровое стекло.

– Вот мы и приехали. В такое время в кафе почти никого не будет, – сказал он.

Она ещё какое-то время смотрела перед собой, потом повернула к нему своё лицо.

– Жаль! Никто не увидит меня в обществе интересного мужчины.

Он наблюдал, как она вышла из машины. Оправила платье. Заправила волосы за ушки. Выпрямила спину и опустила руку с сумочкой. Она знала, что он её разглядывает. Прошло несколько секунд. Достаточно! Она повернула голову в его сторону, он тут же выскочил из машины и оказался рядом. Рука женщины мягко скользнула под мужской локоть. Как там и была всегда. Очень легко, очень свободно они зашли в кафе.

– Фреш из клубники со льдом. Два. Двойных.

Кафе «Жюльверн» в торговом просторе «Планеталето» открылось недавно. Всё свежее, незатёртое, незаляпанное. Скатерть на столе ещё не потеряла жёсткость новизны. Окна оформлены рыболовецкими сетями. Скафандры для подводного погружения, самых первых выпусков, стоят на подставках, как древние доспехи рыцарей. Модели шхун и кораблей притягивают глаза посетителей. Чучела морских рыб отвратительно раскрыли пустые рты. Якоря и морские узлы из канатов висят на стенах. Приятное место как для взрослых, так и для детей. Бравый морячок кинулся исполнять заказ. Тяжёлые двери на кухню с иллюминаторами чуть его не прихлопнули.

– Я здесь впервые, – сказала она.

– Я был несколько раз. Дочь перед отъездом в Москву водила, развлекала меня.

– Моя дочь меня развлекает по-другому, – вздохнула собеседница и удобнее уселась в кресле.

Принесли два высоких бокала из толстого стекла, на низких ножках с густой ягодной массой и льдом. Ели ложечками. Женщине было хорошо, всё нравилось, и мужчине тоже.

Они заговорили о небывалой жаре и рекордных температурах нынешнего лета. В Москве сорок градусов! В их городе сорок три. Пятьдесят на солнце, и никто не упоминает ни в одном прогнозе.

– Так что у вас за проблема с вашим животным? Кто у вас? И почему вы без него приезжали в больничку?

Женщина вспомнила, зачем мужчина приходил к хозяину ветлечебницы.

– У меня собачка. Подарок судьбы! Она здорова, ест, спит, но я ничего о ней не знаю.

– Заглянем в её паспорт, – предложила женщина.

– У меня его нет.

– Типичная ошибка. Нельзя дарить животных без роду-племени и документов. А порода?

– Я не знаю. Стриженая. Только уши и хвост лохматые.

– Так дела не делаются. Это же не шкаф. Можно сказать, что левая или правая дверца отвалилась или полки не держатся.

– Я согласен! Привезу её к вам, а сейчас я хочу поговорить о вас.

– Спрашивайте. Только я буду есть. Вкусно очень.

– Я рад. Вы замужем?

Женщина смутилась и отвела взгляд.

– Мой друг меня оставил. Перестала соответствовать его требованиям.

– Дети?

– Дочь. Сын живёт во Франции с отцом.

– Мне важно, чтобы вы были свободны от обязательств. Я намерен вас от себя не отпускать. Я намерен доказать свою необходимость вам. Я буду делать всё, чтобы вам нравиться и быть полезным.

Бокал с клубникой женщина подняла со стола и поднесла ближе ко рту. Всё сказанное мужчиной не надо было переваривать, оно как-то сразу показалось ясным, правильным и доходчивым, как та клубника со льдом.

– Я должна ответить сейчас?

– Прямо сейчас.

– И это будет нормально выглядеть?

– Если искренне, да! Вам столько же лет, сколько и мне, примерно. У меня немного времени, чтобы сделать вас счастливым человеком. Сейчас и в старости. Молодой человек, подойдите, пожалуйста, к нам, – позвал Борис Николаевич морячка-официанта.

Тот угодливо подбежал и приготовился писать очередной заказ.

– Записывайте! Я, Борис Николаевич… Как вас зовут? – обратился он собеседнице.

– Татьяна Владимировна.

– Вы будете свидетелем заключённого здесь и сейчас соглашения. Пишите! Обязуюсь чтить, любить, лелеять и жалеть Татьяну Владимировну все оставшиеся годы совместного с ней проживания. Признавать и оказывать действенную помощь её детям по жизни. Дата. Место действия. Ваше имя и фамилия. Ваша подпись, а потом наша. Всё, кажется.

Борис Николаевич прочитал исписанный лист расчётного счета. Строго посмотрел на ухмыляющегося официанта.

– Будешь свидетелем у нотариуса, если возникнет надобность в этом.

– Какого нотариуса?

Женщина испугалась.

– К нему мы сейчас заедем.

– Но это же шутка! Кто её заверяет?

– Шутки не заверяют, вы правы. А потому это не шутка. И ответ вы мне дадите, не шутя. Мне пятый десяток пошёл. Через десять лет разменяю шестой десяток. Мне бы успеть совершить всё вам обещанное, а вы говорите, шутка! Нет, я не шучу. Что написано пером, то не вырубишь топором.

Вот тут наш мужчина немного переусердствовал. Был, наверное, чрезмерно громкоголос, нервозен. Женщина встала и пошла к выходу. Официант спросил:

– Мне вернуть её?

– Много на себя берешь! Возвращают своё. Это моя женщина.

– Простите.

– Прощу, когда подпишешь документы, оформленные у нотариуса, если в этом возникнет необходимость.

Борис Николаевич смотрел на вертящуюся стеклянную дверь, в которую только что вышла его женщина. Расплатился. Подмигнул ошалевшему морячку и вышел. Официант постоял у стола немного и ринулся рассказывать о случившемся своим коллегам по цеху. Женский персонал выслушает его с раскрытыми ртами. Пожилая стряпуха всплакнёт незаметно потом у своих сковородок, а молодые девчонки в течение рабочей смены будут в задумчивости смотреть по сторонам, заглядывать в лица клиентов: «Неужели такое бывает?!»