Это мало чем походило на реальность. Скорее на очередной кошмар. Кровь пульсировала в висках, жгла выедающей кислотой дрожащие мышцы, перетянутые нервы, глаза… Большая часть картины размывалась в алых всполохах нестабильных образов и их форм. Переминалась, стиралась, перебивалась отвратным ароматом луковой шелухи.
"Так ты этого ждала? Так не терпелось выйти за меня замуж, чтобы наконец-то узнать, до какой степени я тебя ненавижу и презираю? ВАМ ВСЕМ ЭТОГО ХОТЕЛОСЬ, ДА? Увидеть доказательство вашей правоты? Всё сразу же измениться, я стану шёлковым и образцово идеальным мужем и все ваши мечты воплотятся в реальность. Ну, конечно, это же всё так просто. Устроить свадьбу и никаких проблем!.. Заткнись, дура! У меня уши вянут от твоего скуления. ЗАТКНИ СВОЁ ГРЕБАНОЕ ЕБ*ЛО!"
Если бы он принялся её резать, ломать руки-ноги, она бы и тогда, наверное, сопротивлялась с наименьшим запалом. Тряпичная кукла с заржавевшими шарнирами, которую легко перетаскивать с места на место, но придать ей желаемую позу с первого раза так же проблематично, как и до омерзения противно к ней вообще прикасаться.
Он никогда не помнил, чтобы при драках с абсолютно незнакомыми ему "соперниками" он испытывал что-то близкое к чистоплотной брезгливости. Когда твой мозг на 99% находиться под воздействием алкогольных паров, тебе определённо не до каких-то размышлений о соблюдении банальных норм гигиены в общественных местах. Тогда почему именно в эту минуту ему стрельнуло в голову тщательно вытереть после этой дуры руки, а то и вовсе надеть на них перчатки? Нежданно проснувшийся "рефлекс" из не такого уж и далекого прошлого? Он делал подобное только в закрытых клубах для особо "избранных", куда его затянул Алекс под прикрытием благотворительной физиотерапии безнадежно пропащему другу. Там подобное проявление действий было связано даже не с самой Темой и обязательным соблюдением сессионых ритуалов в качестве ролевого антуража. Ему действительно (к тому же на трезвую голову) было крайне неприятно прикасаться к совершенно незнакомым ему женщинам, да ещё и проституткам.
Вот и сейчас его вдруг так непреодолимо засвербило натянуть на ладони перчатки, при чём настолько сильно и буквально до нездоровой мании, будто это казалось куда важнее того, что он уже успел тут вытворить за всё прошедшее здесь время.
И больше всего поражала его собственная неспешность – размеренная, едва не методичная, словно он прекрасно знал, чего хочет и что намеревается сделать. А, главное, он был настолько "спокоен" и уверен в своих деяниях, как если бы уже заранее их распланировал и предвидел будущий исход при любом возможном раскладе.
"Боюсь, ваши проблемы только начинаются!.."
Почему память запечатлела именно концовку того дня, а не то, что происходило до неё? Или он сам желал это запомнить? Для чего? Чтобы однажды это дерьмо всплыло в его сознании и затопило своим омерзительным смрадом без того шокированный рассудок с подрезанными нервами? Он пытается найти схожие параллели между прошлым и настоящим? Между тем, кем он был и кем являлся сейчас? Или он хочет отыскать хоть какое-то мнимое различие – убедить себя, что сейчас всё иначе и по другому? Ведь тогда он не испытывал никакого чувства вины, да и когда бы? Он же не просыхал сутками и настолько ненавидел Реджину за её бесхребетность и инфантильное безрассудство, что его скорее бесило и раздражало, а не вызывало сочувствия то, с какой самоотдачей она терпела весь их больной брак.
Так в чем же разница? Ведь эти случаи несопоставимы! Их нельзя сравнивать!
Что он тогда сделал с Реджи? Накинул ей на голову то покрывало, перетащив лицом в кровать и коленями на ступени подиума? Откуда в нём тогда вообще взялась эта нездоровая мания, которая не проявлялась у него даже в тематических клубах? Острое желание причинить своей ненавистной жертве такую нестерпимую боль, прокатить мордой о такие омерзительные унижения, чтобы у неё в будущем даже мысли никогда не возникало рискнуть подойти к нему ближе, чем на сто ярдов.
Реверсивная психология? Одержимое желание доказать ей, что её слова не стоят и пяти центов, и он может выбить всю её показательную преданность буквально, даже не напрягаясь! Всего один раз и как следует, прописав в памяти и на теле условным рефлексом на всю оставшуюся жизнь. Чтобы этот страх преследовал её в ночных кошмарах и в реальности с одним лишь упоминанием его имени всуе.
Они все хотя бы раз задумывались, во что обрекали этим браком их обоих?
Хотя, кого он пытался обмануть тогда и сейчас? Связывая Реджину в покрывало и ремнем (едва не вывихнув ей оба плеча, когда заломил ей руки за спину) он же не просто пытался заблокировать доступ к её испорченной причёске и обнаженной коже, якобы смягчая исходящий от неё запах. Он не хотел видеть именно её тёмные волосы, её голову и лицо. И уж тем более слышать её голос! А про то, чтобы её трахать – не было ни речи, ни каких-либо допустимых об этом мыслей. У него действительно тогда не стоял. И он сильно сомневался, что после пережитого в том номере, у него вообще когда-нибудь возникнет подобное желание с естественной потребностью. Алкоголь творит с людьми жуткие вещи, атрофируя большую часть природных функций и способностей. Но он не ожидал, что вид запеленатой им в белое покрывало Реджины Спаркс переключит в его голове какие-то слетевшие до этого напрочь контакты.
Именно сильное опьянение и сыграло с ним данную злую шутку. Бешенство, боль… так не вовремя проснувшееся воображение… или окончательное помрачение рассудка…
…Да, Эллис, тогда в случившемся я отчасти винил тебя, потому что на тот момент я хотел наказать тебя куда сильнее, чем Реджи. И это напугало меня не меньше, как и сделало совершенно не управляемым. Где-то на недосягаемых окраинах тлеющего здравого разума я понимал, что это не ты, и я не имею никакого права переходить эту черту. Меня ничто не оправдает, ни опьянение, ни состояние аффекта, ни что-либо другое. Я не должен был идти дальше, не должен был позволять внутреннему зверю ликовать и наслаждаться всем этим безумием. Но я это сделал. И у меня встал и только потому, что я смотрел не на выпяченный зад Реджины со связанными над ним руками моим же ремнем… я видел Тебя! Или мне так сильно этого хотелось, что я уверовал в подобную возможность. Может после я и сходил с ума, понимая, что скорее бы убил самого себя, чем если бы совершил с тобой весь этот кошмар, но на тот момент я уже практически не осознавал, кто или что я и почему всё это творю… делаю это с тобой!
Я насиловал её не меньше часа. Сложно кончить в подобном состоянии, да ещё и с таким животным бешенством, едва не истеричным. Как я её ещё тогда не убил. Наверное, её спасла моя же потеря чувства реальности, подмена вас обеих между собой. Я бил её уже не настолько сильно, как до этого, иногда даже останавливаясь и смягчая толчки члена. Хотя последнее было ни к чему. Никакого ответного возбуждения, естественно, не последовало. Надо сказать, в этом плане Реджине не повезло втройне. Она была прирожденной моральной жертвой, но только не мазохисткой. Физическую боль терпеть она могла и даже благополучно потерять от неё сознание, но получать удовольствие от подобных унижений и уж тем более от подобного скотского изнасилования… Думаю, на её месте не выдержала бы ни одна профессиональная нижняя даже с самым огромным стажем в Теме с пометкой СМ.
И особенно ей не повезло с моим размером, хотя, когда от внутренних разрывов пошла кровь, ощутимо увлажнив совершенно сухое до этого влагалище, можно сказать это ненамного, но все-таки хоть как-то облегчило задачу нам обоим. Правда, не хочу расписываться за саму Реджи, поскольку разрывы были очень сильные. Кровь не останавливалась, даже когда приехала скорая. Дело дошло до срочной госпитализации и хирургического вмешательства. Пришлось накладывать швы. Так что, ни о каком запланированном медовом месяце и свадебном круизе никто больше не заикался и ни разу не вспоминал. А после того, как отец Реджины набросился на меня с кулаками, я уж было наивно решил, что это была не только моя первая, но и последняя в моей жизни брачная ночь.
