Снимки, где ты всего-то фотографировала того ублюдка с помощью небольшого старого Кодека. Именно эти фото… Ты смотрела на этого ушлепка через объектив своей фотокамеры, как когда-то смотрела на НЕГО, а этот… дегенерат пялился и лыбился туда, куда просто не имел никакого права даже вскользь заглядывать!

Ты не могла такого сделать… Это же был только ваш ритуал… Ваша неприкосновенная территория – запретный для всех и каждого плод!..

"НИКОГДА… НЕ-СМЕЙ… БОЛЬШЕ… ГОВОРИТЬ-О-НЕЙ, ЕБ*НАЯ ТВАРЬ! ТЫ МЕНЯ ХОРОШО СЛЫШИШЬ?!" – его даже не привел в чувство собственный хриплый голос и неожиданная боль в дрожащих пальцах, при чем сразу в обеих руках. Что уже говорить об испуганном крике Реджины и её выпученных от нереального ужаса глазенках. Но она и не думала отбиваться, хотя он с такой дурью рванул волосы на её затылке своим перенапряжённым кулаком, что у неё буквально всю кожу на лице натянуло по мышцам и черепу.

Только ни хера он не видел и не испытывал к тому, на что смотрели его глаза и что чувствовали трясущиеся руки. Его выворачивало, выкручивало и дробило на составляющие совершенно от иного осознания и въевшихся в глазную сетчатку картинок. Пережитая несколько месяцев боль твоего предательства раскрылась во всей своей смертельной красе в ничем неизмеримом масштабе. Он попросту растворился в ней, как в безбрежном и бездонном океане абсолютного мрака и пустоты. Только в этот раз её засасывающая жижа была пропитана в каждой своей молекуле высоковольтным разрядом чистейшей боли и неминуемой безысходности. Он ничего не мог с ней сделать! НИ-ЧЕ-ГО! Она рубила его, резала и кромсала, душила и выжигала прямо изнутри. А он не знал, как её остановить. Хотя бы приглушить, хотя бы процентов на десять…

Просто вцепись этой бл*ди в глотку! Убей на х*й! Сделай то, что так давно мечтал сотворить с этой вонючей сукой! Она это заслужила… только за свою беспросветную тупость! Разорви! Не оставь ни одного живого места! Она же так об этом мечтала!..

"Значит ничто и никто не заставит тебя передумать, да, бл*дь? Ты настолько уверена в своих силах? Настолько хорошо меня знаешь и на что я действительно способен?" – кричал ли он или просто хрипел ей в глаза, "ласково" вдавливая пальцами второй руки в нижнюю часть её лица и практически не замечая, как размазывает по выбеленным щекам и скулам неровные следы-отпечатки от собственной крови. Он не чувствовал абсолютно никакой физической боли от порезов стекла на ладони и скрюченных фалангах. Его тогда топило совершенно иной, ни с чем не сопоставимой агонией. И лучше бы она его тогда прикончила, а не позволила его внутреннему зверю-таки вырваться на свободу.

"Не уйдешь от меня по собственной воле, да?" – господи всевышний… он это сделал! Ударил её… Пусть и не кулаком, пусть только увесистой пощечиной по её перекошенной от страха и боли жалкой физиономии, не позволив даже отшатнуться или попытаться хоть как-то себя защитить. Но он на самом деле это сделал! Впервые в жизни поднял руку на женщину! И не остановился!

"Действительно, сука?" – наверное, было уже слишком поздно. Зверь получил свою желанную жертву или хотя бы суррогат её подобия. Втянул запах свежей и горячей крови, проткнул клыками кожу с тугими волокнами живой плоти. И всё! Недавнюю боль перекрыло более мощным потоком чёрного анестетика – всесжирающего бешенства, окончательно ослепляя и оглушая опасной для жизни дозой адреналина, превращая в нечто нечеловеческое, неуправляемое и совершенно бесконтрольное. Триумфальное ликование чистого безумия. Долгожданное "облегчение" – раскрывшаяся сверхспособность убить собственную боль чужой!

"Хочешь незабываемой первой брачной ночи? Кто знает, может она окажется для тебя самой последней!"

"Дэн… господи… что ты делаешь?" – судя по всему, до неё ещё не дошло. Адреналин смягчил удар пощечины и нестерпимую боль в коже на голове. Но это только лишь на первое время. Как и страх, выкрутивший наизнанку большую часть воспринятого и пережитого и запустивший те самые защитные блоки, что не дали включить на все сто инстинкт самосохранения. Да и вряд ли бы он ей позволил что-либо совершить в ответ. Слишком крепко держал за волосы и лицо. У неё не было не единого шанса. Разве что убиться сразу о своего палача.

О, да, она не верила! Смотрела во все слезящиеся глазища прямо в его чёрную бездну и не верила тому, что там видела.

А вот это напрасно, милая…

"Что я делаю, дура?" – вторая пощечина прошлась более жестким ударом тыльной стороной ладони по другой щеке, на которой тоже под пятнами его собственной крови вскоре распустился багровый цветок авангардного отпечатка. Красное на белом…

От второго глотка уже не так тошнит и не так обжигает пищевод. Наверное, организм уже привыкает… адаптируется. Он же столько месяцев выл голодным волком от этой ломки. Неужели никто этого не замечал?

В этот раз она даже вскрикнула и возможно не заметила, как начала рыдать. Но едва ли от боли.

"А как ты думаешь, грёбаная бл*дь, что я сейчас с тобой делаю и что собираюсь сделать? Или рассчитывала на океан нежности и коленопреклонённых клятв в вечной любви? Еб*нутая на всю голову идиотка!" – этого не ожидал даже он сам! Как плюнет ей в лицо, целясь прямо в глаза, и как она задохнется от ответного шока. – "Готова вытерпеть всё, да? И насколько же тебя хватит?"

В третий удар он вложился уже основательно. Зверь рвал и метал, захлебываясь фонтанирующими потоками артериальной крови.

Прелюдия завершена последующим рывком за волосы. Он отбросил её практически не напрягаясь резким разворотом – лицом в пол. Реджи лишь успела на несколько секунд прогнуться в спине и то, подчиняясь тлеющим искрам агонизирующего самосохранения, боясь шевельнуть головой в его руке. Но последнее было уже лишним. Он разжал пальцы, и сила гравитации закончила за него абсолютно не просчитанный бросок.

Её растянуло по плюшевому ворсу белоснежного ковра прямо перед ступенями мраморного подиума, у края брачного ложа. Можно сказать, она каким-то чудом не разбила об облицовочный камень не только лоб, но и всё лицо.

Каких-либо возможных попыток встать, как и немощных потуг куда-нибудь отползти, так и не последовало. Похоже, страх сожрал в её трясущемся тельце все недавние страсти и жизненные силы. А может она и не пыталась… Просто рыдала и просто тупо озиралась по сторонам, совершенно не соображая, что происходит и почему она валяется плашмя на полу. Почему совершенно ни хрена не делает, чтобы спастись?!

"Это настолько просто, что даже зевать хочется от скуки! Мне придётся дрочить себе не меньше часа, чтобы у меня хоть как-то встал, но на вряд ли на твою костлявую задницу!"

Он даже не торопился, тем более в том состоянии, которое сейчас им управляло и вытворяло с ним бог весть знает что. И конечно же он лгал.

Его выколачивало изнутри собственным безумием, резало по венам и сердечной мышце разрядами оголенных проводов в сто тысяч вольт. Казалось мозг в голове и в позвоночнике буквально плавился от этой ликующей агонии добровольного самоуничтожения. Он бы и не сумел вскочить с кресла подобно разгоряченному хищнику, загнавшего свою добычу в собственное логово. Сил едва хватало удерживать координацию движений при подъеме и последующих шагах.

Будь Реджина чуть посообразительней, уже давно бы и убежала, и быть может даже нашла какой-нибудь способ его остановить. Но, видимо, мозгов у этой овцы сейчас оставалось ещё меньше, чем у её пьяного в дрызг новоиспеченного муженька. ОНА ПРОСТО ЖДАЛА В ТОЙ ПОЗЕ И НА ТОМ МЕСТЕ, КУДА ОН ЕЁ ОТБРОСИЛ! И это не сколько шокировало и изумляло, а скорее доводило до наивысшей степени рвотного отвращения и неконтролируемого бешенства. Слушать её скуление, всхлипы, какое-то бессвязное бормотание… Ей самой от себя в эти минуты не было противно?

Так и тянуло заткнуть ей глотку хоть чем-нибудь!

Почему он стащил с кровати белое атласное покрывало? Какие внутренние демоны заставили его упитый мозг сделать именно это совершенно неосознанное решение? И какого чёрта она не закричала?