Хотя, какая теперь разница, если тебе всё равно плевать, что со мной происходит, чего я хочу и нужна ли я тебе такая вообще! Ты уже по ходу насмотрелся на меня голую выше крыши, так что возбуждаться тебе явно больше не с чего!

– Он прописал тебе новые контрацептивы?

– Да. – практически буркнула, едва не сжимаясь и не закрывая глаз.

– Прекрасно. А в остальном?.. Мы не обсуждали с тобой эту тему, ни в больнице, ни здесь… – но ты не позволил мне спрятаться или замкнуться в себе, как будто тебе хотелось, чтобы я оставалась не в меру болтливой и расслабленной, как и до этого.

Скользнул пальцами по линии скулы под подбородок, заставляя меня вновь поднять голову и посмотреть в затягивающую бездну твоих сверхпроницательных глаз. Твой давным-давно прописавшийся мне под кожу изощренный ритуал – безмолвная команда-предупреждение терпеливого Хозяина слегка зарвавшейся сабе.

И лучше тебе принять его сейчас, Эллис, чем потом жалеть о последствиях за своё поведение.

– Ты перенесла очень сложную и тяжёлую в моральном смысле для большинства женщин операцию. Я не спрашивал тебя об этом, потому что не был уверен, захочешь ли ты говорить об этом вообще. Мне трудно представить, как можно такое выдержать, чтобы в дальнейшем не изводиться от негативных мыслей и страхов при воспоминании о пережитом. Это ведь тоже даёт немалую нагрузку на психику и восприятие происходящего. Всегда хочется верить, что всё могло случиться по другому, мысленно искать причины и какие-то лазейки, которые якобы исправили бы ситуацию и перенесли её в иное, желаемое для тебя русло. И иногда подобные желания точат сознание, разум и чувства посильнее пыточных инструментов. Я понимаю, этот ребенок никогда не смог бы родиться в принципе, по всем показателям он являлся скорее доброкачественной опухолью, но никак не…

– Ты думаешь, что все эти недели я… переживала и переживаю из-за того, что мне удалили этот… этот сгусток органики?

У меня бы челюсть отвисла, при первых же фразах твоего монолога, но ты придерживал меня пальцами за подбородок, поэтому от изумления приоткрылись лишь пылающие от сильного притока крови губки. Если бы ты вдруг решил обсудить всё, что вытворял со мной в этой (и вне её тоже) квартире, и как тебя теперь беспокоит (а то и даже мучает) моё психическое состояние после всех твоих жёстких пси-манипуляций и сексуальных пыток… Но оказывается, ты распереживался о моих материнских инстинктах!

Серьёзно? Я не ослышалась и мне всё это не сниться?

– Как никак, но это тоже было в своём роде беременностью, пусть и патологической. В тебе зародилась жизнь…

– Какая жизнь? Да бога ради! – ей богу, я бы расхохоталась, но, боюсь, этот смех выглядел бы через чур натянутым, громким и истеричным, поэтому пришлось обойтись не вполне эстетичным фырканьем. – Эта так называемая жизнь меня едва не прикончила! И, честно говоря, я даже рада, что всё закончилось именно так и она оказалась внематочной беременностью. Я совершенно не представляю, что бы чувствовала и как бы отнеслась к иному повороту событий. Я… я… – а вот подбирать нужные слова становилось почему-то всё сложнее, хотя ещё до твоего проникновенного монолога мне казалось, что ты должен был понять меня как никто другой. – Я не была готова стать матерью и уж тем более не планировала ею становиться в ближайшее время. И вообще!.. Я редко кому в таком признаюсь, но я… не очень-то и люблю детей. Или, вернее, не сколько не люблю, а скорее боюсь. Да, у меня эта… детофобия!

– Такой фобии не существует. – это, конечно, хорошо, что ты улыбаешься и мне удалось тебя рассмешить своим нелепым подростковым откровением, но вот самой почему-то легче от этой мысли не становится. Мне сразу показалось, что ты мне не поверил, иначе не стал бы так прищуривать глаз и внимательней всматриваться в мои.

– А вот у меня она есть! – не знаю из-за чего конкретно, но что-то упрямо толкало меня изнутри доказать тебе, что я вовсе не выдумываю и не пытаюсь сгладить углы столь несвойственными для женщины фантазиями. – Я вообще не понимаю, как можно растить детей и не сходить с ума от переживания за них? Это же просто ужас какая ответственность! Я даже не могу себе вообразить, как брать их на руки, как держать, кормить, пеленать… Да меня точно инфаркт долбанет, если мне сунут в руки пищащий комок под названием младенец! У меня прямо сейчас от одной только мысли об этом холодным потом по спине прошибает. А быть беременной?.. Нет, нет и ещё раз нет!

Если ты не поверил паническому ужасу в моих широко раскрытых глазах, тогда, извини, я понятия не имею, как тебе доказать это иным способом.

– Услышать нечто подобное… Признаюсь, меньше всего я ожидал ТАКОГО именно от тебя. – да, вот только при этом продолжаешь улыбаться, будто с трудом сдерживаешься от распирающего желания расхохотаться в голос и прямо мне в лицо!

Может я и загнула, но это чистейшая правда! Надеюсь, тебя не потянет проверять её в реале?

– Я конечно знал, что ты всегда была нестандартной девушкой, но чтоб до такой степени…

– Можно было бы и догадаться. Если за столько лет я не рискнула родить ребёнка, значит, со мной что-то не так и не важно в каком плане – в физическом или психологическом.

– Я думал ты увлеклась своей всемирно известной карьерой.

Fuck! Как можно обсуждать подобные темы разговора и одновременно залипать взглядом на твоих… улыбающихся губах? Говорить об одном, а мысленно тянуться за их гипнотизирующим движением, дурея за считанные мгновения от желания накрыть их своим ртом, смять одержимой похотью, слизать забытый вкус языком, прочувствовать их лепной изгиб, упругость и ответные движения…

Если ты не сделаешь сейчас что-нибудь… то это точно сделаю я! И никакие запреты или удерживающие пальцы меня не остановят!

– Я много чем увлекалась. Но, знаешь… Если бы вдруг это оказалась нормальная беременность и я бы потеряла гипотетически нормального ребенка при иных обстоятельствах, думаю… эффект был бы таким же.

– И каким же? – на какое-то время с трудом контролируемый соблазн наброситься на тебя был погашен неожиданным страхом за собственную откровенность и твоей возможной на неё реакцией. В твоём проницательном взгляде (пронизывающем буквально до спинного мозга и до самого копчика!) больше не было улыбки. И я бы не смогла в эти секунды отвести от него своих глаз или попытаться соврать тебе в лицо, даже если бы сейчас за окном разверзся настоящий Армагеддон.

– Облегчение!.. Несказанное облегчение. Что уже все позади и меня не ждут всякого рода встряски и проблемы с данной беременностью. И если бы ты предложил мне сделать аборт…

– Я бы никогда тебе такого не предложил! Не стоит умасливать меня после случившегося подобными заверениями и использовать произошедшее в качестве нелепых доказательств тому, что уже никогда не произойдёт. Веришь или нет, но мне плевать, чей это был ребенок. Я бы никогда не заставил тебя делать аборты ни от других мужчин ни от себя. И, нет, я бы не выставил тебя за двери даже в этом случае. Ты останешься здесь при любых обстоятельствах, потому что только я имею право принимать данное решение…

– Я бы тоже могла обвинить тебя, что ты прикрываешься случившимся и используешь его для своей типа скрытой от других ипостаси благородного героя!..

Это определённо была не я. Кто угодно, но только не я! Но она это сказала… воспользовалась моим ртом, когда я оказалась настолько уязвимой, ослабевшей и беспомощной.

Честно! Я не хотела! Я и подумать не смогла бы о таком! Я вообще не понимаю, как это произошло!..

– Достаточно!.. Я всё понял! А теперь, будь любезна… – пожалуйста, не делай этого! Не смотри на меня так!

Но ты уже убираешь от моего лица руку и в замедленном движении (словно тебе с трудом дается каждый жест и физическое действие) откидываешься спиной и затылком на высокую спинку кожаного кресла. Мало того, будто и вправду читаешь мои мысли – отводишь потемневший и потяжелевший до неподъёмного для меня ощущения взгляд в сторону окна или куда-то ещё, туда, куда мне доступ точно был закрыт (замурован, забетонирован и подключен к оголенной электролинии в десять тысяч вольт!).