Кавалер привёл к одному из лагерных шатров.

– Милости прошу, – Гана отдёрнул полог.

Мужчина зажёг одинокую свечу. Тусклый оранжевый свет озарил спартанский интерьер: на голой земле раскатан спальник, рядом – походные стул и стол. Тарк развалился на спальнике в полулежащем положении.

– Голоден? Есть лепёшки.

Рот агента наполнился слюной.

– Ох, конечно!

Простая солдатская еда для изголодавшегося Тарка показалась вкуснее изысканных трапез столичных балов. Агент сметелил угощение в мгновение ока.

– Не слишком ты вежлив с Фаргосом.

– Да, я… извини. Сегодня не лучший день, – Тарк потупил взор. – У меня непростые отношения с Рыцарями Пенты.

– Это почему же? – подбоченился усатый рыцарь.

– Долгая история.

– Времени у нас вдосталь, – неловкая попытка уйти от разговора не увенчалась успехом. – Выкладывай.

Тарк вздохнул, взъерошил длинные волосы.

– Был у меня щенок – давно, в детстве. Тикко. С примесью волчьей крови.

– И что такого? – удивился Гана. – Причудливо, конечно, но в сравнении с вывертами вельмож твой волк – что курица в сарае.

– Щенок не простой: шерсть белоснежная, а глаза – красные, – Тарк погрустнел, на лицо тенью легли неприятные воспоминания. – Гулял я как-то по улице, а навстречу – Рыцарь Пенты. Помню, рыцарь был в летах. И сильно пьян. Увидел щенка – и как с цепи сорвался! Вырвал Тикко из рук, что-то вопил о демонах и чудовищах. Подробности стёрлись из памяти – тяжело вспоминать даже сейчас.

Гана сделал попытку участливо потрепать Тарка по плечу, но агент отмахнулся.

– Я попытался отобрать щенка, но куда мальчишке тягаться с мужчиной? Рыцарь схватил Тикко за шкирку, второй рукой выдернул кинжал.

Теперь помрачнел и Гана.

– Он что?..

– Да. Зарезал щенка прямо у меня на глазах. Мне было шесть, Гана!

– Сочувствую, Тарк, – рыцарь неловко накручивает на палец ус. – Но ведь ты давно вырос. Детские воспоминания…

– Гана, такие речи, – агент чеканит слова, – не прибавят во мне любви к Рыцарям Пенты. Если ты не понимаешь, как на человека влияют детские впечатления – лучше молчи.

Рыцарь покорно умолк. Даже слишком покорно – слова Тарка не могли его не задеть.

– Пора укладываться, – произнёс Гана после небольшой паузы. – Завтра ждёт долгая дорога.

– Гана, – произнёс агент, – хочу, чтобы ты понимал – я всегда ставлю отдельную личность выше организации, когда дело касается взаимоотношений. Отношение к Рыцарям Пенты в целом у меня неприязненное, но я благодарен тебе и командору. Такие люди сделают честь любому ордену.

Усы рыцаря чуть задрались вверх.

– Приятно слышать, Тарк. Знаешь, как это называется? Мудрость.

– Скорее нежелание становиться рабом предрассудков. До мудрости мне далеко.

– Как сказать, как сказать… – Гана покачал головой. – Ты себя недооцениваешь. Ладно, пойду искать второй спальник. А ты отдыхай.

Гана оставил агента в одиночестве. Пережитое за день трёхпудовой гирей навалилось на грудь.

– Вот уж отдых так отдых, – Тарк повернулся на бок. – Прямо по заветам Морния!

6

– Вы – тот самый Тарквеус Плабис?

Иде Геласиус лет тридцать. Высокая – ростом с Тарка, – и подтянутая, она не отличается изящными формами. Широкие плечи, узкие бёдра с талией, длинные тонкие ноги – Ида может сойти за мальчишку, если бы не значительных размеров грудь, что красноречиво выпирает из-под расшитого серебряными нитями синего бархатного дублета. На шее красуется такая же, как у Морния, цепь, обувь сверкает серебряными, в тон дублету, пряжками.

Тарк готов поклясться – уши под пепельно-русыми волосами до плеч слегка заострены. Широкие миндалевидные глаза цвета небесной лазури, высокие скулы, тонкий прямой нос – эльфийские корни Иды проглядывают буквально во всём.

Тарк ощутил, как шевельнулось что-то в груди. Ида напомнила агенту мать – тот же цвет волос, те же глаза…

Гаапана прав – Ида Геласиус действительно красива.

– Признаться, ожидала большего, – взгляд наместницы красноречиво застыл на перемотанном лбу агента.

У сидящего рядом Ганы вытянулось лицо.

Хорошее начало знакомства, ничего не скажешь! Описание Гаапаны сходится не только во внешности.

– По дороге попал в засаду.

– О, – точёные брови слегка изогнулись. – Эльфы? Сколько?

– Двадцать.

Ида присвистнула, ладони легли на стол параллельно друг другу.

– И вы уложили всех в одиночку?

– Конечно нет, – Тарк сделал вид, что не заметил откровенного сарказма. – Только шестерых. Эльфы чуть не отправили меня в пламя Ниира. Если бы не помощь Ганы, – агент указал ладонью на усатого рыцаря, – я бы с вами не разговаривал.

– С двадцатью врагами не совладать даже знаменитому Братству Эбена.

Агент пропустил очередную шпильку мимо ушей.

Девушка повернулась к Гане.

– А вы?..

– Гана Секвенций. Кавалер Рыцарей Пенты.

Мужчина даже за столом ухитрился изобразить что-то вроде поклона. Старания пропали втуне – на Иду куртуазные манеры не произвели ни малейшего впечатления.

– Вы-то что здесь забыли?

– Приказ командора.

В отличие от Тарка, рыцарь не столь сдержан – в зелёных глазах промелькнула искра раздражения. Голос, впрочем, остался спокойным.

Гана выудил из кармана письмо.

– Это вам. От командора.

– Интересно…

Длинные тонкие пальцы развернули пергамент. Ида придвинула ближе свечу – солнце едва проглядывает из-за свинцовых туч. Денёк выдался совсем не погожий – на улице нещадно льёт. Путники прибыли на виллу мокрые до нитки.

Едва наместница начала чтение, лицо её посветлело.

– Фаргос! Что же вы молчали?!

– Командор шлёт наилучшие пожелания, – Гана обезоруживающе улыбнулся.

– Очень мило, спасибо.

Недовольный излом тонких губ впервые сменился сдержанной улыбкой. Тарк немного перевёл дух – возможно, с Идой всё же получится работать.

– Жаль, что здесь нет Фаргоса. Его совет очень бы пригодился.

Ида нахмурилось, лицо вновь обрело жёсткое выражение. Тарк узрел в лазурных глазах тревогу и – что удивительно – страх.

– Рассказывайте, Ида. Что побудило обратиться ко мне?

– Минуту, – наместница подняла раскрытую ладонь. – Дождёмся ещё одного человека.

Ида принимает не в кабинете, а в собственных покоях. Комната на вершине единственной в крепости башни странным образом сочетает роскошь и аскетизм. Сразу бросается в глаза гобелен со знаменитой сценой децимации имперских войск после поражения при Шол Бранне – и зачем вешать такое в жилище? Стеновые панели из морёного дуба испещрены тонкой резьбой, а кованым подсвечникам позавидует даже заядлый гедонист Морний. С другой стороны, по всей комнате, как на складе, расставлены ящики и бочки, на стеллажи навалены груды бумаг, а мебель словно вынесли из крестьянской хаты.

Пахнет хвоей и ладаном; несколько свечей заливают алтарь Пенты в углу мягким оранжевым светом. Ветер из приоткрытого окна колышет пламя, на стенах отплясывают причудливые тени.

Ида собрала внушительную коллекцию оружия со всех концов света. Тут и громадные боевые топоры северян, и тонкие эльфийские клинки республики Дэйрингар, и последняя разработка имперских оружейников – клевец для пробивания латных доспехов. Есть даже двухклинковый меч-халади из чёрного вулканического стекла, излюбленное оружие демонов высокогорных пустынь Бхактиванды – за жизнь Тарк видел такой всего раз.

– Выпьете что-нибудь? – осведомилась девушка.

– Есть рецина? Обожаю! – загорелся Гана.

– Только сосновая водка.

– Ну хоть так, – рыцарь поджал губы, цокнул языком. – На безрыбье и рак – рыба.

– Вы, Плабис?

– Без разницы. Давайте то же, что Гане.

Агент ощутил волну раздражения. Что за манера обращаться по фамилии?

Ида выудила литровую бутыль из мутного стекла и четыре кубка. Гана взял на себя роль виночерпия.

– За скорейшее окончание войны!

Ида опростала кубок первой – резко, залпом. Тут же налила снова.