Она вздохнула.

– А глаза какие печальные! В них все его щенячьи горести отразились. Как жалко оставлять его здесь!

– А что делать? – резонно возразил Ромка. – Но ты ведь слышала, что скоро будет новый приют, и гораздо лучше. А может, его, такого шустрого и красивого, ещё раньше кто-нибудь заберёт себе. Я это фото выставлю в интернете, так быстрей будет.

Через несколько минут из невзрачного домика вышел хорошо одетый Данила.

– Вам куда? – осведомился он.

– В центр, – ответила Лёшка.

– Значит, нам по пути.

Подошедшая маршрутка, к счастью, оказалась неполной, сидячих мест было много. Водитель покосился на Альму, но ничего не сказал. Ребята за неё заплатили и сели сзади. Разговор зашёл о новом приюте.

– Собакам повезло: его построят за городом, у заповедной зоны, там, где дачникам селиться запрещено и нет никаких построек, зато проходит линия электропередачи, то есть светом нас обеспечат, – сказал Данила. – А рядом – совершенно уникальное озеро с прозрачной водой, и утки плавают. Я там был, видел сам.

– Утки на озере – это здорово, – тут же заинтересовался Ромка. – Один фотограф с ними целый альбом составил, смотришь – не оторвёшься. А туда долго из центра ехать?

– Не очень. Примерно час, на двух маршрутках, и потом ещё километра два нужно пройти пешком.

– А давай туда съездим, ты покажешь нам своё озеро, я сфотографирую уток, природу. Погода классная, будто лето вернулось, самое время для интересных поездок. Ты, Лёшка, как?

Лёшка всю дорогу исподволь рассматривала Данилу. Высокие скулы, тёмные волосы, длинные ресницы, голубые глаза. Маленькая чёрточка, пересекающая нижнюю губу, усиливала его привлекательность. Видно, что себе цену знает и, конечно, отбоя нет от девчонок. Кате он должен понравиться. Впрочем, у неё уже есть Макс, и он, по её рассказам, тоже хорош собой.

Почувствовав на себе Лёшкин взгляд, Данила ей улыбнулся, но чисто дружески: то ли Ромкины слова его убедили, то ли она была не в его вкусе. И то и другое её устраивало.

Лёшка перевела на брата глаза и пожала плечами:

– Не знаю, как Катя. Если она захочет и сможет…

Ромка усмехнулся:

– Уверен, что и захочет, и сможет. Давай, Данила, мы тебе вечером позвоним и договоримся на завтра. А сегодня нам надо собрать в дорогу хозяйку этой собаки – он погладил притихшую в углу Альму – они сегодня переезжают в Москву.

Ромка завёл Альму в дом, и она с такой силой рванулась к бабушке Симе, что, удерживая её, он чуть не свалился с ног.

– Альмочка моя, Альмочка, – обнимая её, повторяла старушка и плакала, а собака слизывала слёзы с её морщинистых щёк.

Тем временем Лёшка наложила полную миску еды, поставила её в угол, и после бурного изъявления чувств Альма принялась жадно есть.

– Наголодалась там, – сказал Ромка. – Пусть теперь отъедается, спит, а нам надо приниматься за дело.

Необходимых для дальнейшей жизни вещей у Серафимы Ивановны, к счастью, оказалось совсем немного. К тому же укладывать их Ромке и Лёшке вскоре стала помогать приехавшая из театра Катька. В сумки и чемоданы друзья уложили одежду, обувь, письма, лекарства и всякие безделушки, сняли со стены выцветшие, пожелтевшие фотографии.

– Их обновить нужно, пока не поздно, Андрей вам в этом поможет. А если что-нибудь забудем, то привезём, – сказала Лёшка, глядя, как бабушка Сима с горечью смотрит на опустевшие стены, на старую утварь, оставленную на кухне, свою бедную обстановку, довоенную кровать с медными шишечками на грядушках…

– Новая жизнь – новый прекрасный быт, – поймав её взгляд, провозгласил Ромка, кидая в выросшую на полу кучу хлама старую дырявую кофту.

А уснувшая было Альма вдруг встала и заворчала. В следующий момент за дверью послышались шаги и скрежет в замке. Бабушка Сима, однако, нисколечко не встревожилась.

– Это Зина, соседка, – спокойно пояснила она, – у неё ключ, она сама отпирает.

– Открыто! – крикнула Лёшка.

Зинаида Васильевна вошла не одна, а с какой-то высокой и статной женщиной. Не обращая внимания на ребят, из большой сумки незнакомка достала красную папку-конверт, извлекла из неё несколько бумаг и положила их на стол перед бабушкой Симой.

– Прочтите и подпишите.

Ромка бросил в кучу ещё одну дырявую кофту и подскочил к столу.

– А вы кто? И что это за бумаги?

– Я – нотариус. Пришла заверять завещание, – пояснила женщина.

Ромка перевёл взгляд на бабушку Симу.

– Какое ещё завещание?

Старушка виновато потупилась.

– Моё завещание. На дом. Я Зине пообещала, что после моей смерти он достанется ей. Она за мной хорошо ухаживала, все для меня делала и заслужила его. Вот мы и пригласили нотариуса.

– Как это? – вскричала Лёшка. – Никому ничего не сказав, не посоветовавшись с Дарьей Кирилловной?

– У нас договорённость была такая, – почему-то задержав пристальный взгляд на Катьке, сказала Зинаида Васильевна и подала бабушке Симе ручку, предварительно сняв с неё колпачок.

А собака заворчала опять, на сей раз грознее и громче.

– Кто там ещё? – проворчал недовольно Ромка.

Все обернулись к двери, она раскрылась, и в комнату стремительным шагом вошёл Андрей.

– Андрюша! – отбросив ручку, старушка неожиданно резво встала и засеменила к нему.

– Я самый. – Он её обнял и огляделся: – Здравствуйте. Как вас тут много! А что происходит?

– Андрюша, ты очень вовремя! – воскликнула Лёшка, а Катька указала на Зинаиду Васильевну и заявила без церемоний:

– Вот ей бабушка Сима хочет оставить дом.

Женщина, не смутившись, вскинула голову.

– Да! Она мне свой дом действительно обещала, потому что я ей помогала от всей души, тратила на неё всё своё свободное время, к тому же была уверена, что своим родственникам она не нужна.

– А выяснилось, что очень даже нужна. Её в Москву забирают. Прямо сегодня.

Андрей достал из кармана бумажник и протянул Зинаиде Васильевне несколько крупных купюр.

– Надеюсь, этого вам за вашу заботу хватит?

Немного помедлив, Зинаида Васильевна взяла деньги. Андрей отдал ещё одну купюру нотариусу.

– Это за вызов. И теперь нас оставьте, пожалуйста.

– И ключ верните, – добавил Ромка.

Зинаида Васильевна выложила на стол ключи и сказала с большой обидой:

– Я, честное слово, только добра хотела.

– Ага, добра, – проворчал Ромка. – Знаем мы ваше добро. Следовало бы ещё у вашего сына денежки отобрать.

Она удивилась:

– Что? Какие денежки?

– А те, что бабушка Сима вам давала на Альму. Ваш сын её в приют не привёл, за оградой оставил, а деньги себе присвоил, – со злостью сказала Лёшка. – Хорошо, что всё обошлось: собаку заметили и забрали.

– Да ладно, Лёшка, оставь, пусть это теперь на их совести будет. – Ромка махнул рукой и вернулся к вещам.

Зинаида Васильевна ничего не ответила, а нотариус забрала бумаги, и они удалились.

– А с домом моим теперь что будет? – заволновалась бабушка Сима

– С домиком вашим я сам разберусь. Приеду сюда опять и попытаюсь его продать: деньги вам ещё пригодятся. Мы с бабушкой на ноги вас поставим, и вы ещё в своё удовольствие поживёте, – убеждённо сказал Андрей.

– Где-то я её видела, эту Зинаиду Васильевну, – глядя в окно на уходящих женщин, озабоченно проговорила Катька. – А вы заметили, как она на меня смотрела? Будто тоже меня откуда-то знает.

– Наверное, ты здесь, в этом районе, её и видела, – спокойно сказала Лёшка и принялась за дело.

Вскоре багаж был собран. Андрей подхватил чемоданы, ребята – пакеты и сумки и понесли к машине.

Бабушка Сима прошла несколько шагов по двору и остановилась в последний раз посмотреть на свой маленький домик, в котором прошла вся её долгая одинокая жизнь. И он, осиротевший, грустно провожал её пустыми глазницами окон. Последние лучи уходящего солнца делали картину ещё печальней.

Так Ромка и сфотографировал и старушку, и домик.