– Даже при помощи Уинн Дурошеч? То есть Уинн Коулс, или «пумы»?

– Вздор. Ты снова играешь роль, как тогда, когда делала вид, что любишь меня, но отказываешься выходить за меня замуж, якобы не желая рисковать собственной карьерой. Ты любила меня не больше, чем набитых опилками кроликов твоего дяди. Помнишь, как ты смотрела мне в глаза и с восторгом говорила о Саре Бернар и Элеоноре Дузе? – Тайлер замолчал и с мрачным видом некоторое время смотрел сверху на девушку, затем, тряхнув головой, вернулся к столу и сел. – Мне следовало уже тогда раскусить тебя. Но я не сумел, так как был по уши в тебя влюблен… Я и сейчас влюблен, но теперь у меня появился шанс более внимательно приглядеться к тебе и опомниться. Я искренне верил, что из тебя получится великая актриса… причем только потому, что ты сама постоянно твердила об этом. Я и не догадывался, что стал для тебя подопытным кроликом, что ты просто пробовала на мне свои актерские дарования. Я даже побывал на спектакле вашего университетского самодеятельного театра и с комком в горле послал тебе букет цветов в награду за великолепную игру, хотя, как теперь понимаю, в ней не было ничего великолепного. Ты играла скверно.

Вместо того чтобы прийти в ярость, разбушеваться – нормальная реакция на столь обидную оценку, – Делия лишь слегка усмехнулась.

– Я этого не отрицаю, – спокойно заявила она. – Требуются многие годы напряженного труда и самопожертвования, прежде чем разовьется…

– Ерунда! Извини, но я не зря так долго ломал голову: тебе необходимо начать работать, чтобы достичь чего-то в жизни. Актерских задатков у тебя не больше, чем у меня. Просто ты, как и миллионы твоих сверстниц, бредила сценой, мечтала стать знаменитой актрисой… Довольно распространенная болезнь, как корь в детстве, и вполне нормальное явление. Но ты должна знать, что я полностью раскусил тебя со всеми твоими фокусами. С меня хватит, я больше не желаю быть игрушкой в твоих руках! Видит бог, ты не вправе так поступать со мной.

И вот еще что, как бы жестоко это ни звучало. Я полагал, что случившееся с твоей матерью – а еще раньше и с твоим отцом – образумит тебя, заставит бросить бесплодные мечты и реально взглянуть на жизнь, но вот ты появляешься здесь, в конторе, и встаешь в заученные, неестественные позы и разыгрываешь из себя ревнивую тигрицу, в то время как на самом деле я тебе настолько безразличен, что если бы ты застала меня в окружении тысяч чужих жен, наложниц и шлюх, то и тогда бы не почувствовала ни капельки ревности… – С трудом переведя дыхание и положив сжатые кулаки на стол, Тайлер с жаром докричал: – Молю Бога, чтобы ты куда-нибудь уехала! Как бы мне хотелось, чтобы ты отправилась в Нью-Йорк или в Калифорнию и начала напряженно трудиться! Но ты никогда этого не сделаешь, хотя в глубине души согласна с моими оценками и суждениями.

Прежняя слабая улыбка вновь коснулась губ Делии.

– Возможно, так оно и есть, – кивнула она. – И все же не совсем. Ты, безусловно, прав, утверждая, что я никуда не уеду, чтобы напряженно трудиться и жертвовать собой. Но одна жертва все же принесена. Я уже бесповоротно отказалась от планов относительно актерской карьеры.

– Что?! – выдохнул Тайлер, вытаращив глаза. – Что ты сказала?

– Я не буду актрисой.

Вспыхнувший было в его глазах огонек надежды так же быстро погас, и он с подозрением спросил:

– В чем дело? Почему?

– Считай, что я притворялась, – ответила Делия спокойно. – Надеюсь, Тай, что ты не будешь сожалеть и чувствовать себя несчастным, вспомнив когда-нибудь те горькие слова, которые сказал мне сегодня. Очень хотелось бы… И если ты в самом деле женишься на Уинн Коулс… – Делия умолкла и махнула рукой. – Во всяком случае, я пришла не для того, чтобы публично демонстрировать свою ревность – притворную или настоящую. Мне необходимо посоветоваться с тобой. Хочу задать тебе один вопрос как адвокату.

– Не исключено, – вздохнул Диллон, не сводя глаз с Делии, – что я все-таки набитый дурак.

– Мой вопрос чисто юридический, – покачала она головой.

– Но ты сама отказалась… Ну хорошо. Давай советуйся. Какой вопрос не дает тебе покоя?

– Я должна его тщательно сформулировать, – ответила Делия и, помолчав несколько секунд, открыла сумочку и начала рыться в ней, разыскивая листок с записью. – Это так называемый гипотетический вопрос. Я изложила его в письменном виде. – Револьвер, который ей мешал, Делия положила на колени. Наконец она нашла записку, развернула ее и монотонным голосом зачитала: – «Вопрос Тайлеру Диллону. Если какое-либо лицо решит совершить убийство по соображениям, которые оно считает вполне законными и оправданными, и если оно намерено не скрывать свое деяние, а, наоборот, признаться в нем и строить свою защиту ссылкой на те обстоятельства, которые послужили причиной совершенного деяния, то что в данном случае целесообразнее для этого лица: заранее подготовить официальное заявление с описанием этих обстоятельств и передать его адвокату или же только потом, после ареста, рассказать адвокату относительно причин, побудивших к убийству?» – Сложив листок, Делия вместе с револьвером положила его обратно в свою сумочку и, взглянув на Тайлера, резюмировала: – Такова суть вопроса.

Несколько секунд ошеломленный Тайлер смотрел на девушку.

– Дай мне твой листок, Дел, – наконец попросил он.

– Мне нужен только ответ, – покачала она головой.

– Откуда у тебя револьвер? – Он продолжал есть ее глазами.

– Он принадлежал моему отцу.

– Револьвер заряжен?

– Еще нет, но сегодня утром я купила пачку патронов.

– Дай мне взглянуть на него.

Делия опять отрицательно качнула головой.

– Кого ты собираешься убить? – Диллон встал и, обойдя письменный стол, остановился рядом с девушкой. – Не пожалел бы правого глаза, – произнес он с расстановкой, – лишь бы узнать наверняка: реальные ли беды, обрушившиеся на твою семью, лишили тебя душевного равновесия или же ты опять избрала меня объектом своей тренировки? Независимо от наличия или отсутствия у тебя актерских дарований, я не раз имел возможность убедиться в твоем несравненном умении драматизировать события и сопутствующие обстоятельства. Ей-богу, не пожалел бы и правой руки…

– Ты как-то объяснил мне, – прервала его Делия, слегка откинув голову назад, чтобы видеть его лицо, – дабы не ставить адвоката и себя в неловкое положение перед законом, обсуждая щекотливую проблему, лучше всего изложить ее в форме гипотетического вопроса. Вот я и последовала твоей рекомендации.

Диллон буквально застонал от отчаяния.

– Разве не ты сам учил меня?

– Отдай мне этот листок… и револьвер. – Он протянул руку.

– Не устраивай сцены и не драматизируй ситуацию, Тай, – отстранилась Делия, не выпуская из рук сумочки. – Ты прекрасно знаешь: я не склонна действовать очертя голову.

С минуту он молча смотрел на нее, плотно сжав губы, затем вернулся к письменному столу, причем сел на его краешек, не отрывая ног от пола, и, сложив руки на груди, начал тоном профессионального адвоката:

– Хорошо. Я – твой адвокат, и ты задала мне гипотетический вопрос. В данном конкретном случае я бы посоветовал изложить письменно все обстоятельства в виде подтвержденных под присягой показаний и передать документ адвокату. В документе не должно быть ничего, что указывало бы на намерение кого-то убить, а лишь детальное описание предшествующих обстоятельств. Закон обязывает адвоката информировать обо всех известных ему готовящихся преступлениях.

– Информировать? – удивилась Делия.

– Да, сообщать.

– Кому?

– Соответствующим властям.

Тогда, значит, я хорошо сделала, что обратилась к тебе всего лишь с гипотетическим вопросом.

Когда Делия была уже почти у порога, Тайлер бросился за ней и схватил за руку.

– Делия! Дел! Ради бога…

– Разве я не просила тебя не устраивать сцены? – вырывая руку, холодно бросила она и вышла.

Сперва Диллон рванулся, словно пытаясь догнать ее и остановить, но вместо этого, подождав, пока Делия скрылась за дверью приемной, устремился в противоположном направлении – к последнему кабинету по коридору. Диллон уже поднял руку, чтобы постучать, но дверь внезапно распахнулась, и он оказался лицом к лицу с плотным мужчиной в рубашке с закатанными рукавами, на которой выделялись красные подтяжки.