Тул по дороге рассказал Вэну, как сударыня Липа прошлым летом спасла его из рук тилюдовцев.

– То-то, – сказал Вэн, – наш Пафий посмеивался над Тилюдом, что тот собрал всех рыжих-пламенных со всего королевства, так что дворец чуть не загорелся. Между прочим, хоть они с Тилюдом и друзья, но сдаётся мне, что Пафий вовсе не хочет, чтобы Тилюд тебя поймал, он, видимо, не очень-то доверяет своему другу.

Невешайнос спросил Вэна, почему тот не женится сразу на Лане, а собирается приехать за ней только осенью, месяца через четыре. Оказалось, что Вэн недавно получил наследство и теперь строит большой дом, который будет готов к концу лета. Так за разговорами они незаметно проехали большую часть дороги и последний отрезок пути каждый думал о своём: Вэн о будущем доме и семейной жизни, а Тул опять вспоминал родителей.

Сударыни Липы дома не оказалось, она уехала в столицу, но должна была вернуться в среду или в четверг на будущей неделе, поэтому Вэн оставил ей письмо и к вечеру они с Тулом вернулись домой.

Помолвка состоялась, как и намечали, в субботу. Приехали родители Анны, сударыня Липа и, конечно, Геллон с женой.

Вэн преподнёс своей невесте ожерелье арабской работы, а сударыня Липа молодым – набор столового серебра. Стол накрыли в саду под яблоней, которая, как выяснилось, была ровесницей невесте, что дало повод пожелать молодым такой же красивой и богатой жизни, как у этой, действительно, щедрой каждый год на плоды яблони.

Глава 2

В понедельник провожали Вэна. Уже давно были уложены вещи, запряжены лошади, а он всё никак не мог прервать безмолвный разговор с Ланой, выпустить из своих рук её руки, оторвать свой взгляд от её глаз, полных любви и слёз.

Окружающие, как те, что уезжали вместе с Вэном, так и остающиеся, понимая состояние влюблённых, делали вид, что у каждого из них ещё есть какая-то работа. Солдаты уже в который раз подтягивали и поправляли переметные сумы и подпруги, кучер с озабоченным видом осматривал колёса кареты, которую с двумя лошадьми было решено оставить у Клема, ещё и ещё раз рассказывал Эму о характере оставляемых лошадей. Тала – служанка Веты, которая по просьбе Вэна и Ланы приехала помочь невесте завершить подготовку приданого, тоже то подходила к солдатам, разговаривала о чём-то с кучером, то возвращалась в дом. Клем то подносил солдатам ещё ведёрко овса, то подбрасывал травы лошадям, переступающим с ноги на ногу.

У Невешайноса настроение было не лучше, чем у Ланы. Вчера он говорил с Вэном о том, чтобы пользуясь охранной грамотой Тилюда, вместе с ним пересечь Тилюдию, но Вэн наотрез отказал ему. Вэн был согласен, что грамота даст возможность его будущему родственнику беспрепятственно миновать самый опасный участок пути, но ведь на родине того ожидала встреча со стражниками Жадея, и ничего хорошего она не сулила.

Поэтому-то Невешайнос с такой тоской смотрел на все эти преддорожные сборы и хлопоты. Но он, пожалуй, и самому себе не признался бы, что ему хотелось не только повидать родителей, но и Вету, которая прислала с Вэном короткую записку, где спрашивала, не получал ли Невешайнос разрешения вернуться на родину и если да, то приглашала его заехать в замок Торнгода. Оказывается, Торнгод просил Адея Первого разрешить Гранстулафертонионсию – сыну лесника Норстена (вы ведь, надеюсь, помните, что таково было полное имя Невешайноса) вернуться на родину. Свою просьбу Торнгод обосновывал тем, что два года тому назад Гранстулафертонионсий спас из рук разбойников его дочь и показал себя как храбрый и благородный человек. Посланец Торнгода не только с письмом, но и с хорошими дарами Адею уехал в королевство Дубовых Лесов уже месяц тому назад, но от него не было никаких вестей. Вета думала, что, может быть, гонец напрямую поехал к Тулу с разрешением Адея, так как замок Торнгода был несколько в стороне от прямой дороги. Но, к сожалению, никакого ответа на эту просьбу не получил и Невешайнос. А дело было в том, что Адею очень понравились подарки Торнгода, и он решил тянуть с ответом в ожидании того, что Торнгод пришлёт ещё одного гонца с письмом и подарками.

– Ишь, как этот Торнгод хлопочет за бунтовщика, – сказал Жадей своему министру финансов. – Раз уж он так нужен, то, думаю, Торнгод раскошелится ещё на подарки, а там посмотрим, может быть и разрешим этому маленькому разбойнику вернуться, а потом его арестуем за непочтение к королю, и пусть Торнгод ещё потрясёт мошной.

– Очень хорошая мысль, Ваше величество, и как это великодушно простить бунтовщика, и как это мудро использовать его для пополнения королевской казны. А этот Торнгод, наверное, думает, что мы так сразу и побежим ему навстречу. Ничего, пусть подождёт!

Так вот и вышло, что посланец Торнгода жил в столице Жадея уже месяц, каждый день ходил в королевский дворец, и каждый день первый министр говорил ему:

– Его величество занят важными государственными делами. Ваше письмо и подарки вручены Его величеству, но ему некогда заниматься разными бунтовщиками. Зайдите завтра.

Но завтра повторялась та же история. Посланец Торнгода ругательски ругал себя за то, что не догадался взять с собой почтового голубя и через месяц бесполезных хождений послал одного из своих сопровождающих к Торнгоду с отчётом о состоянии дел и с вопросом, как быть дальше.

Но ничего этого Невешайнос не знал. Торнгод даже Вэну не сказал о том, что просит за Невешайноса, а Вета – ну что взять с девчонки? – просто-напросто проболталась. Отец ей намекнул только, не вдаваясь в подробности, что, может быть, Невешайносу разрешат вернуться на родину, а она подумала, что это уже почти решённое дело. Конечно, и Вету нельзя строго судить. Ей очень хотелось, чтобы Невешайнос вернулся на родину. И ещё ей очень хотелось повидать своего спасителя…

Но вернёмся во двор Клема. Вэн последний раз взглянул в глаза своей невесте, поцеловал её и сказал:

– Ну, нам пора. Как только доберусь, пошлю тебе первого голубя, а за несколько дней до приезда – второго. Ты тоже пошли мне голубя месяца через два. Не тоскуй, я думаю, что всё будет хорошо. До свидания, моя радость! Храни тебя, Господь!

– И тебя тоже, – отвечала Лана.

Вэн вскочил в седло, солдаты тоже и небольшой отряд двинулся в путь. Всё семейство лесника и Геллона, а так же Тала махали ему вслед.

Через несколько дней прилетел почтовый голубь с подробным письмом, и тут Невешайнос убедился, как правы были дядя Клем и Вэн, которые, хотя и по другой причине, были категорически против его намерения отправится через Тилюдию вместе с Вэном. Вэн сообщал в этом письме, что едва они переехали мост и проехали по тилюдовской земле несколько сот шагов, как их окружили человек пятьдесят всадников, вооружённых мушкетами и арбалетами, которые были наведены на Вэна и его спутников. Командовавший отрядом капрал с красным шарфом на шее, назвавшийся Бартоком («Атаман» заметил тут Невешайнос) потребовал объяснений. Когда же Вэн предъявил ему охранную грамоту Тилюда, капрал заявил, что он неграмотный и грамота ему ни о чём не говорит.

– Лучше выдайте нам хорошо известного вам Невешайноса, – заявил Барток, – и после этого можете ехать куда хотите.

– Невешайноса я, действительно, знаю, – сказал Вэн, который понимал, что скрывать это нет никакого смысла. – Но у нас его нет, он живёт у вас в Тилюдии, а где – не знаю, ищите его у себя.

– Хорошо, сейчас мы его найдём, – сказал Барток и велел своим солдатам проверить, не носит ли кто-нибудь из спутников Вэна парик или приклеенные усы. Вэн дал своему отряду команду не сопротивляться, чтобы избежать столкновения. Ведь на стороне тилюдовцев был слишком большой перевес в силах – пятьдесят человек против семи.

Но напрасно тилюдовцы дёргали солдат Вэна за усы и волосы. У всех всё было настоящее, Невешайноса они, конечно, не нашли. Когда Вэн сказал, что он сообщит об этом беззаконии «великому королю и могущественному волшебнику Тилюду Десятому», Барток, дерзко усмехаясь, заявил: