Литмир - Электронная Библиотека

Глава 19

Могу вас уверить, что, когда вам в мясо входит лезвие длиной в двенадцать сантиметров, это очень неприятно. Ее движение было таким быстрым, что я не мог его предотвратить Однако благодаря моей потрясающей реакции я сумел его немного парировать, отчего кинжал, вместо того чтобы пощекотать мою аорту, вошел наискось, в бок.

Я вырываю его из раны, и струя крови бьет на два метра. Грета отшатывается. Девушки всегда боятся испортить свои тряпки.

– Правильно сделала, что отпрыгнула, – говорю я ей. – Кровь плохо отстирывается.

Она тяжело дышит, как гиена.

Я делаю из платка тампон, чтобы остановить кровотечение.

– Ах ты шлюха тевтонская! – говорю. – Таким подлым ударам вас учат в школе?

– Замолчи! – сухо приказывает она.

– Нет, моя маленькая, молчать будешь ты. Откуда на меня свалилась такая девица? Это ж надо: приходит за порцией постельных удовольствий с тесаком в трусах! Хватит трепа. Теперь ты мне скажешь, куда спрятала BZ 22! Нет, сначала ты скажешь, что такое этот BZ 22.

– Как! – восклицает она. – Ты этого не знаешь?

– Я же тебе говорю... Ты что, думаешь, я хочу поиграть в угадайку?

– Ты слышал об атомной энергии? Эта штука раздробляет материю. В лампе содержится газ, ускоряющий процесс раздробления. Этот газ очень редкий. В мире существует всего четыре капсулы с ним, и все у Германии.

– За исключением одной...

– Да, за исключением одной. Союзники ведут такие же исследования, но у них нет газа, и они готовы дорого заплатить, чтобы заполучить его.

– Если я правильно понимаю, ты не ярая патриотка?

Мое замечание хлещет ее, как удар плеткой.

– Избавь меня от твоих комментариев.

– Ладно. Скажи мне, где спрятала лампу, и можно будет строить любовные планы...

Она разражается хохотом.

– Ты ударился головой! – улыбается она.

– Да вроде нет...

Я вытаскиваю чемодан Бравара, отсоединяю микрофон и пишу на листке блокнота адрес моего приятеля, после чего звоню коридорному.

– Вот «штука», – говорю я. – Через четверть часа этот чемодан должен быть доставлен по назначению.

Он обещает заняться этим, бросив все дела. Я жестом отпускаю его и наливаю себе стаканчик портвейна. Потом расстегиваю пиджак, который застегнул, чтобы коридорный не заметил моей раны. Кровь остановилась.

– Знаешь, какую шутку я с тобой сыграл, моя нежная садистка? Я установил в комнате микрофон, и все, о чем мы говорили, записано. Ручаюсь, что твой друг Карл отдаст целое состояние, чтобы получить эту пластинку. Он даже предпочтет ее дискам Тино Росси.

Она не может опомниться.

– Теперь аппарат в пути на базу. Один мой друг сделает две копии нашей милой беседы и поместит их в надежное место. Неплохо задумано, а?

От изумления она так разинула рот, что можно запросто любоваться ее миндалинами.

– На что ты надеешься? – едва слышно спрашивает она.

– На все...

– То есть?

Я наливаю себе новую порцию портвейна.

– Мне нужны три вещи: лампа, Жизель и возможность уехать в Англию.

– Это слишком! – усмехается она. – Может, тебе и удастся заполучить BZ 22 и удрать с ним, хотя это маловероятно. Но не рассчитывай, что сможешь освободить свою девку. Карл сохранит ей жизнь только в обмен на лампу.

Она размышляет.

– Сколько бы я ни искала, вижу только один возможный выход.

– Говори...

– Я дарю тебе свободу, и это все. Верни мне пластинки, и я дам тебе удрать в Англию. Даже лучше: помогу с побегом!

Я пожимаю плечами.

– Я не изменю своего решения, милочка. Или я получаю три известные вещи, или ничего. Теперь я влип в эту историю по уши, а у меня нет привычки спорить по мелочам, когда занимаюсь делами такого масштаба Или я одержу победу, или отправлюсь к предкам. Середины быть не может.

– У тебя нет сигаретки? – спрашивает она.

Я достаю ей сигарету и прикуриваю.

Она с наслаждением делает несколько затяжек и вздыхает: «Спасибо».

– Ты действительно крутой парень, – шепчет она.

– Настоящий утес.

– Но одной смелости мало. Если позволишь, теперь я изложу ситуацию. Ты думаешь, что очень хитер со своей записью, но она, по сути, интересует только меня.

– Объясни!

– Так вот, невинная овечка, из-за нее гестапо может мне сесть на хвост, но поскольку я сама осторожность, то, не теряя времени, убегу в Лондон. Ты только ускоришь события.

Я закидываю в себя большой стакан портвейна, чтобы прочистить голос:

– В этих условиях, дорогая, я применю сильные средства. Я позвоню Карлу, попрошу его приехать, расскажу ему правду и в качестве доказательства своих слов представлю запись. Он заставит тебя признаться, куда ты спрятала лампу, поверь мне. Знаешь, какие методы он к тебе применит? Так я спасу жизнь себе и своей подружке.

Она не отвечает сразу, потом кашляет из-за дыма, щекочущего ей нос.

– Не будь ребенком. Ты прекрасно знаешь, что мы никогда не собирались оставить в живых тебя и твою девку. Обещания Карла...

Я хмурю брови. Я догадывался, что на слово этих людей полагаться нельзя, и рад услышать от нее подтверждение моей догадки. Так я вижу реальность, как она есть. Она не блестящая, но, может быть, если я сумею взяться за дело, положение еще можно спасти.

– Ты правильно сделала, что сказала мне это, – говорю я. – Раз так, применю вот этот метод.

Я подхожу к Грете и отвешиваю ей великолепный удар в челюсть. Она растягивается на ковре, издав тихий стон.

Я уже давно хотел расплатиться с ней прямым правой.

Наклоняюсь: малышка Грета спит, как сурок. Я дал ей безотказное снотворное. Пока она витает где-то в районе седьмого неба, я крепко привязываю ее к медным спинкам кровати, после чего подбираю ее упавшую сигарету и докуриваю, дожидаясь, пока красавица вернется на землю... и ко мне.

Это происходит скоро. Она смотрит на меня, как тигрица на боа, собирающегося ее укусить.

– Время поджимает, Грета. Ты мне немедленно скажешь, где спрятала лампу.

Она не отвечает.

Я расстегиваю свой кожаный ремень и срываю с малышки одежду. Мне не очень нравится роль папы с розгами, но я говорю себе, что она заслужила этот маленький сеанс. Ножевая рана еще болит и жестоко напоминает мне, что за куколка Грета. Я начинаю с нескольких ударов ремнем. Она их выдерживает очень хорошо. Я быстро понимаю, что этой церемонии недостаточно, чтобы наставить девочку на путь признаний, разуваю ее и тушу несколько спичек о подошвы ее ног, показывая, что могу быть жестоким. Она воет, как волчица. Я затыкаю ей рот кляпом, чтобы не навлекать визит полиции. Но я не в форме. Есть вещи, делать которые мне не по душе. Сколько бы я себе ни повторял, что эта девчонка хуже помойного ведра, что она с наслаждением вырвала бы мне глаза, если бы роли переменились, что она уже доставила мне немало неприятностей, я отказываюсь продолжать физическое воздействие на эту очаровательную особу. Однако должен же существовать безболезненный способ сделать эту киску разговорчивой.

45
{"b":"69933","o":1}