– Здравствуйте, Артём Николаевич.

– И вам не хворать, Михаил Лукич.

– Восточный ветер подул – это надолго, надо и легкие бороны готовить, тяжелые отковали скручивают, что не видно на зябь бороновать заходить, а там легкими по озимым работать.

– Плуги надо бы отцепить, да Пашке сказать, чтобы семена в складе перекинул.

– Так уже зерномет в амбар потащили. Ох, ранняя весна глянь как сушит.

– Прорвемся, мы вон как о влаге с осени позаботились. Лукич, сегодня первый бензовоз с солярой придет, приготовься сливать.

– Дак и готово все, давно жду.

– Шеф, с чего начинать? – вмешался в разговор, подбежавший Пашка.

– Павел Владимирович! С овса завсегда начинают помнишь сей в грязь – будешь князь, потом ячмень, но тоже пораньше, когда терны зацветут пшеничку яровую, а как голой задницей на земле тепло, так и просу черед пришел, – отвечал за Артёма Лукич.

– Чьей задницей пробовать будем? – отшучивался Паша.

– Так известно чьей – твоею, а то помру, а ты – неуч, на кого шефу опереться?

– Я по образованию – энергетик! А вы из меня хрен знает кого лепите!

– Вообще–то термометры куплены, вам все с голой жопой на танки, – поддержал разговор Артём.

– Паш, работать надо для разговоров у нас целая зима была.

– Да у вас хоть зимой, хоть летом все одним цветом, хоть бы налили – начало нового сезона.

– Я тебе сейчас люлей, ох, как налью.

Лукич шутливо замахнулся, Пашка ловко увернулся и торопливо пошёл в сторону склада, бубня себе под нос:

– Как работать, так Павлик.

Артёму от чего-то стало хорошо, ему всегда с этими людьми было легко, любил он их, всех любил. Он заметил, как в их сторону совсем по-взрослому вышагивал Ванюшка, подойдя он важно протянул руку:

– Доброе утро, Михаил Лукич.

– И тебе не спиться, малец, а чего не в школе-то?

– Сегодня суббота.

– А ну тогда оставайся, видишь работа закипает, а нам руки завсегда нужны, – закончив фразу Лукич пошел на нефтебазу, надо бы замки проверить. Сын, оставшись наедине с отцом, принялся поучать.

– Артём Николаевич, почему ботинки не протёр? Хорошо хоть оделся правильно, ты же начальник, вон тебя все шефом зовут.

Отец залюбовался как солнечные лучи играли в огненно-рыжих волосах сына, казалось, что он весь светится.

– Ты почему без шапки?

– Тепло, весна, но убор при мне, – и предусмотрительный Иван достал вязаную кепку из кармана.

– И для тебя прихватил, полезешь же бороны крутить, знаю я, даром что шеф.

– Сынок, ты эти барские замашки брось, у нас, в казаках, ни бар ни халуёв нет, запомни. Как там мать?

– Дрыхнет.

– Ну-ну, давай поуважительней!

– Все понял, пап, ты не переживай, я её, по-своему, люблю.

– Мать она тебе, и любить должен, и заботиться и не по-своему, а крепко, как казак.

– Так оно и будет, – вздохнул ребёнок.

Проснувшись Лиза долго не могла заставить себя встать с постели. Слишком сладким был сон. Ей было даже немного стыдно. Снился Алексей. Каким же он был красавцем и какие позволял себе вольности. Все тело девушки ныло в приятной истоме. Подойдя к зеркалу, она увидела румянец, разлившийся по щекам. Впервые за долгое время понравилась сама себе – слегка вздёрнутый нос, струящиеся русые волосы с высветленными от солнца прядями, а милые веснушки показались неповторимым украшением. Поставив руки на тонкую талию, крутнувшись у зеркала, кокетливо хохотнув, она начала сборы на работу, напевая любимую мелодию.

Улица встретила её тёплым ветерком. От свежего воздуха она словно протрезвела. Зачем мечтать о несбыточном? Она не Оксана и в априори не способна на подлость. Так помечтала и хватит!

У магазина её поджидала группа местных пенсионеров.

– Доброе утро, Лизонька. Задерживаешься.

– Хлебовозки ещё нет. Вы опять толпитесь.

– Так пора уже. С шофёром надо тебе по строже, – поучала Анфиса.

– Они вчера классом встречались, чего прицепились? Это нам старым не спиться, – заступилась Филипповна.

– Не встреча, а в мире животных. Да, Николаевна? – дед Кузьма посмотрел в сторону Клавдии.

– Она вон очки тёмные крупные одела – стрекозу изображает.

– Кузьма, как бы она тебя как того комара, – смеялся кто-то из женщин.

– Не, она ещё не решила: может стрекоза, может медведица, а по мне так белка с фонарем!

– Чего ты несёшь? Не в себе или принял с утра на грудь?

– Я-то в себе, но вот если мы попросим уважаемую Клавдию Николаевну снять очки, то боюсь ослепнем от фонарного света, а по прыжкам на деревьях она со вчерашнего дня чемпион хутора.

В этот момент к магазину подъехала хлебовозка и Лиза не слышала продолжения разговора, только бесконечные взрывы хохота мешали ей принимать товар, про себя она ругала Митьку: «зачем он всё своему деду Кузьме рассказал». Отпустив машину, продавец вышла за покупателями, которые уже видно и не спешили, сильно удивилась перемене настроения – женщины смахивали слезы, а единственный мужчина тихо говорил:

–…. Я ей не знал, чего и ответить то, пообещал конечно, а она тихо так «спасибо», будто и голос уже не отсюда.

– По всему видать пора пришла – вот и детей собрала, и гроб заказала, – резюмировала Анфиса.

– Так ведь молодая ещё, мы то с ней годки, в школу вместе бегали она всегда лучшая во всём, –крупные слёзы покатились по небритым щекам Кузьмы.

– Ну начали за здравие, заканчиваем за упокой?! – Лиза с вопросом оглядела всю компанию.

– Ты, Лизка, не шуми, вон Зинаида гроб себе заказала.

– Да, Лиз, я к тебе как всегда прямо с утра, в общем наждачка мне нужна.

Из глаз девушки не произвольно брызнули слёзы. Как же так, вчера Таня сказала, что маме получше. Хотя она слышала, что перед смертью часто у больных людей улучшается самочувствие. Надо вечером после работы зайти проведать.

Весь вечер Валентин ходил по своему дому из угла в угол, ни один из планов, приходящих в голову, не устраивал его до конца, пока глаза не наткнулись на бутылку водки. После третьего выпитого стакана он решился на звонок Оксане, но та не отвечала ему. «Видно Татьяну с хахалем развлекает», подумал мужчина. Пятый стакан водки остановил попытки дозвониться, как и вообще все его действия – уснул мертвецким сном. Пробудился только ближе к обеду субботы, теперь у него на сотовом была масса непринятых звонков: два от жены, остальные от Оксаны. Первой он набрал жене Артёма:

– У нас форс мажор – кто-то обчистил сейф, – Валентин сказал вместо приветствия.

– Ищи документы, где хочешь. В понедельник в десять уже собрание, в противном случае больше не попадайся мне на глаза.

Не зная, как поступить, мужчина бросил ружье в машину, позвонил своей жене и поехал в соседнюю деревню к «любимой тёщеньке».

Звонок мужа застал Любу за завтраком, когда вся семья с аппетитом ела сырники. Алёнка ухаживала за старшими, подавала ароматный травяной чай. Антонина с Геннадием без лишней скромности залюбовались дочерью. Алексей расспрашивал Татьяну о новой знакомой – Елизавете. Тут в дом забежал фельдшер – Илюшка, и с дрожью в голосе закричал:

– Тетя Зина, Артём горит!!!

Все немедля высыпали на улицу, последней еле-еле вышла Зинаида:

– Ну, чего стоите? – слегка подтолкнула она в плечо Геннадия, – На беду, надо всем миром, а то вон пол хутора уже в дыму.

И пока Геннадий трусцой выбегал с калитки, Алексей уже подбегал к месту происшествия. Огнём была охвачена довольно большая территория. Артём весь в саже, не теряя самообладания, громко раздавал команды:

– Егорка, уводи скотину на пастбище! Ферма сейчас вся займется огнём.

Михаил Лукич сидел в кабине трактора и опахивая нефтебазу, отрезал от неё огонь. Трясясь в кабине, он приговаривал: «Господи, помоги, отведи беду. А то Артём всё галдил: «отцепи плуг, отцепи плуг». Скоро трактор заволокло дымом и в нем стало не видно мужчину.

– Пашка, спасай склад, спасай семена! – кричал Артём, разворачивая шланг с пожарной бочки, наполненной водой.