– Угу…
Соня не узнала, собирался ли отец сказать ей что-то ещё, потому что в этот момент в трубке появился новый голос:
– Ту! Ту-у-у!.. Ну еда же горит, ну ты где?
– Иду! – выкрикнул отец мимо трубки и тут же продолжил в динамик: – Дочь, пора бежать. А то без меня пожар, потоп и землетрясение.
– Да-да, конечно. Пока, пап.
– Пока, дочь. И запомни, прошлое осталось в прошлом. Оно не вернётся. Да?
– Угу. Пока.
Отец повесил трубку, не попрощавшись во второй раз. И телефон тут же коротко взвизгнул вибрацией. Это ведь была неправда, что прошлое остаётся в прошлом. Иногда оно всё же протягивает холодные костлявые руки и хватает за глотку, не давая вздохнуть. Прошлое пишет письма на хрупкой старой бумаге. Прошлое совершает звонки с номеров, давно исчезнувших из телефонных книг. Прошлое смотрит с забытых фотографий в пыльных альбомах. И как оказалось, прошлое пишет в социальных сетях. Печатает чужими руками: «Привет, как дела?», и ставит смайлики.
Соня отбросила телефон, словно он превратился в мохнатого паука, пригревшегося на ладони.
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
К следующему утру раздражение Дарьи никуда не делось. Только теперь оно было направлено не на старуху, занявшуюся вдруг самодеятельностью, и не на неизвестную «китаяночку», а на цель поближе. Ей казалось, что Степан собирается чересчур медленно, обязательный утренний кофе пьёт чересчур громко, да и вообще ведёт себя так, будто нарочно пытается досадить. Но хуже всего было даже не это.
– Какого хрена она тебе не отвечает, Стёпа? – порыкивала девушка, вышагивая взад и вперёд по однокомнатной квартире, как тигр по клетке. – Вы с ней встречались же, ну?!
– Встречались… – вяло отвечал парень. – И что?
– Это у тебя надо спросить… Всё, давай, иди работу ищи! Просидел вчера весь день за игрульками.
Парень закатил глаз и горестно всплеснул руками.
– Слушай, ну какие игрульки? Я вчера весь день по собеседованиям мотался. Присел поиграть прямо перед твоим приходом. Ну не берут меня! Опыта мало, образование не то… за нормальные деньги не устроиться!
Дарья, собиравшаяся было отправиться в комнату, рывком развернулась. Молодой человек отпрянул к входной двери. Девушке не потребовалось даже ничего говорить. В её прищуренных глазах вспыхнула такая ненависть, что он, высокий и плечистый, показался вдруг самому себе слабым и маленьким, беспомощным, как кролик.
– Ладно, я иду, иду, чего ты сразу…
Дарья отправилась в комнату, не прощаясь. Входная дверь хлопнула, когда она уселась за подобие туалетного столика, собранного из письменного стола, настольной лампы без плафона и принесённого из прихожей мутноватого квадратного зеркала.
– Засранец! – прошипела она и тяжело вздохнула. – Скорее бы всё это кончилось уже!
Несколько раз глубоко вздохнув, успокаивая нервы, Дарья принялась за работу. В первую очередь она пристально осмотрела своё лицо, невыразительное и блёклое, бледнокожее, испорченное несколькими воспалёнными угрями – платой за обилие косметики. Придавила ободком жёсткие, пережжёные краской волосы, хотя в этом и не было необходимости, ведь на лицо они всё равно не падали, торчали в разные стороны, как солома. Потом девушка открыла выдвижной ящик и в задумчивости уставилась на его содержимое. На всё то, что Степан называл барахлом. Всё то, что она сама называла магией. Ещё одной магией.
Она принялась за дело уверенно – сказывался богатый опыт. Если рука набита, то ничего сложного в этом нет. Выровнять тон и текстуру кожи, спрятать угри и замазать бледные веснушки, рассыпавшиеся по носу и щекам – одно средство. Сделаться немного темнее, придав смуглость, свойственную людям южных кровей – другое. Не забыть про шею и верхнюю часть груди, чтобы не возникало бросающегося в глаза контраста. Затем приходит черёд теней. Для этого нужно знать анатомию, но совсем немного, буквально по верхам: выделить скулы, сделать щёки визуально менее округлыми. Несколько штрихов на крыльях носа – и из славянского курносого он превращается в тонкий, чуть длинноватый и куда более подходящий новому облику. Контур губ поддаётся корректировке ничуть не сложнее, несколько минут работы – и данные природой, тонкие и бескровные, они превращаются в чувственные, полные и тёмные, будто налитые кровью. Тени на нижних и верхних веках заставляют глаза выглядеть больше, а взгляд делают томным и пронзительным. Цвет радужки легко меняется линзами, превращающими водянисто-голубой окрас в тёмно-карий. Вот с этим ей повезло, если бы радужка от природы была тёмной, то сделать глаза светлыми было бы куда сложнее.
Пристально оглядев своё отражение, Дарья усмехнулась. Прочистив горло, она произнесла, пробуя разные тембры и интонации:
– Я вижу, вижу… Кхм… Я вижу! Вижу! Так… Я… ви-и-ижу! Нормально.
Завершил образ тяжёлый парик. Тёмные волнистые локоны легли на плечи, одновременно придавая её облику загадочности и делая лицо ещё более худым и вытянутым. В сочетании с массивным «золотым» ожерельем это будет смотреться как надо. Она скинула халатик из искусственного шёлка с вышивкой, пародирующей азиатский рисунок, и направилась к шкафу. Лифчик с эффектом пуш-ап увеличил грудь, а кофточка с глубоким вырезом удачно её подчеркнула. Юбку Дарья на всякий случай также подобрала подходящую – длинную, из тонкой летящей ткани. Просто если придётся встать перед клиенткой во весь рост.
К десяти утра она уже была готова. Плотные шторы погрузили комнату в таинственный полумрак, а купленная на китайском сайте гирлянда с тонкими свечами через дешёвую веб-камеру должна была производить впечатление настоящих свечей, при этом не чадя и не нагревая воздух. На всякий случай выждав ещё несколько минут и как раз успев перекурить, Дарья запустила программу для видеосвязи и позвонила клиентке.
Когда на экране возникло лицо немолодой женщины, девушка уже была полностью в образе. Она расслабленно откинулась на спинку компьютерного кресла, прикрыла глаза и сплела унизанные массивными перстнями с фианитом пальцы.
– Здра-а-авствуйте, Ага-а-ата… – залебезила толстушка на экране, изгибаясь в подобострастном поклоне.
Дарья помолчала некоторое время. Её взгляд цепко ощупывал лицо собеседницы, определяя, в каком та находится настроении. Интуиция работала на полную, в голове уже выстраивался примерный план беседы.
– Здравствуйте, Надюша, – наконец, снизошла Дарья-Агата до ответа. – Рассказывайте, как ваши успехи?
Полная женщина едва уловимо нахмурилась, и девушка среагировала на опережение:
– Впрочем, не утруждайте себя. Я вижу. Вижу и так.
– Ч… Что вы видите, Агата?
Дарья позволила лёгкой улыбке чуть тронуть уголки её губ.
– Что мы недооценили вашу соперницу, Надюша. Мы думали, что на её стороне только молодость и наглость, но… – она подняла руку и тут же уронила её на колено, словно не имела сил держать в воздухе.
– Но? – задохнулась клиентка.
– Но всё не так просто. Она беспринципна. Она зла. И она не чурается плохих методов, – Дарья сделал паузу и наклонилась к камере, следя, чтобы свечи отбросили глубокие тени вокруг её глаз. – Очень плохих.
– О господи мои!
Клиентка несколько раз перекрестилась лихорадочными движениями и закатила глаза, силясь разглядеть небо через серый потолок. Возможно, так лишь показалось Дарье, но в глазах у неё даже блеснули слёзы. Девушка позволила своей мнительной жертве недолго помариноваться в собственном страхе. Давить было нельзя. Лучше пусть сама себя накрутит.
– Порча! – наконец, процедила она замогильным голосом. – Порча на вас и очень сильный приворот на вашего мужа.
Надежда охнула и слёзы уже по-настоящему брызнули из её глаз. Она закрыла лицо ладонями, закачалась на стуле и, кажется, зашептала молитву.
– Она же к нам домой приходи-ила-а-а! – провыла женщина. – Что же падлюка-то така-а-ая! Бо-о-оже…
И она зашлась в рыданиях, искренних и горьких. Дарья скорчила сочувствующее лицо и постаралась говорить как можно проникновеннее, низким грудным голосом:
