– Ну, ну. Сейчас не время раскисать, Надюша. С порчей она совсем недавно обращалась к ведунье, так что у нас есть ещё время. Я вовремя всё разглядела. Ещё пара дней – и было бы поздно. Но сейчас вас ещё можно спасти. Вы слышите меня, Надя?

Женщина с трудом взяла себя в руки и кивнула.

– Да, Агата. Простите. Просто я так нервничаю, так переживаю! Я же люблю его, понимаете? А он… он…

– Ничего, ничего. Он вас тоже любит, это я ясно вижу. Но защититься от приворота не так-то просто. Тем более, что ваш муж и не знает о нём. Вы ведь держите слово? Ничего ему не говорите?

– Нет, что вы… Я всё делаю по вашим инструкциям. Просто так тяжело всё в себе держать…

Надежда снова собралась заплакать, а этого допускать было нельзя. Дарья-Агата быстро проговорила, пока женщина не принялась истерить по-крупному:

– За любовь нужно бороться! Это наша женская участь. Так что давайте начнём. У вас есть дома соль?

– Соль? А, да, конечно…

– Несите!

Женщина послушно унеслась в сторону кухни. Дарье захотелось было расслабиться и выйти на мгновение из образа, но она сдержалась. Девушка уже нарывалась на ситуацию, когда клиенты вели видеозапись разговора, и нарочно отходили от камер, чтобы понаблюдать, как она ведёт себя в одиночестве. Поэтому она приложила кончики пальцев обеих рук ко лбу и зашептала какую-то белиберду, хмуря густо подведённые брови.

– Вот! Агата?

Дарья медленно отняла руки от головы и открыла глаза.

– Всё лучше, чем я думала, – проговорила она. – Ваша оппонентка обратилась не к самой опытной ведьме. Так что из-за порчи ничего страшного пока не случилось. Ставьте соль перед камерой.

Надежда послушно придвинула банку к крохотному окуляру. Банка была весёленькая, вся в красных зайчиках, жующих синюю морковь. Дарья-Агата протянула руку и зашептала, запрокинув голову:

– Змея подколодная, тварь хладокровая! Нет у тебя силы! Нет у тебя власти! Как песок просыпается, как вода утекает, как ветер уносится! Забери всю погань, что желала Надежде, да переживи втрое!

Заученные, пришедшие из смутных детских воспоминаний фразы закончились, так что дальше Дарья просто артикулировала непонятные сочетания звуков, ещё сильнее понизив голос. Через несколько минут она почувствовала, что достаточно. Важно было не перегнуть палку, превращая таинство в цирк.

– Всё… – она снова откинулась на спинку стула, и тусклый свет электросвечей весьма кстати заставил её кожу выглядеть бледной, обескровленной. – Эту соль кладите себе в еду неделю. И мужу тоже, это ослабит приворот. Через неделю бросьте в банку сгоревшую спичку и кофейную гущу, потом выкиньте в мусоропровод. Когда будете выбрасывать, прошепчите три раза: «Песок, вода и ветер».

– Песок, вода и ветер, – эхом повторила Надежда, прижимая к груди заветную баночку. – И всё? Олежка ко мне вернётся?

– Если повезёт – да, – подарила клиентке малую толику надежды ведьма. – Но этого я гарантировать не могу. Порчу мы точно снимем, а вот приворот… Приворот давно сделан был. Укрепился на вашем Олежке, пустил корни в душу.

– Ясно… – женщина поникла.

– Не отчаивайтесь. Мы только начали.

Дарья-Агата демонстративно поглядела на массивные часы, тяготящие левую руку.

– Простите, Надюша. Меня ждут и другие люди. Если что-то случится – вы знаете, как со мной связаться, да?

– Да, Агата, спасибо вам огромное! Вы так за меня боретесь…

– Людям надо помогать! – произнесла Дарья с улыбкой и мягко подтолкнула женщину в нужном направлении: – Все мы что-то даём друг другу…

– Ах да! – спохватилась Надежда. – Сегодня…

– Как обычно. И за соль – половину обычного.

– Конечно, конечно! Спасибо ещё раз… Вы мне так…

– Простите, Надюша, надо бежать. Удачи! Благословляю вас!

Дарья щелчком отключила связь, убедилась, что Надежда отключилась, и расхохоталась, далеко запрокинув голову.

– Ну и дура, твою мать, господи! Какая же дура!

Коротко брякнул мобильный – пришла смс об упавших на электронный кошелёк тридцати тысячах. Дура или нет – оплату Надежда никогда не задерживала.

*

Отец перезвонил в обед. Сам, что случалось с ним в последние годы всё реже. Соня, как раз направлявшаяся в кафе на обеденный перерыв, почувствовала, что сердце у неё забилось, а к горлу от беспокойства и смутного предчувствия подкатила тошнота. То Степан напишет, то отец позвонит… Отойдя на край тротуара, она встала вплотную к старому зданию, чтобы не мешать прохожим. Некоторое время девушка задумчиво глядела на вибрирующую в руке трубку, после чего медленно, нехотя смахнула вправо, принимая вызов.

– Да, пап, – проговорила она.

– Привет, Соня. Не отвлекаю?

Отец говорил сухо и сосредоточенно, отстранённо. Словно думал о другом. Впрочем, он всегда думал о другом. Даже когда мама спрашивала, любит ли он её, перед самым разводом.

И, словно подслушав эту мысль и торопясь её опровергнуть, отец торопливо произнёс:

– Ты прости, что вчера так получилось. Ну, с разговором. Время неудачное было, правда. В общем, хочешь сегодня встретиться? После работы. Поговорим нормально.

Соня замешкалась.

– Пап, я сегодня…

– Наташа с маленьким уедут. Уже уехали. Её родителей проведать. Вернуться только в субботу. А у меня выходной.

Соня, уже начавшая было путь вниз по улице в сторону ближайшего кафе, снова шагнула в сторону и привалилась спиной к стене. Ещё вчера ей и самой хотелось увидеться с отцом, обсудить с ним всё. А сегодня… сегодня было уже поздно. Желание прошло.

– Пап, я… – девушка сглотнула. – Не знаю даже. Честно.

Отец тяжело вздохнул.

– Ну, если надумаешь – я тебя жду. Позвони только заранее, чтобы я к чаю чего-нибудь купил, ладно?

– Ладно, пап.

Он явно почувствовал, что дочь закрылась от него, спряталась в своей раковине, к которой привыкла за прошедшие годы. Которую он сам и помог создать.

– Я люблю тебя, Соня.

Девушка вздрогнула. Такого он не говорил уже минимум год, с момента рождения второго ребёнка, которого молодая отцова жена упорно называла «первенец». Мальчик же. Девочки в этом вопросе не в счёт.

Она открыла рот, не зная, отвечать ли, но отец сам нашёл способ выйти из неловкого положения.

– Ладно, бежать пора. Пока, Соня. Заходи вечером, я буду ждать.

Девушка промолчала и на этот раз. Отцу снова пришлось действовать первым – вздохнув, он повесил трубку. Соня отлепилась от стены и пошла в кафе.

В «Граблях» в это время дня было достаточно многолюдно, но битком забитым заведение назвать язык не поворачивался. Девушка быстро прошлась с подносом вдоль стоек с едой, почти не глядя набирая какую-то снедь, привычно махнула над терминалом мобильником, расплачиваясь. Села она на втором этаже у окна – на своём любимом месте, откуда было видно денно и нощно суетливую Пятницкую.

Соня некоторое время полюбовалась разномастным народом, спешащим по горбатым булыжникам мостовой. Пробежала мимо стайка студентов. Прошмыгнули курьеры в ярких плащах, торопливо крутя педали складных велосипедов. Вразвалочку прошествовала дородная смуглая дама в сопровождении целого выводка крикливых детей.

Соня смотрела, но не видела. Она жевала пищу, но не ощущала вкуса. Её мысли были далеко от того места, где она находилась. Далеко во времени и пространстве. В прошлом, которое, вопреки всему, вовсе не желало оставаться позади, а, напротив, становилось всё более настойчивым.

Всё так же механически пережёвывая салат, Соня достала из кармана телефон и зашла в соцсеть. Семён не писал новых сообщений со вчерашнего дня, да и вообще не был онлайн с вечера. Девушка ткнула пальцем в текстовое поле, поглядела на мигающий курсор… но пальцы её так и не двинулись над клавишами. Содрогнувшись, она закрыла программу, заблокировала телефон и со стуком положила его рядом с чашкой чая.

Секундная слабость минула, и она тут же обругала себя дурой. Вот уж что из прошлого было ей нужно меньше всего – так это внук полусумасшедшей старухи.