Ольга потеряла направление и перестала отслеживать, куда летит вместе с частью своего сознания, силой которого она удерживала перед своим внутренним зрением экран и Диму. Такого родного, любимого. Близкого и одновременно далекого.

Из сказанного Провидицей я сделал вывод, что у меня осталось совсем немного времени, чтобы вернуться в собственное физическое тело. Смысл этого состоял в том, что если я не сумею отыскать за отпущенный короткий срок способ вернуть свое тело, то на Земле как самостоятельная единица – индивидуум, человек, я прекращу свой земной век. Сколько мне еще отпущено?

Я заметил странную особенность, которая вначале несколько меня удивляла: осознав свое положение, я не испытывал ни малейшего страха или беспокойства. Да и с чего бы им взяться? Страхи я оставил той темной ночью у багровой реки.

Находясь за гранью смерти в обыденном ее понимании, все приобрело другие оценки. Многие прошлые переживания и проблемы выглядели теперь детской возней в песочнице, малозначительными, ничтожными. Я хотел вернуться, продолжить жизнь с тем опытом, что обрел в нематериальной безграничности и чувствовал, что на Земле меня ждут много незаконченных дел. Жизнь будет определенно другой и досадно, если ее продолжение не состоится – придется начинать потом все сначала.

От этой мысли защемило в груди – я хотел быть как все, пройти до конца свой путь на Земле, погулять под солнцем. А что есть Солнце? Я напрягся, связывая в памяти слово с тем реальным явлением, которое оно отражало. К счастью, ощущения о нем остались. Солнце я помнил.

Вероятно, опыт – это и есть установление связей между понятиями и объектами, которые они обозначают. А быть человеком – его переживать, чувствовать взаимоперетекание внутреннего и внешнего. Я в таковом случае, после того как прошел адаптацию, был человеком в меньшей степени. Многое ушло, истерлось в памяти и в сердце.

Я перебирал в уме то, что осталось, и старался пережить в ощущениях воспоминания о физическом мире. Наибольшие изменения претерпело понятие "времени". Провидица сказала "мало времени", а я не чувствовал, что за ним стоит. Странно, но для меня теперь год и день отзывались одинаково. Я сознавал фонетическую разницу между ними, улавливал смысл, но ни мог припомнить ничего из своего земного опыта, что могло бы мне показать разницу в ощущениях. Давно, вчера, позавчера, завтра. Воспоминания такого рода исчезли, как исчезло само значение времени. Здесь, в измерении неугасимого света, вечность пролетала как один миг, а мгновение могло растягиваться в вечность.

Окинуть мысленным взором пространство удавалось тоже с оговорками. Я ощущал разницу между тем, чтобы дойти до дерева, что растет на краю поляны и долететь до Древа Жизни. Но я не мог утверждать, что расстояния до них, как таковые, были разными. Древо Жизни и дерево на полянке выглядели неодинаково, но ощущались для меня равноудаленными, или, если угодно, равноприближенными. Я еще не научился перемещаться мгновенно, но считал, что это всего лишь вопрос тренировки. Способность летать существенно облегчала существование и расслабила меня на счет достижения моментальных перемещений.

В невидимом мире всякие размышления на тему местоположения в пространстве давались мне с трудом. Модель с тремя осями, расходящимися перпендикулярно друг от друга, в моих представлениях тут же искривлялась в немыслимые дуги, которые в обход желанию начинали двоиться, потом троиться и тому подобное. Отслеживание метаморфоз приводило неизменно к вывиху в мозгах. После чего я не мог думать продуктивно, пока все само собой постепенно не приходило в норму, как только я переключался на другую тему. Проделав несколько неудачных попыток, я на этот счет также успокоился. Свыкся с мыслью, что пространство наряду со временем иллюзорны. Я принял постулат, что если для человека они необходимы, то в тонком мире теряют свою актуальность.

Неужели я в самом деле перестаю быть человеком? Так быстро все меняется после адаптации. Я забыл, что такое спать; вкус многих продуктов, что приходили на ум, но я помню, хоть и смутно, родителей. Что еще? Я помню Ольгу! Я почувствовал, как встрепенулось мое сердце. Что-то кольнуло в груди и ответило на мои мысли о прекрасной белокурой девушке, которая осталась на Земле. Я надеялся, что она меня ждет. Более того, я был в том уверен. Грудь сдавило от понимания, сколько миров пролегло между нами. Но я чувствовал невидимую связь, что удерживала нас вместе. Это новшество появилось недавно. Я заметил, что как только подумаю об Ольге незамедлительно чувствую внутри сладкую тоску, необъяснимую словами.

Сколько времени минуло на Земле? День, неделя, год? Я понимал, что она расстраивается, что я не звоню. Ведь тот, кем я теперь представлен на Земле, занят своими делами, а Ольга думает, что он – это я. Гад! Что там творит с моим телом?! Попадись он мне. И чтобы я сделал? Я задал себе вопрос и понял, что не держу на похитителя зла. Есть досада, а ненависти нет. С другой стороны, как много я узнал и понял благодаря тому, что некто, Арнольд или Даниил (какая разница), сыграли со мной в игру "а ну-ка, отними".

Оля, Оленька! Я обязательно к тебе вернусь. Вдруг передо мной возникла целая гора красочных коробок, перевязанными яркими ленточками. Они сыпались, возникая прямо из воздуха. Их, наверное, было несколько десятков.

Я хотел поднять одну, но едва задел руками, коробка исчезла, а в меня хлынул поток энергии, заряженный теплом и любовью. Восхитительно! Я попробовал взять другую: повторилось то же самое. Что это означает? Я вспомнил про почту тонкого плана, что видел во время первого посещения. Мне за один раз переправили посылки, присланные с Земли. Такая большая гора свидетельствовала о том, что они накопились за то время, пока я был в карантине. Видать туда почта не доходит.

Каждая коробка содержала сгусток духовной субстанции. Посылки таяли в моих руках, а я вбирал в себя энергию любви, пропитывался ею. И точно знал, кто является отправительницей. Она очень любит меня – послания говорили об этом красноречивее слов.

Моя энергия возрастала. Я чувствовал, как упрочается благодаря полученному заряду любви незримая связь между мной и Ольгой. Из моего живота будто выросла пуповина, соединяющая меня с ней. В ту же секунду кольнуло сердце, а меня самого подбросило вверх и дернуло вперед, как будто я попался на крючок рыбака. От внезапной боли упал на бок.

Уже лежа, я увидел, как предо мной сгустился воздух, заклубился и из образовавшегося облака выпрыгнул мужчина лет сорока-сорока пяти, разводя руками, что пловец в воде. Одет он был в белую, с тонкими синими вертикальными полосками, рубаху навыпуск и черные штаны. На ногах никакой обуви – босой.

– Уф! – выдохнул он, запыхавшись, подошел ко мне и заглянул в лицо. – Кажись нашел. Молодец девка!

– Кто вы?

– Некогда объяснять. За тобой пришел. Пошли! – скомандовал незнакомец.

– Никуда не пойду. – Отказался я.

– Давай быстрее, не тяни канитель. – С нетерпением повторил он. – Времени в обрез.

Наученный собственным горьким опытом, я не торопился бежать сломя голову за кем-либо. Соображал, что происходит и почему меня торопит эта сущность. Вдруг новый подвох.

Видя, что я сижу без движения, пришелец полыхнул в меня синим пламенем глаз:

– Так ты здесь остаешься? Или к подруге возвращаешься?

– К какой подруге?

– Ты дурень что ли? У тебя их десяток, подруг-то? – язвительно проговорил незнакомец.

До меня дошло, что могут означать его слова.

– Так вы человек? – не веря своим глазам, спросил я.

– Наконец-то допер! Ольгу благодари, что я сюда смог придти. Она тебя сильно любит и по ниточке, что ваши сердца соединяет, я дошел. Все – идем! – незнакомец повернулся и впрыгнул обратно в облако.

Времени на раздумья не было. Конечно, возвращение я представлял себе совсем по-другому. Проигрывал возможные сценарии чуть ли не с момента как понял, что стал жертвой своего ротозейства и чужого коварства. Много раз видел, как погуляю напоследок по улицам, по которым убегал от ведьмы, скажу спасибо Стивену и Провидице. Пускай я их не увижу, но они обязательно меня услышат. Загляну в бар выпить волшебный коктейльчик, послушаю музыку, расслаблюсь, а потом достану из кармана метку-ключик и буду таков.