Теперь же это стало просто невозможно. Он решился слишком поздно. На секунду заколебавшись, я попыталась представить, что будет, если я сейчас вдруг поцелую его, и скажу что люблю. Но не смогла, потому что теперь я не чувствовала так, и не хотела, чтобы было так.

Я отстранилась от него, и тихо произнесла: «Хорошо, не пиши. Я тоже не буду больше».

Запиликал дверной звонок, это пришли Оля и Кащ.

Хитроумная Оля все рассчитала, они опоздали ровно настолько, чтобы мы успели объясниться наедине, но не успели сделать друг другу еще больнее.

Уже вчетвером мы съели пиццу, выпили вино, поболтали про учебу и работу, про приближающиеся экзамены и новый год. Потом чинно попрощались и ушли.

Но я пошла не домой, а к Насте. Увидев ее на пороге, я упала в ее объятия и разрыдалась.

— Ник, ты чего, что случилось, зайка моя, ну что такое? — Настя растерянно обнимала меня и гладила по голове.

— Иван меня бросил, — сквозь слезы подвывая, сказала я.

— Это тот парень из вашей группы? С которым у вас любовь по переписке? И ты из-за этого так ревешь? — спросила Настя.

— Нееет…не из-за этого…

— А из-за чего тогда?

— Насть, у меня задержка на пять дней…

Кое-что об Анастасии Мельниковой: она — мой ангел-хранитель. Это удивительная, уникальная по своей природе девушка, невероятно красивая, изнеженная, избалованная донельзя, но при этом добрая, справедливая и мудрая, как и подобает настоящей принцессе. Я очень люблю приходить к ней в гости и болтать с ней, наблюдая, как медленно и изящно она разливает чай и готовит бутерброды. Или, как она небольшим старинным, наверное, еще прабабушкиным, гребешком тщательно прочесывает свои густые пшеничные волосы, а потом заплетает их в гладкую косу толщиной с руку.

Она все делает спокойно, рассудительно, без лишней суеты, в каждом ее движении величие и какая-то легкая истома, грация и сексуальность пантеры.

Когда я сказала ей о своих опасениях по поводу возможной беременности от Мауса, Настя была великолепна. Она заботливо усадила меня на кухне, для верности заперев дверь, и строго сказала:

— Нам нужен чай. И шоколад. И сигареты. Тебе в «унитазную»?

Я, все еще всхлипывая, кивнула.

«Унитазной» я называла свою любимую кружку из запасов Настиной мамы, керамическую, светло-голубую, почти овальную в сечении и с широкими слегка загнутыми бортиками, благодаря которым из этой кружки очень удобно пить горячий чай, не обжигаясь. Кружка отдаленно напоминала миниатюрный унитаз, и я все время выпрашивала у Насти, чтобы она подарила мне это сокровище, но она не соглашалась.

Настя поставила передо мной чай, развернула шоколадку с орехами и изюмом, села у окна с открытой форточкой, и, закурив, заставила меня в подробностях рассказать, почему я опасаюсь, что могла залететь.

— Можно говорить и курить открыто, у меня все на работе, — подбодрила она, и я сбивчиво все объяснила.

Выслушав меня, Настя сказала:

— Пять дней — это пока не страшно, возможно просто небольшой сбой, от нервов или от погоды. У меня есть тест, я тебе сейчас дам, утром сделаешь.

— Я не доживу до утра, я и так хожу, все эти дни на нервах, дрожу в ужасе и панике, можно я сейчас сделаю? — спросила я.

— Лучше все — таки утром. В прочем, можно и сейчас, пошли, — ответила Настя, и проводила меня в ванную, снабдив необходимыми рекомендациями.

Через десять минут мне стало гораздо легче. Тест был отрицательный, я мысленно благодарила все небесные силы, а вслух восхваляла Настю:

— Какое счастье, что у меня есть ты!

— А у меня есть мои запасы! — продолжила Настя.

— Ты — моя богиня! — восторженно сказала я.

— Но ты тогда так и не рассказала всех подробностей, — упрекнула Настя, — скажи, Маус как в постели?

В мыслях у меня вновь пролетели все невероятные моменты, которые я пережила в ту ночь, и я молчала, чувствуя, как вспыхнули от щеки прилившей крови.

— Ой, да ладно, расскажи, — допытывалась Настя, истолковав мое молчание, как смущение.

— Настя, — сказала я, — взвешивая каждое слово, — с ним я поняла, почему люди этим занимаются.

— Да, ну! — оживилась Настя, — А что он делал и как? — она многозначительно вытаращила глаза, предвкушая интересный рассказ.

— Он все делал волшебно! Просто ошеломительная страсть. Как я не знаю что! Он — бог любви и секса! Я пропала! — воскликнула я.

— Что, лучше чем Д.? — уточнила Настя.

— Не знаю, как описать, — продолжила я, — с Д. все было как-то иначе, легко, спокойно, просто. А тут, настоящий взрыв, понимаешь?

— Химия! — авторитетно заявила Настя, — У меня так с Ильей. Ни с кем больше! С другими, тоже не плохо, но без этой эйфории. Да, хорошо, да, приятно, но нет чего-то такого острого, звериного, первобытного что — ли, когда горишь внутри от одной только мысли о нем.

— Точно! Но почему так? Ведь, как это ни ужасно, в душе я еще не забыла Д., — возразила я.

— Потому, что умом ты понимаешь, и понимаешь, кстати, совершенно правильно, что Маус, это не серьезно. Ты же видишь, какой он, как вольный ветер… Мой совет — забудь, а лучше — храни в мыслях, как классный трофей. Считай, что повезло. Может еще повезет, когда-нибудь. Но, не надо из-за этого впадать в депрессию, не вздумай влюбляться и гоняться за ним. Будь гордой. И на будущее запомни кое-что крайне важное, у тебя всегда должны быть с собой презервативы. У меня вот они всегда в сумке, в следующий раз проси если что. Не жди, что мужик озадачится этим сам, настаивай, и без резинки ни-ни! Поняла?

— Но, как же я буду настаивать, мне как-то неловко об этом вообще говорить, — засомневалась я.

— Лучше неловко говорить, чем потом аборты делать или лечиться от всякого нехорошего! — назидательным тоном изрекла Настя.

— Как страшно жить, — пробормотала я и вздохнула.

Конечно, она была права, я и сама все понимала, надо быть осторожнее, надо перестать бросаться в объятия мужчин, как в омут, успокоиться и полностью пересмотреть свое поведение и эти непонятные влюбленности. А то вот до чего я уже докатилась, делаю тест на беременность, после совершенно безрассудного грехопадения. Лучше вообще быть одной и не с кем не спать, пока не станет ясно, что это настоящая любовь и серьезные отношения.

— Слушай, что-то мне есть захотелось, после всех этих волнений, — вдруг сказала Настя, — хочешь котлету с пюре?

И, не дожидаясь ответа, она сходила в комнату и вернулась с кастрюлей обмотанной полотенцем, которую Настина мама, уходя на работу на сутки, всегда оставляла в кровати под подушками и одеялами — чтобы еда не остыла, и принцессе не пришлось возиться с плитой и сковородой.

Я смотрела, как моя чудесная подруга, пританцовывая, раскладывает на тарелки вкусное горячее пюре и ароматные маленькие котлетки, заботливо приготовленные для изнеженной феи, и чувствовала, как моя душа постепенно успокаивается.

О, это беспредельное одиночество! Эта заброшенность! Эта боль!

Скорее, Ватсон, — иглу, таблетку, затяжку марихуаны, любое колесо!

Слишком много звезд, слишком много.

Долой эту телесную оболочку!

Но сперва съедим этот недурной сыр и сандвич со студнем.

© Роберт Шекли «Варианты выбора»

Настина котлетно — успокоительная магия длилась недолго. Утром следующего дня я проснулась несчастной и больной, в небольшой луже крови. Скорчившись от отвращения и мгновенно появившейся тянущей боли внизу живота и в пояснице я, на полусогнутых ногах, словно старая развалина, поплелась в ванную. Еще никогда «монстры» не начинались столь резко и мучительно. Так эти дни называла Настя и постоянно смеялась из-за этого над названием «МэМэ».

На секунду я испугалась — а вдруг тест все-таки соврал, и это не месячные, а внезапно прервавшаяся беременность?! От этих мыслей меня замутило так, что я с трудом устояла на ногах.

Было ясно, что в колледж я сегодня не пойду.