Я вижу, как ты искусно раздвигая небольшую толпу у стойки, пробираешься к бармену, вижу как он проворно оформляет и подает тебе два шарика мороженого в стеклянной креманке с маленькой ложечкой, вижу как ты идешь обратно с добычей ко мне. А потом, я вижу, как из-за столика невдалеке вдруг встает и оказывается прямо перед тобой стройная пышногривая фигурка в розовом кукольном сарафане с оборками. Она что-то говорит тебе, запрокидывает голову и хохочет. Она кладет свою руку тебе на плечо. Она повисает на твоем локте. Она берет ложечку и, зачерпывая мороженое, аккуратно отправляет его в свой накрашенный рот. Ты не возражаешь. Она кладет ложку на место и целует тебя сначала в щеку, потом в губы. И ты не против. Она — это Мэри.

Чувствую, как сердце подскакивает к горлу и бьется так, что едва не выпрыгивает на стол. В глазах песок. В руках дрожь. В животе чей-то холодный кулак с костлявыми пальцами больно сжимает самые жизненно важные органы. Задыхаясь от накатившей боли, толкаю Катю локтем и киваю в сторону, где вы стоите и так мило общаетесь. Она реагирует мгновенно. Берет нас с Настей за руки и тоном не терпящим никаких возражений громко заявляет:

— Ну, что ж спасибо! Все было очень мило, но нам пора!

— Что так резко? — удивляется Коля.

— Утюги забыли выключить, только что вспомнили! — бодро отвечает Катька.

— Какие утюги? — косится на нее Настя.

— Так все сгорело давно наверно, — предполагает Коля.

— Вот и пойдем, порыщем по пепелищу, может что-то уцелело… — широко улыбаясь, говорит Катя и тащит нас к выходу на улицу. Все происходит очень быстро. Думаю, что ты так не заметил нашего ухода, поглощенный беседой с Мэри.

— Что за паника? — недоумевает Настя, когда мы, спустившись по лестнице, направляемся по алее в сторону остановки.

Катя сбивчиво объясняет, а я лишь глубоко дышу, чтобы справиться с накатившим волнением и тошнотой.

— А я предупреждала! — говорит Настя, когда до нее доходит смысл произошедшего, — Не надо было соглашаться ехать с ними. Мавр сделал свое дело. Мавр должен уходить! Помнишь?!

— Не должен, а может, — поправляю я.

— В твоем случае — должен!

— Да я и не ждала чего-то особого, — говорю я, — но не думала, что будет ТАК.

— Брось, брось, забудь, выбрось из головы! — твердит Катя, — Пойдемте ко мне, у меня есть вафельный торт! И поставим «Секс в большом городе»! И покурим, у меня еще «вог с ментолом» остался с того раза.

И мы идем к Катьке домой. В наше извечное убежище. Снова втроем, по-прежнему дьявольски хороши и предательски нервны.

Их несколько здесь —

измеряющих время звучаньем,

На хороший вопрос

готовых ответить мычаньем;

И глядя вокруг,

я вижу, что их появленье

Весьма неслучайно,

весьма неслучайно…

(с) Аквариум — Плоскость ("Асса")

Я перемешивала в кружке быстрорастворимую лапшу со вкусом курицы, когда на столе запиликала трубка радиотелефона. «Ну почему они вечно звонят в обед», — с тоской подумала я, нехотя нажимая кнопку.

— Здравствуйте, мне нужна Ника, — послышался усталый женский голос.

— Я слушаю, — ответила я.

— Это мама Ильи Коршунова. Вы его знаете?

— Да.

— Скажите, вы давно его видели?

Я невольно поежилась, вспомнив обстоятельства, при которых мы виделись с Ильей последний раз. Он тогда был сам не свой и пьяный в стельку, да и я, по правде говоря, тоже.

— Пару недель назад или чуть больше, — сказала я, — что-то случилось?

- Илья пропал, уже четыре дня его нет дома. Я переживаю. Обзваниваю всех, кто его знает. Дима в отъезде, Стас и Миша тоже не видели его больше недели. Мэри с ним в ссоре и тоже ничего не может сказать. Не могу дозвониться до Данилы. Ваша подруга Катя сказала, что вы знаете его рабочий номер. Можете мне его дать?

Она говорила сбивчиво, делая паузы для вздоха, было слышно, что женщина еле держится, чтобы не зарыдать в голос.

— Конечно, я продиктую, вы готовы записать? — сказала я и по памяти продиктовала рабочий номер Д.

Когда я положила трубку, то ощутила смятение и тревогу. Илья последнее время совсем съехал с катушек. Теперь вот пропал, да еще вместе с Д. Вдвоем они могли натворить что угодно.

Перед моим внутренним взором пронеслись события двухнедельной давности, и у меня засосало под ложечкой. Проклятый день города. С того дня я не видела не только Илью, но и Катьку. Видимо каждый из нас решил залечь на дно, не зная, как продолжать общение.

Все началось с того, что за пару дней до этого произошло выходящее из ряда вон событие. Катю бросил Вова. Он бросил вообще всех. Сделал он это цинично и, как бы даже играючи. Заявил, что уезжает в Питер, так как знакомые предложили ему там хорошую работу. Он в одночасье порвал все связи — со старой работой, с друзьями, с любимой девушкой. Ян был в бешенстве, поскольку Вова объявил ему, что уходит из группы по телефону. Мы как раз репетировали в квартире Яна, и я была свидетелем этой бури. Из его уст лились такие витиеватые ругательства и изощренные проклятия, что казалось, вот-вот разверзнется ад и выйдет сам сатана, чтобы записать их в свои скрижали и потом орать на грешников.

— Если я когда-нибудь еще встречу этого жирного ублюдка, то вырву ему все кишки вплоть до яиц! — орал он в полнейшем исступлении. — Где я сейчас найду басиста? Нам тридцать первого августа выступать на фестивале! Пригрел змею на груди, много ему позволял, вот он и обнаглел! Кинул нас как щенков!

— Ян, успокойся, — попросила я его, — Кате хуже, чем тебе, ее любимый человек кинул!

— И что это меняет?

— Ты ведь сам можешь сыграть на басу!

— А на гитаре кто, мой клон? — спросил он язвительным тоном.

— А на гитаре сыграю я.

Он посмотрел на меня так, будто я призналась, что на самом деле, я мужчина.

— Ты меня за идиота держишь? — злобно вскричал он после драматично выдержанной паузы.

— А что? — удивилась я.

— Еще никогда мою музыку не играли дилетанты. К тому же это невозможно. Там сложнейшие партии!

— Я знаю. Я их разбирала. Понемногу. Дома, — ответила я, вставая. Мне надоело выслушивать его вопли.

— Даже не думай, — процедил Ян.

Я не стала с ним спорить. Просто ушла, видя, что он в ужасном настроении. Остановить меня он не пытался.

Через день, видимо остыв, Ян прислал мне примирительное сообщение: «Извини меня. Приходи в воскресенье, посмотрим, что ты там разобрала».

Я рассказала об этом Насте и Кате. На что Настя вдруг обрадовалась:

— Ура! Значит, ты будешь выступать на фесте!

— Еще ничего не ясно, — ответила я.

— Я пойду с тобой и уговорю его. К тому же, я по нему страшно соскучилась, — сказала Настя, плотоядно улыбаясь.

— Настя, нет! — замотала я головой.

— Ника, да! — почти выкрикнула она.

— Это ведь не потому, что Илья до сих пор игнорирует тебя и ты уже больше месяца одна? — прямо спросила я.

- Нет. Я все решила. Пересмотрела свои приоритеты. Мне нужен взрослый мужчина, который что-то из себя представляет. Я, правда, скучаю по нему, хочу, чтобы мы начали все сначала. Как вспомню его поцелуи, у меня в глазах темнеет!

При этих словах, в моей голове вспыхнула картина того единственного поцелуя с Яном. Да, там было что вспомнить.

— Я была такой дурой, что бросила его. Надеюсь, он еще никого себе не нашел. Хочу его увидеть и снова начать встречаться с ним, — продолжила Настя.

— Тогда тебе лучше пойти на рэйв — вечеринку в «Диггере» в честь Дня Города, — предложила Катя, — он там точно будет.

— Будет, — согласилась я, — если в конец не сойдет с ума.

— Точно! Давайте все туда пойдем! — воскликнула Настя, — Катька, ты как? Не прочь развеяться? Или будешь продолжать оплакивать этого подлеца Вовчика?

— Можете считать меня эмоциональным импотентом, но я вдруг поняла, что уже ничего не чувствую. Даже не думала, что способна пережить такой облом меньше, чем за двое суток. Я видимо не умею страдать вообще! — ответила Катя.